Мы живем в мире мифов? Челябинский издатель знает, как определить хорошие стихи

Между тем, именно в Челябинской области сложилась интересная ситуация. Притом что мы живем на богатейшем литературном пласте, местных поэтов с мировым именем меньше всего знают именно здесь. Марина Волкова решительно настроена проводить ликбез среди свои земляков и чтобы у каждого уральца появился свой любимый уральский поэт.

Система литературных фильтров

— Уже много лет вы проводите мастер-классы для студентов и преподавателей колледжей и институтов культуры на тему хороших — плохих книг. Вы действительно уверены, что можно научить людей отличать высокую поэзию от графоманства?

— Конечно! Существуют критерии, по которым можно определить: хорошее стихотворение или плохое. С недавнего времени в свои мастер-классы я включила блок, изучающий характеристику текстов.

Есть перечень критериев, по которым можно попасть на сцену Театра Ла Скала, а есть хор ветеранов из села Петровка. Хорошо и то, и другое, но с точки зрения профессионального пения, это совершенно разные ступени. Есть профессионализм, а есть самодеятельность.

— Практически то же происходит и в литературе?

— Именно так. Система литературных фильтров очень проста. Есть профессиональные издательства. По книге сразу становится понятно, прошла ли она какую‑то издательскую подготовку. В профессиональных книгах обязательно есть фамилии редактора, технического редактора, корректора. То есть кроме автора эту книгу прочитали еще  как минимум  два-три грамотных человека.

Приличные издательства совсем уж неприличных книг не выпускают. Это все-таки репутация! А чисто поэтических издательств в стране — по пальцам перечесть. Одно из самых интересных — московское издательство «Воймега» поэта Александра Переверзина.

В том году вместе с ним мы сделали проект «Современная поэзия. Современный человек», который уже пошел по всем школам Челябинска. Есть издательства «Арго-риск», которое выпускает авангардную литературу при журнале «Воздух» Дмитрия Кузьмина. Это и издательство «Русский Гулливер», а также Елена Сунцова в Нью-Йорке.

— А если ближе к Уралу?

— Это, простите, издательство Марины Волковой и издательство Виталия Кальпиди. Его уже 30-летний проект — быть может, единственный не только в России, но и во всем мире. А наша Галерея уральской литературы стала настоящим прорывом в поэзии. Стихи из серии ГУЛ полностью изменили представления о поэтических книгах.

«Толстяки» на Урале

— Второй фильтр?

— Это толстые журналы. Недавно в Екатеринбурге прошел фестиваль «Толстяки на Урале», собравший самые яркие, толстые литературные журналы. Именно литературные журналы когда‑то организовывали литературный процесс в России. Они‑то и были мощнейшими фильтрами, позволявшими пройти только качественной литературе. С другой стороны, они были и способом распространения этой литературы.

— Напомним читателям эти журналы…

— Это «Новый мир», «Знамя», «Москва», «Нева», «Дружба народов», «Огни Кузбасса», «Урал»… В каждом таком «толстяке» есть свой редактор поэтического отдела.
Попадание в эти «толстяки» — это уже и есть некий знак качества для поэта. Естественно, что там очень большие очереди. При этом у каждого журнала есть свое направление. Поэтому ты попадаешь не просто в пространство литературы, а в некую определенную стезю.

Маркировка поэта

    — Третий и, может быть, самый важный фильтр — критика. Мы из школьной программы знаем имена Белинского, Добролюбова, Чернышевского. Но не знаем современных. А они есть! И тоже очень яркие и интересные! Например, с Борисом Кутенковым мы участвовали в литературном автопробеге — этой молодой, но очень яркий критик из Москвы, который, кстати, очень много пишет и о поэтах уральской школы.

Кальпиди в трех антологиях опубликовал стихотворения и биографии и самые интересные филологические маркировки по творчеству 132 уральских поэтов. Имеется  в виду, что Урал — это Пермь, Челябинск, Екатеринбург. Получить такую маркировку для любого поэта — очень важно. Это мнение не какого‑то соседа или друга, а профессионала, что подтверждается опять же тем, что сам он печатается в толстых литературных журналах.

— Загибаем следующий палец…

— Да, есть и четвертый фильтр — победы в разного рода конкурсах. Но этот фильтр сомнительный, потому что сейчас литературных премий стало очень много. И большая часть из них, как ни странно, позорные. Одно время бродила идея сертификации этих премий, но она как‑то рассыпалась. Тем не менее, в литературных кругах понимают: есть престижные премии, а есть премии, до которых опускаться неприлично. И слава богу, что идет вечный спор о том, что есть поэзия, а что — не поэзия.
Есть премии Волошинского фестиваля, «Русского Гулливера». Появилось очень много именных премий — Иосифа Бродского, Беллы Ахмадуллиной.

— Слушаю и невольно думаю: насколько же трудно, должно быть, пробиться никому неизвестному поэту из провинции.

— Согласна: трудно. Но, как есть лифты социальные, так нужны некие культуртрегерские лифты. В Челябинске — это наши издательства, в Екатеринбурге — журнал «Урал» и Союз писателей, в Перми — журнал «Вещь». Для поэзии, как ни странно, важен даже не сколько сам поэт или писатель, а инфраструктура вокруг него.


Поэты и графоманы

— Если все же допустить пятый фильтр — резонанс в народе. В свое время песню «День Победы» запрещала цензура, но народ запел ее…

— Понимаете, мы все-таки говорим о поэзии, а не о поэтах. Поэзия как часть литературы к народу особого отношения‑то не имеет — как ни странно звучит эта фраза! Основная миссия поэзии — это развитие языка. Передовая поэзия вбрасывает новые формы, новые смыслы. И она не всегда понятна современнику. Да даже и тем, кто живет после. Вспомните Велимира Хлебникова!

— О профессии поэта как таковой вообще говорить бессмысленно…

— Тем более  в России! Потому что профессия — это то, что деньги приносит. Если ты пишешь стихи на заказ, то ты уже никогда не попадешь в профессиональную поэзию.

Полюбопытствуйте: на сайте «Стихи. ру» зарегистрировано порядка 600 тысяч (!) человек… А еще в каждой деревне есть свои бабы Тани и деды Кириллы, у которых нет Интернета, но которые тоже слагают стихи… И пусть они считают себя поэтами! Если даже это графоманство.

— Вы начали говорить про 30-летний проект Кальпиди…

— Тщательно отбирались лучшие стихи. В результате осталось четыре человека. Это сам Виталий Кальпиди — безусловно, лидер, переведен на 16 языков мира. Это Янис Грантс, Александр Самойлов, троичанин Вадим Балабан. К уральской школе поэтов можно отнести Константина Рубинского, Нину Ягодинцеву, Николая Болдырева, Александра Поповского, Полину Потапову, Наташу Санникову, Наталью Карпичеву, Игоря Гончарова, Олега Павлова, Сергея Борисова, Дмитрия Кондрашова. Веру Киселеву.

Проект 91

— Саша Самойлов живет на Сельмаше, а работает в «Фокусе» и каждый день ездит на маршрутке под номером 91. Каждая остановка — одно стихотворение. Вместе с Янисом Грантсом они, по сути, занимаются мифологизацией общества. По улицам Питера идешь, туда посмотрел — Ахматова была, сюда взглянул — Пушкин проходил. То есть практически к каждому месту привязаны тексты. Весь город заселен мифами, тестами и персонажами из прошлого. У нас же — куда ни пойдешь, везде пустое место. Так вот Грантс и Самойлов сейчас каждое такое место обозначают текстами и даже видеосюжетами. Помните у Грантса?

— «… на углу Руставели-Гагарина было встретиться уговорено. я пришел: воротник засаленный, да и сам‑то весь… эта тетя сидит на Гагарина, ежегодно в преддверии лета продает эти, как их, для пляжа сланцы, и лицо у нее как земля перегретая…»

— Тетя продает сланцы, но стихотворение, конечно же, не про сланцы… — Так же, как и троллейбус, который едет на Станкомаш… Само стихотворение, конечно же, не про троллейбус, а про душу.

На одной из встреч директор библиотеки имени Мамина-Сибиряка назвала Грантса поэтом Ленинского района. И это правда. И это не обидно. И не унизительно. Потому что он этот район обустраивает в речевом пространстве. И это пространство со временем оживает. Это некий поэтический ландшафт, поэтическая архитектура…

— Была недавно в Перми на концерте в день рождения Пушкина. За мной сидел москвич, который специально в Пермь приехал посмотреть, как и в каких интерьерах жил доктор Живаго. Безусловно, это миф в чистом виде! Но миф, который организовал культурную жизнь.

— Сопоставимо с тем, как ищут дом Шерлока Холмса в Лондоне, квартиру Раскольникова в Санкт-Петербурге…

— Вот-вот! Раскрою маленький секрет: в Челябинске уже происходит заселение городских пространств текстами и мифами. Вы не знали? Нормальный творческий человек на 90 процентов живет в мире мифов…