Виктория Мещанинова: «Найти необщее выражение лица»
15 Декабря 2023
Фото: Марат Муллыев и из архива Камерного театра
Есть в славном городе Че один театр, чей абрис заметно выделяется на общем фоне арт-провинции, — Камерный театр. И не только потому, что билеты на спектакли проблематично достать даже за месяц, а то и два вперед (хотя народ, перекормленный фастфудом в прямом и переносном смысле, буквально жаждет зрелищ качественного порядка).
Этот театр умеет быть неожиданно разным, в то же время сохраняя свой творческий почерк, узнаваемый благодаря лидеру — главному режиссеру Виктории Мещаниновой, которая как раз сегодня, 15 декабря, отмечает юбилей.
Повышенный интерес к своей персоне, особенно в преддверии юбилея, Виктория Николаевна воспринимает категорически: «О чем говорить? Я все сказала в своих работах». О чем еще? Например, о музыке, с которой, по правде сказать, все и началось.
Музыка нас связала
— Моя мама была хореографом. Я никогда не ходила в садик, меня сажали на саночки и везли на репетицию. В пять лет я вышла на сцену и танцевала гопак. Правда, как танцевала, толком не помню, но фотография есть, как доказательство: на мне огромный венок, больше, чем я сама, — улыбается Виктория Николаевна. — Мама, конечно, повлияла на мою судьбу (она была очень талантливый человек, фантазийный), подействовала и среда, в которой я воспитывалась. Помню, было какое-то позднее мероприятие, я бродила-бродила по сцене, а время уже сонное, в общем, я забралась в какую-то трибуну и заснула там. Меня полночи искали, нашли, все закончилось замечательно, но, видимо, сон на сцене стал какой-то прививкой творчества. Ну а танец, балет, музыка — все рядом, это мир воображения и фантазии. Это другая реальность, в которой интереснее, неожиданнее и порой страшнее бывает.
Творческая прививка обозначила путь-дорожку, связала музыку, танец, сцену, а заодно выдала и камертон, ориентир в непростой и такой субъективной сфере искусства, который привел Мещанинову в свое время в Камерный театр.
— Когда этот театр начинался, главной задачей было удержаться. И мы, как та лягушка, которая в молоко попала, отчаянно били лапами, поскольку были никому не нужны, кроме самих себя. Легко сказать: «Смотрите, я пришел!» Ну и что? А с чем ты пришел? Поэтому искали «необщее выражение лица». Так родился Камерный театр. Мне кажется, что сразу дал какую-то чистую ноту. Нефальшивую. И в этом была перспектива. С тех пор так и бьем лапами, покой нам только снится.
Как показало время, все удалось: найти необщее выражение и сохранить чистоту тона.
На репетиции спектакля «Гнездо глухаря»
Чувствовать ритм времени
Музыка на сцене Камерного присутствует повсеместно и безоговорочно. Она является полноценным персонажем не только с правом голоса, но и зачастую последнего слова.
— Музыка всегда очень точна. В ней существует ритм. С другой стороны, переоснащение музыкой не есть хорошо. Музыка должна в первую очередь зазвучать в актере, чтобы он следовал этому ритму.
Сама Виктория Николаевна чутко улавливает все ритмические изменения. Ритм речи, спектакля, ритм жизни, движение времени для нее имеют огромное значение. Этому бегу времени должен быть непременно соразмерен творческий пульс.
— Театр работает с реальностью. Каждый раз на сцене день сегодняшний должен соединяться с тем же Шекспиром. Театр не может быть архивным, он всегда в настоящем времени. То, что предыдущий спектакль был успешный, не гарантирует будущий успех, скорее, наоборот, появляется опасность повтора. Но нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, поэтому каждый раз приходится призывать весь свой опыт, и не факт, что ты не вляпаешься. Театр может быть разным, но обязательно должен быть живым. А вот как эту жизнь в театре удержать? Правильно говорят, что каждые десять лет происходит кризис, когда наступает исчерпанность некоего приема, стилистики. Поэтому непременно нужно пробовать что-то новое, рисковать, провоцировать наконец, чтобы идти дальше.
Мещанинова с Юрским
Лучший стимул
Рисковать, не дай бог, провоцировать — далеко не каждый готов пожертвовать зоной комфорта. Мещанинова же всегда утверждает, что театр (читай: творческий лидер) должен быть бесстрашным. Качество, характеризующее сильный пол.
— Я в мужском мире воспитывалась, поскольку, когда я входила в профессию, в ней было мало женщин. Хотя со временем понимаешь, что к гендеру это не имеет никакого отношения. Признаюсь, было трудно. Я всегда чувствовала себя в этом враждебном мужском мире не очень достойной, и поэтому все время нужно было что-то доказывать. С другой стороны, меня всегда удивляло чисто мужское — когда встречаешь коллегу через десять лет, а он первым делом говорит: «Я такой гениальный спектакль поставил!» Это всегда удивляло. Поэтому я всегда говорю: если не успех, то не поражение. Или, как классики говорят: хуже — лучше, но правильно. Правильно — это уже профессиональная категория.
— Вы себя когда-нибудь хвалите?
— Нет, — качает головой. — Помню, пришла к Товстоногову (Мещанинова была у Георгия Товстоногова аспирантом. — Прим. авт.) с проблемой: «У меня одна сцена не получается». Он спрашивает: «Что?!» Я повторяю. Георгий Александрович смотрит на меня: «Милочка, если в спектакле хотя бы одна сцена решена, у вас есть шансы для профессиональной деятельности». Вот так, — смеется Виктория Николаевна. — А я тут пришла: все у меня решено, всего одна сцена не выходит! Не надо к себе слишком серьезно относиться ни в жизни, ни в искусстве. Это трезвит.
Чтобы не замыливался глаз, а ум оставался ироничным и трезвым, некоторые слишком почетные дипломы в ее кабинете намеренно висят вверх тормашками. В творчестве она строга прежде всего к себе, а заслуги считает волей случая и наследством педагогов: Георгия Товстоногова, Аркадия Кацмана, Наума Орлова.
— Вы выигрывали когда-нибудь в лотерею? Я один раз выиграла три рубля! Так вот, по жизни я вытянула счастливый билет. Я со своими учителями не расстаюсь, и все, что во мне есть хорошего, это все от них. Есть один вопрос, который я задаю себе и задала бы им, учителям: «Вам не стыдно за меня?» Это лучший стимул в работе.
Неудачный проект бога
Больше 30 лет у театрального штурвала — срок весьма солидный, результативный, в то же время сложный, критический, переломный.
— Я всегда считала, что театр — это защита, магическое пространство, которое тебя освобождает от реальных страхов, недоразумений, печалей. Но сегодня я вам так не отвечу. Сегодняшний театр находится в достаточно трудном, пожалуй, кризисном состоянии. Как, впрочем, и наша страна, да и весь мир. Вдруг понимаешь, что человек — неудачный проект бога. Он его лепил, лепил, отвернулся на пять минут, а тот, недоделанный, убежал. Вот так, недоделанные, мы и живем. А бог смотрит на нас и уже готов отвернуться. Я тоже сейчас в каком-то кризисе. Это началось с пандемии, когда мы все сидели дома и высвободилось невероятно большее количество времени. Как его полезно и с удовольствием употребить? Я оказалась плохим учеником. Я была совершенно растеряна: полно времени, а я не знаю, что делать.
— Может, просто делать что должен и в чем твое призвание?
— Призвание вообще сложный вопрос, в это дело судьба вклинивается. Ты думаешь, что тот путь, который ты обрел, и есть твое призвание, но мы же порой ошибаемся. Вдруг оказывается, что это совсем не так, а в сторону, вскользь. Не каждый обретает самого себя. И если вчера я бы ответила на этот вопрос, то сегодня я… в размышлениях.
Справка:
Виктория Мещанинова, главный режиссер Челябинского камерного театра. Заслуженный деятель искусств РФ (2004).
В 1970 году окончила Ленинградский институт культуры. В 1980 году — аспирантуру Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии под руководством Георгия Товстоногова и Аркадия Кацмана.
В 1983 году сотрудничала с Челябинским академическим театром драмы им. Цвиллинга, где в качестве режиссера принимала участие в работе над спектаклями «Маленькие трагедии» Александра Пушкина, «Волынщик из Стракониц» Йозефа Тыла (оба — постановка Наума Орлова). В том же году была приглашена в Челябинский ТЮЗ на должность очередного режиссера.
С 1991 года — главный режиссер Камерного театра (в 2006-2010 гг. — художественный руководитель).
Повышенный интерес к своей персоне, особенно в преддверии юбилея, Виктория Николаевна воспринимает категорически: «О чем говорить? Я все сказала в своих работах». О чем еще? Например, о музыке, с которой, по правде сказать, все и началось.
Музыка нас связала
— Моя мама была хореографом. Я никогда не ходила в садик, меня сажали на саночки и везли на репетицию. В пять лет я вышла на сцену и танцевала гопак. Правда, как танцевала, толком не помню, но фотография есть, как доказательство: на мне огромный венок, больше, чем я сама, — улыбается Виктория Николаевна. — Мама, конечно, повлияла на мою судьбу (она была очень талантливый человек, фантазийный), подействовала и среда, в которой я воспитывалась. Помню, было какое-то позднее мероприятие, я бродила-бродила по сцене, а время уже сонное, в общем, я забралась в какую-то трибуну и заснула там. Меня полночи искали, нашли, все закончилось замечательно, но, видимо, сон на сцене стал какой-то прививкой творчества. Ну а танец, балет, музыка — все рядом, это мир воображения и фантазии. Это другая реальность, в которой интереснее, неожиданнее и порой страшнее бывает.Творческая прививка обозначила путь-дорожку, связала музыку, танец, сцену, а заодно выдала и камертон, ориентир в непростой и такой субъективной сфере искусства, который привел Мещанинову в свое время в Камерный театр.
— Когда этот театр начинался, главной задачей было удержаться. И мы, как та лягушка, которая в молоко попала, отчаянно били лапами, поскольку были никому не нужны, кроме самих себя. Легко сказать: «Смотрите, я пришел!» Ну и что? А с чем ты пришел? Поэтому искали «необщее выражение лица». Так родился Камерный театр. Мне кажется, что сразу дал какую-то чистую ноту. Нефальшивую. И в этом была перспектива. С тех пор так и бьем лапами, покой нам только снится.
Как показало время, все удалось: найти необщее выражение и сохранить чистоту тона.
На репетиции спектакля «Гнездо глухаря»
Чувствовать ритм времени
Музыка на сцене Камерного присутствует повсеместно и безоговорочно. Она является полноценным персонажем не только с правом голоса, но и зачастую последнего слова.
— Музыка всегда очень точна. В ней существует ритм. С другой стороны, переоснащение музыкой не есть хорошо. Музыка должна в первую очередь зазвучать в актере, чтобы он следовал этому ритму.
Сама Виктория Николаевна чутко улавливает все ритмические изменения. Ритм речи, спектакля, ритм жизни, движение времени для нее имеют огромное значение. Этому бегу времени должен быть непременно соразмерен творческий пульс.
— Театр работает с реальностью. Каждый раз на сцене день сегодняшний должен соединяться с тем же Шекспиром. Театр не может быть архивным, он всегда в настоящем времени. То, что предыдущий спектакль был успешный, не гарантирует будущий успех, скорее, наоборот, появляется опасность повтора. Но нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, поэтому каждый раз приходится призывать весь свой опыт, и не факт, что ты не вляпаешься. Театр может быть разным, но обязательно должен быть живым. А вот как эту жизнь в театре удержать? Правильно говорят, что каждые десять лет происходит кризис, когда наступает исчерпанность некоего приема, стилистики. Поэтому непременно нужно пробовать что-то новое, рисковать, провоцировать наконец, чтобы идти дальше.
Мещанинова с Юрским
Лучший стимул
Рисковать, не дай бог, провоцировать — далеко не каждый готов пожертвовать зоной комфорта. Мещанинова же всегда утверждает, что театр (читай: творческий лидер) должен быть бесстрашным. Качество, характеризующее сильный пол.
— Я в мужском мире воспитывалась, поскольку, когда я входила в профессию, в ней было мало женщин. Хотя со временем понимаешь, что к гендеру это не имеет никакого отношения. Признаюсь, было трудно. Я всегда чувствовала себя в этом враждебном мужском мире не очень достойной, и поэтому все время нужно было что-то доказывать. С другой стороны, меня всегда удивляло чисто мужское — когда встречаешь коллегу через десять лет, а он первым делом говорит: «Я такой гениальный спектакль поставил!» Это всегда удивляло. Поэтому я всегда говорю: если не успех, то не поражение. Или, как классики говорят: хуже — лучше, но правильно. Правильно — это уже профессиональная категория.
— Вы себя когда-нибудь хвалите?
— Нет, — качает головой. — Помню, пришла к Товстоногову (Мещанинова была у Георгия Товстоногова аспирантом. — Прим. авт.) с проблемой: «У меня одна сцена не получается». Он спрашивает: «Что?!» Я повторяю. Георгий Александрович смотрит на меня: «Милочка, если в спектакле хотя бы одна сцена решена, у вас есть шансы для профессиональной деятельности». Вот так, — смеется Виктория Николаевна. — А я тут пришла: все у меня решено, всего одна сцена не выходит! Не надо к себе слишком серьезно относиться ни в жизни, ни в искусстве. Это трезвит.
Чтобы не замыливался глаз, а ум оставался ироничным и трезвым, некоторые слишком почетные дипломы в ее кабинете намеренно висят вверх тормашками. В творчестве она строга прежде всего к себе, а заслуги считает волей случая и наследством педагогов: Георгия Товстоногова, Аркадия Кацмана, Наума Орлова.
— Вы выигрывали когда-нибудь в лотерею? Я один раз выиграла три рубля! Так вот, по жизни я вытянула счастливый билет. Я со своими учителями не расстаюсь, и все, что во мне есть хорошего, это все от них. Есть один вопрос, который я задаю себе и задала бы им, учителям: «Вам не стыдно за меня?» Это лучший стимул в работе.
Неудачный проект бога
Больше 30 лет у театрального штурвала — срок весьма солидный, результативный, в то же время сложный, критический, переломный.
— Я всегда считала, что театр — это защита, магическое пространство, которое тебя освобождает от реальных страхов, недоразумений, печалей. Но сегодня я вам так не отвечу. Сегодняшний театр находится в достаточно трудном, пожалуй, кризисном состоянии. Как, впрочем, и наша страна, да и весь мир. Вдруг понимаешь, что человек — неудачный проект бога. Он его лепил, лепил, отвернулся на пять минут, а тот, недоделанный, убежал. Вот так, недоделанные, мы и живем. А бог смотрит на нас и уже готов отвернуться. Я тоже сейчас в каком-то кризисе. Это началось с пандемии, когда мы все сидели дома и высвободилось невероятно большее количество времени. Как его полезно и с удовольствием употребить? Я оказалась плохим учеником. Я была совершенно растеряна: полно времени, а я не знаю, что делать.
— Может, просто делать что должен и в чем твое призвание?
— Призвание вообще сложный вопрос, в это дело судьба вклинивается. Ты думаешь, что тот путь, который ты обрел, и есть твое призвание, но мы же порой ошибаемся. Вдруг оказывается, что это совсем не так, а в сторону, вскользь. Не каждый обретает самого себя. И если вчера я бы ответила на этот вопрос, то сегодня я… в размышлениях.
Справка:
Виктория Мещанинова, главный режиссер Челябинского камерного театра. Заслуженный деятель искусств РФ (2004).
В 1970 году окончила Ленинградский институт культуры. В 1980 году — аспирантуру Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии под руководством Георгия Товстоногова и Аркадия Кацмана.
В 1983 году сотрудничала с Челябинским академическим театром драмы им. Цвиллинга, где в качестве режиссера принимала участие в работе над спектаклями «Маленькие трагедии» Александра Пушкина, «Волынщик из Стракониц» Йозефа Тыла (оба — постановка Наума Орлова). В том же году была приглашена в Челябинский ТЮЗ на должность очередного режиссера.
С 1991 года — главный режиссер Камерного театра (в 2006-2010 гг. — художественный руководитель).
Поделиться
