За что троицкий художник ненавидит Малевича

Ее всегда влекла загадочная тема дохристианской Руси — с язычеством, полузабытыми экзотическими традициями. А написанные ею портреты обладают настоящей магией: они могут вас заворожить и, как истая цыганка, нагадать, что ждет вас в будущем…

«Малевича ненавижу!»

На выставке в Концертном зале имени Прокофьева можно увидеть продолжение ее любимой темы. И в этой же галерее узнаваемых фольклорных сюжетов происходит смена на другие, и тоже узнаваемые фантасмагории, но уже из булгаковского романа «Мастер и Маргарита». Вот Маргарита замерла в предчувствии Мастера, а здесь она, обнаженная, уже парит над освещенной Москвой. Третья Маргарита сидит возле распахнутого окна, прощается с Мастером…

Знатокам не надо долго объяснять: уровень образования, которое получила Галина Левшич, очень высок, она окончила знаменитое Пензенское художественное училище имени К.А. Савицкого. Ей повезло: ее учителями были воспитанники выдающегося русского художника Владимира Фаворского. Именно от них ей передались, как по эстафете, традиции русского реализма.

— Вы человек чрезвычайно эмоциональный. Почему-то кажется, что вы любите экспериментировать, нет?

— Все зависит от того, затрагивает меня тема или нет. Каждый новый сюжет требует другого, порой еще незнакомого мне самой решения. Сейчас я хочу перенести на холст современный танец. Натурщица — дизайнер моды, современная девушка.

— Вы хотите ее поймать в движении?

— Я уже ее поймала. Еще точно не знаю, чем все это завершится, но уже предчувствую, что картина будет писаться совершенно в другой, не моей прежней манере. Так что это однозначно будет неким экспериментом для меня. Правда, поиск нового почерка и даже стиля потребует еще немало времени. Но душевность, дух, одухотворенность я постараюсь оставить.



— Профессиональные вокалисты, как и музыканты, не терпят фальши. Что для вас фальшь в живописи?

— Это трудно объяснить. Понимаете, я, например, не приемлю то, что принято называть абстрактной живописью, хотя признаю, что и в этом направлении работают достаточно талантливые художники. Вот, например, два живописца — Казимир Малевич и Аристарх Лентулов. Почти ровесники, и оба считаются авангардистами. Но Малевича я ненавижу! Это просто менеджер. Люди привыкли обожествлять его «Квадрат», давно уже придав ему статус непререкаемого авторитета, якобы некоего образца настоящего искусства. А король-то голый! Там же ничего нет! Ни-че-го!

А вот Лентулова я очень люблю. Однажды преподаватель спросил у него, откуда, мол, на его мольберте у модели-натурщицы на носу появился зеленый цвет. Лентулов тут же дерзко ответил: «Вы сами разве не видите? В таком случае мне вас жаль…» И тогда же перед этим молодым живописцем закрылись двери Императорской академии художеств. Но кто же знал тогда, что через несколько лет талантливый художник прославится на весь мир!
И почему я его люблю? У него «солнечный» стиль.

Когда я смешиваю краски, тоже чувствую, что и у меня создается этакое «солнечное» настроение, рождается яркая цветовая гамма, пробивается целый фонтан света! Я обожаю этот момент! И тогда думаю: наверное, и у меня тоже есть свой авангард…

— Мужчины-поэты нередко с пренебрежением относятся к творчеству поэтесс. А что в вашем случае? Как относится к вашим картинам, например, муж, известный художник? Не призывает ли он вас, как Гумилев Ахматову, «не писать стихов»?

— Мне кажется, мой муж не просто с уважением, но с большим интересом относится к моему творчеству. Такой же интерес я вижу и в глазах многих посетителей моих выставок.

Знаете, так уж исторически сложилось, что у женщин забот всегда больше, чем у мужчин. Пусть даже мужчины иногда это и не хотят признавать. Но для меня подобное разделение труда, как ни парадоксально, лишь в помощь. Вначале один ребенок появился, потом второй. Заботы с воспитанием, хлопоты по хозяйству... Но ты же в это время остаешься живым человеком, творческой личностью! Гладишь белье, моешь посуду и при этом видишь какие-то новые образы, ты уже мысленно рисуешь, составляешь композицию. И потом вся эта сложившаяся гармония дозревает, крепнет. И к чистому полотну ты подходишь, уже абсолютно точно зная, что на нем должно появиться через несколько минут.
Но бывало нередко и так. Увижу что-то, поразившее меня, и обнаруживаю: этюдника-то, чтобы он «запомнил» увиденное, нет с собой! Вот тогда я могу по-настоящему заболеть… И потом долго еще страдаю.

Живопись на высокой скорости

— Поэт Виталий Кальпиди как-то заметил: поэзия — это не стихи, а некая скорость. Например, метафора — это очень высокая скорость восприятия. Некоторые предметы мира можно увидеть только на высокой скорости. На обычной скорости они невидимы, не опознаются. В живописи существуют свои скорости?

— Хм... Мне кажется, здесь все наоборот: при высокой скорости нужный предмет-то и не увидишь. Не увидишь того главного, что идет изнутри явления, человека… Мне, может быть, не так важна внешность, а тот заряд, какой несет в себе человек. Я вот сейчас разговариваю с вами, а сама потихоньку вытягиваю из вас ниточку из вашего клубочка. А что потом из этого выйдет, я и сама еще не ведаю. Если Пигмалион сам сотворил свою Галатею и влюбился потом в нее, то у меня мой портретный герой сам создает себя на моем полотне. Понимаете? Сам! Он видит то, чего не вижу я. А я лишь помогаю ему. И этот таинственный процесс происходит с каждым моим натурщиком, которых было уже десятки.




— Сложилось мнение: если вы написали портрет человека, то он обязательно выздоравливает — физически и душевно. Ваши картины, словно икона, врачуют, имеют терапевтическое значение.

— Разное говорят! Мне самой рассказывали, что несколько героинь моих картин выходили по портрету замуж и будто бы удачно. А счастливый брак начинался с того, что будущие мужья уже на выставках влюблялись в своих будущих жен, в первый раз увидев их лишь изображенными на картинах.
Но сама я не раз убеждалась в том, что написание портрета сродни исповеди. Причем исповедуются двое: сам художник и его герой. Происходит длительная беседа между ними. Но непременно доверительная! Я должна знать всю вашу жизнь! И тогда на портрете можно будет увидеть, каким вы были в юности и даже в детстве и каким станете в глубокой старости… Но откуда берется все это во мне, я правда не знаю.

Вообще, знаете, какая это энергетически сильная вещь — портрет! Художник может так нарисовать человека, что тот может умереть! Но я всегда хочу разглядеть в своем герое животворящий источник. Поверьте, он есть в каждом человеке!

Досье «ЮП»

Галина Левшич родилась в 1947 году городе Тайшете Иркутской области. Жена известного художника Николая Левшича. С 1970 года живет в Троицке, одна из организаторов художественной школы. В своем творчестве продолжает традиции русского реализма XIX века. Основные жанры — портрет, натюрморт. Участница многих художественных выставок. Картина «Ночь на Ивана Купалу» демонстрировалась в Доме художника на Крымском валу в Москве. Ее произведения находятся в краеведческом музее ее родного Троицка, а также в частных коллекциях Америки, Германии, Голландии, Японии и Китая.