Виталий Кальпиди: «Я в детстве был просто поражен, как муха стала зайцем»

25 Сентября 2015 Автор: Марат Гайнуллин
Виталий Кальпиди: «Я в детстве был просто поражен, как муха стала зайцем»

Вслушиваешься, вглядываешься в его стихи, проникаешь в их прострелянное пространство почти телесно! И вдруг начинаешь понимать: да это ж маленькое сумасшествие… Как там звучит старая истина? Весь взвод шагает не в ногу, и лишь один капрал в ногу… Вот-вот! Тот самый случай…Так кто же из всех из нас сумасшедший?

Гений уральского места

Известная булгаковская мистика! Кто бы ни брался экранизировать «Мастера и Маргариту», всякий раз происходила чертовщина. Я бы в нее не очень‑то и поверил, когда бы сам не услышал, как мурашки бегут по коже. Двухчасовая диктофонная запись с голосом Виталия Кальпиди расшифровывалась неправдоподобно медленно. Минутный отдых с тяжелым вздохом — решил перечитать, что же вышло. И вот она — мистика! Файл с названием «Говорит Кальпиди» был пуст. Текст предательски, злорадно отсутствовал…

Это подсказка, должно быть… Не с того начал? Значит, идти надо от самих стихов! И сам повод обязывает к этому — презентация нового сборника «Избранное», выпущенного в издательстве Марины Волковой.

Ах, что же это за роскошное издание! Все в нем необычно — от изящного оформления с использованием неслыханных терминов «палимпсест-иллюстрации» до вступления, в котором Кальпиди возводится в ранг одного из самых независимых персонажей русской поэзии. И не местожительство вовсе, а — «резиденция его физического пребывания» (Челябинск). Сам Петр Вайль называет поэта гением уральского места. В самых высоких и уважительных интонациях о стихах Кальпиди говорят сотни современных литераторов, среди которых такой мэтр, как Андрей Вознесенский. В критике его называют одним из лучших поэтов современности.

Справедливости ради стоит признать, что и ненависть он вызывает нешуточную. Саморасширяющийся масштаб его творческой практики огромен и всегда непредсказуем. Многочисленные врученные ему премии, которые обычно монументализируют статус художника, не произвели на самого Кальпиди, кажется, никакого впечатления. По мнению поэта, «единственный способ для художника добыть строительный материал для следующей работы — это разрушение им созданного… Познавать мир можно лишь создавая его: технология познания — это строительство, а не аналитика…»

Если всматриваться в бездну

Чтобы кое-что объяснить про Кальпиди, напомню о пушкинских способностях мыслить поэтически даже в прозе. Помните, в «Пиковой даме»?

«Германн немец: он расчетлив, вот и все, — заметил Томский». Классический хорей!

Кальпиди, представляя свои книги, подтягивает словесные конструкции из другой системы координат. И вот это тоже, осмелюсь утверждать, своего рода стихи!

«Ресницы» (1997) — книга о смерти. «О том, что смерть не страшный финал, а процессуальная тайна, которую надо угадать (разгадывать почему‑то не получается). Записывая стихи, я находился в наилегчайшей эйфории по причине того, что поборол страх личной смерти. Может, это и не было счастьем, но бреющий полет над территорией «Большого Испуга» напоминало. Я настолько увлекся обладанием своего бесстрашия, что когда книга была записана, оказалось, что страх вернулся… Если ты долго всматриваешься в бездну, то она начинает… моргать. А если начинаешь моргать и ты, то есть техническая возможность попросту не заметить друг друга.

Стихи — это как AgNO3

На вопрос, когда, зачем и почему начал писать стихи, ответил почти дерзко:

— Идиотизм ответа пропорционален кретинизму вопроса. Когда — не помню, зачем — не знаю. А почему — это уже из вопросника фээсбэшника.

— В чем глубина и философия вашей поэзии?

— Если мою поэзию будет читать воробей, она ему будет глубокой, а если слон пройдет — она ему будет мелкой. Не знаю, в чем глубина. У меня нет такого прибора измерения. У поэзии нет глубины — это слишком мелкий параметр. Но поэзии они совсем не нужны…Философия является лишь инструментом поэзии — и не потому, что она является лучше ее. Просто в поэзии все является инструментом — логика, отсутствие логики, философия, отсутствие философии.

Поэзию иллюстрируют как стихи, иногда — как хорошие, как гениальные. Но стихи — это осадок. Это как AgNO3.

А поэзия — это, может быть, совсем даже и не стихи. Это возможность. Это некая скорость. Вот метафора — это очень высокая скорость восприятия. А некоторые предметы мира можно увидеть только на высокой скорости, на обычной скорости они невидимы, они не опознаются. Если использовать этот механизм у поэзии, то можно найти вещи, которые нам очень необходимы. Иначе без них будет происходить та байда, которая называется реальностью за окном.

Шикарная фонетика!

Знаю, что нельзя так поступать, но все-таки вырву из контекста несколько его роскошных метафор:

«В позе весеннего ветра».

«Птицами имени кисти Саврасова».

«Китаянки бредут с коромыслами

С латифундий в районе Уфы».

«Про то, как отвратительно и быстро сбежал отец работать мертвецом».

«Тут нет любви, но есть ее приметы».

«Как не назвать себя еманжелинец, когда вокруг такой Еманжелинск».

Его спросили:

— А вы были в Еманжелинске?

— Конечно, нет! Это Еманжелинск был во мне!

— Ну тогда, значит, Еманжелинск вас будет ждать!

— А если я произнесу сейчас слово «Путин», он меня тоже что ли будет ждать?

Логика в другом. Я в детстве был просто поражен, как муха стала зайцем. Я вошел в автобус, и там летала муха, не купившая билет. Иногда важнее фонетика. Она более пластична. Еманжелинец — это очень богатая фонетика!

Поэт прав. Вслушайтесь: Аркаим, Грум-Гжимайло…Это же априори обречено на успех! Кальпиди… Какая шикарнейшая фонетика!

Топография пустоты

— Я стихи свои редко читаю, — признается поэт. — И уж точно не перечитываю. Когда книга закончена, я просто ее забываю и теряю к ней интерес. Те люди, которые помнят свои стихи наизусть, они рабы своей поэзии. Я не говорю, что это плохо. Поэзия — это все-таки инструмент, благодаря которому как минимум  должен меняться автор, и как максимум  должен меняться мир. Я не понимаю, как человек может просто писать стихи. Если художник собирается написать книгу и не ждет, что после этого изменится мир, то он пишет стенгазету. Она, эта книга, может быть гениальна, но это будет стенгазета.

— Как вы представляете себе рай?

— Я не думаю, что это очень хорошее место. Меня совершенно не волнует, как на это посмотрит Создатель. Или отсутствие Создателя. Это не мое дело. В книге «В раю отдыхают от Бога» захотелось поискать что‑нибудь существенное в неправильном месте.

Если бог везде, то его можно найти и на помойке. Если мы действительно допускаем Создателя везде, то он может находиться в пространстве собственного неверия в него. В этом пространстве он должен быть обнаружен, если он есть. А неверие мое или чье‑то другое мне понятно — я в нем живу. И обнаружить несвойственный этому неверию элемент мне будет легче. Потому что топография пустоты вызубрена тобой назубок, а дежурное кокетливое отчаяние не только привычнее пыли на подоконнике, но даже принимает вид этой самой пыли.

Я написал книгу лирических лозунгов, произнесенных в бреду осознания, что Творец — это не персонаж, а вера. Вера в то, что его демонстративное отсутствие ничего не доказывает. Если бог нужен, крайне нужен, а его все еще нет, то ты сам должен сотворить бога из обломков самого себя, ибо никакого другого материала у тебя под рукой никогда не будет. Никогда. Такая вот нехитрая арифметика. Вывод: жизнь — это бег в мешке с котом в мешке за богом без мешка.

Ангелы не видели бога

— Поэт обязан ненавидеть своих восхищенных читателей, пирующих над его стихами, как над разоренным телом его исчезающей невесомости, — говорит Кальпиди. — Возможно, поэту и нужен читатель. Но поэзии — он безразличен, поскольку идеально необязателен. Цели у поэта нет. Поэт сам является целью.

Отношения между богом и человеком — бездарны, потому что они не дар, а необходимость. Уверен, сами ангелы ни разу не видели бога. Стало быть, факт их наличия или отсутствия — несущественен.
Настоящий читатель отстает от настоящего поэта на 30-50 лет. Но когда читатели пробиваются в «поэты», время перестает течь, застаивается и начинает вонять.

Если вы сочиняете стихи, чтобы понравиться людям, то лучше просто понравьтесь людям, не тратя время на стихи.

Человек, содержащий приют для брошенных домашних животных, ближе к тайным возможностям поэзии, чем Пастернак Мандельштамович Пушкин.


Досье «ЮП»

Виталий Кальпиди — русский поэт. Родился в 1957 году в Челябинске. В 17 лет был отчислен с первого курса Пермского госуниверситета «как идеологически незрелый». По возращении в Челябинск задержан сотрудниками КГБ. После «профилактических мероприятий» направлен на работу в «трудовой коллектив для исправления». В 18 лет помещен в психиатрическую больницу, где получил диагноз, запрещающий преподавательскую и прочую гуманитарную деятельность, что практически означало запрет на профессию. Жил в Перми, Свердловске, с 1990 года снова в Челябинске. Работал грузчиком, сторожем, кочегаром. Первые публикации — в Югославии, Финляндии, Болгарии и только в 1988 году — на родине.

Сборник «Ресницы» удостоен премии Академии русской современной словесности. Лауреат премии им. Б. Пастернака, Большой премии «Москва-Транзит», премии «Slovo» (Слово), премии ЛитератуРРентген‑2011. Стихи переведены на 15 языков.

Поделиться

Сегодня | 15:01
На юбилее хозяина особняка. Вполне правдивая челябинская история со странностями

В Доме Покровского зрителям показали необыкновенный спектакль «Ключи прошлого». Его премьера состоялась 4 ноября минувшего года в рамках всероссийской акции «Ночь искусств». На этот раз актеры и авторы проекта собрались 25 марта, чтобы сыграть спектакль снова и таким образом отметить Всемирный день театра.

24.03.2024 | 17:51
Послушать фильм. В Челябинске показали незримое кино

Состоялась премьера трех новых короткометражных фильмов, снабженных тифлокомментариями.

20.05.2021 | 12:56
Челябинский учитель истории считает, что школам не нужны учебники без героев

Министерство просвещения проведет полный анализ всех учебников истории. Об этом заявил глава ведомства Сергей Кравцов в ответ на критику президента Владимира Путина, прозвучавшую в рамках послания Федеральному собранию.

15.05.2021 | 09:06
В «Ночь музеев» челябинцы увидят питерское кино и научатся делать «зин»

В субботу, 15 мая, Челябинский музей изобразительных искусств будет работать с полудня до полуночи.

Новости   
Спецпроекты