Курс режиссера. Почему Сокуров был в расстрельных списках
25 Февраля 2016
Фото: Вячеслав Шишкоедов
Приезд Александра Сокурова на «Полный артхаус» стал значимым событием в культурной жизни Челябинска. Помимо открывающей фестиваль пресс-конференции в «Мегаполисе» и представления ретроспективы собственного творчества в «Знамени», мастер также побывал в киноцентре имени Леонида Оболенского, где показал работы выпускников своей режиссерской мастерской.
«ЮП» посмотрела эти фильмы вместе с мастером и узнала, почему обучение ребят проходило в условиях, приближенных к боевым, а стрельба из калашникова была одним из самых безобидных методов педагогики, которые Сокуров применял на курсе.
Постигли мировую классику
Режиссерский курс, который Александр Николаевич набирал на Северном Кавказе, завершился в августе прошлого года. Занятия проходили в Кабардино-Балкарском университете города Нальчика. Из 16 учеников доучились 12. Это молодые парни и девушки.
— Причем девушек, как и везде, больше. Даже в области режиссуры. Мужчины бегут из серьезных профессий, — сетует Сокуров.
Также он добавил, что за тех ребят, которые получили дипломы, ему не стыдно:
— Удивительный случай: мне понравились все дипломные работы. При том что условия, в которых живут мои выпускники, несопоставимо тяжелее, чем в других регионах России. Там нет театров и других культурных центров. Когда ребята поступали ко мне, они, по счастью, не знали, кто такой режиссер Сокуров, никогда не были на симфоническом концерте и оперном спектакле.
Поэтому в меня вселяет оптимизм то, какая трансформация с ними случилась. Произошла гигантская эволюция сознания, личности. Люди, которые ходили в платках и боялись открыть лицо, выходили на сцену, учили сцендвижение и сценречь. В результате упорнейшей борьбы я вынудил их читать книги. Они познакомились с большой литературой.
По словам Сокурова, на курсе объем преподавания литературы был на уровне филфака петербургского университета. Также в угоду литературным часам пришлось пожертвовать некоторыми предметами, после того как режиссер понял, что ребятам не хватает базовых знаний.
Три года ученики постигали мировую классику: русскую и западную. К ним приезжали преподаватели из Европы, Петербурга и Москвы. А сам Сокуров в течение этого времени вынужден был ходить на занятия с охраной.
— Ситуация тогда была напряженной. Убили несколько ректоров университетов. Я тоже был в этих списках, — рассказывает режиссер. — Однако бросать начатое было нельзя, несмотря на всю опасность.
Сформировать реакцию парашютиста
По итогам обучения ребята получали дипломы режиссеров документального, игрового кино, телевидения и радиовещания.
— У нас был большой курс практической работы на телевидении, — говорит Сокуров. — Мы арендовали передвижную станцию, вели репортажи. Я сам начинал на ТВ, любил работать на спортивных трансляциях.
Мне кажется, что такая работа — важный психофизический тренинг для формирования режиссерского умения. Когда работаешь на передвижной станции, у тебя в распоряжении четыре или пять операторов, а в современных условиях и все 12. Нужно за короткое время сформулировать задание, откомментировать, выдать в эфир.
В общем, сформировать внутри себя реакцию парашютиста — моментально реагировать на события и лаконично излагать задачи.
Впрочем, как говорит сам режиссер, несмотря на все особенности курса, его ни в коем случае нельзя назвать экспериментальным.
— Мне просто позволили полностью изменить программу под своеобразие студентов, ведь каждый ученик требовал индивидуального подхода, — объясняет Сокуров. — Также с самого начала я выдвинул условие, что образование у нас светское: никакой религии.
Мы изучаем серьезную науку. То есть относимся к режиссуре как к науке, хотя я ее таковой не считаю. Но для студентов я ставил подобное условие, а условия их пребывания и поведения были, как в военных училищах.
Студенты могли находиться в университете до двух часов ночи. Это был мозговой штурм. По-другому выполнить ту задачу, которую возложило на меня государство, было нельзя. Ребятам предстоял большой объем изучения истории кино, но акцентированный, исходя из моих вкусов. Я принципиально не показывал свои фильмы, так что никакого эстетического влияния мои картины на них точно не оказали.
В течение обучения студенты подавали различные заявки для того, чтобы снять курсовую работу. В некоторых, так или иначе, упоминалось оружие. Сокуров договорился с командующим округа и повез студентов на несколько дней в одну боевую часть, где два дня заставил всех стрелять.
— И девочки, и парни стреляли из всех видов оружия, которые там были, включая легкое БМП, — признается режиссер. — Когда девушка стреляет из оружия (и если она чеченка), то для нее это психологическое потрясение. Это было непростым испытанием — нажимать на курок калашникова, пистолета и пулемета. После этого многие изменились. И это только один из самых безобидных методов обучения, которые я применял на курсе.
Происходит мощная русификация
Всего в киноцентре имени Оболенского Сокуровым было показано четыре дипломные работы: «Сердечная недостаточность» Анзора Дохова, «Они ушли от меня» Киры Коваленко, «Леса Вавилона» Александра Золотухина и «Счастливая семья» Тины Мастафовой.
Эти игровые картины, которых пока даже нет на «Кинопоиске», как и любые работы дебютантов, конечно, несовершенны, но тот заряд энергии, что в них есть, желание снимать кино, могут дать фору многим мастерам.
— Во всех этих работах есть этнические особенности, — замечает Сокуров. — Также у меня было еще одно условие: чтобы ребята снимали на родном языке — кабардинском, чеченском, осетинском и т. д. Выяснилось, что многие из них родного языка просто не знают. Происходит настолько мощная русификация, что в семьях разговаривают в основном на русском.
Кстати, особняком среди показанных работ стоит «Счастливая семья». Это комедия — тяжелый и редкий для Кавказа жанр, так как, по словам Сокурова, юмористическое позиционирование автора (особенно если этот автор — женщина) складывается крайне сложно.
— Фильм сняла Тина Мастафова. Она была самой младшей на курсе. В начале обучения ей исполнилось 16. Она и росточком была маленькая. Режиссура давалась ей с трудом. Дважды Тина была на грани отчисления, но она справилась.
Постигли мировую классику
Режиссерский курс, который Александр Николаевич набирал на Северном Кавказе, завершился в августе прошлого года. Занятия проходили в Кабардино-Балкарском университете города Нальчика. Из 16 учеников доучились 12. Это молодые парни и девушки.
— Причем девушек, как и везде, больше. Даже в области режиссуры. Мужчины бегут из серьезных профессий, — сетует Сокуров.
Также он добавил, что за тех ребят, которые получили дипломы, ему не стыдно:
— Удивительный случай: мне понравились все дипломные работы. При том что условия, в которых живут мои выпускники, несопоставимо тяжелее, чем в других регионах России. Там нет театров и других культурных центров. Когда ребята поступали ко мне, они, по счастью, не знали, кто такой режиссер Сокуров, никогда не были на симфоническом концерте и оперном спектакле.
Поэтому в меня вселяет оптимизм то, какая трансформация с ними случилась. Произошла гигантская эволюция сознания, личности. Люди, которые ходили в платках и боялись открыть лицо, выходили на сцену, учили сцендвижение и сценречь. В результате упорнейшей борьбы я вынудил их читать книги. Они познакомились с большой литературой.
По словам Сокурова, на курсе объем преподавания литературы был на уровне филфака петербургского университета. Также в угоду литературным часам пришлось пожертвовать некоторыми предметами, после того как режиссер понял, что ребятам не хватает базовых знаний.
Три года ученики постигали мировую классику: русскую и западную. К ним приезжали преподаватели из Европы, Петербурга и Москвы. А сам Сокуров в течение этого времени вынужден был ходить на занятия с охраной.
— Ситуация тогда была напряженной. Убили несколько ректоров университетов. Я тоже был в этих списках, — рассказывает режиссер. — Однако бросать начатое было нельзя, несмотря на всю опасность.
Сформировать реакцию парашютиста
По итогам обучения ребята получали дипломы режиссеров документального, игрового кино, телевидения и радиовещания.
— У нас был большой курс практической работы на телевидении, — говорит Сокуров. — Мы арендовали передвижную станцию, вели репортажи. Я сам начинал на ТВ, любил работать на спортивных трансляциях.
Мне кажется, что такая работа — важный психофизический тренинг для формирования режиссерского умения. Когда работаешь на передвижной станции, у тебя в распоряжении четыре или пять операторов, а в современных условиях и все 12. Нужно за короткое время сформулировать задание, откомментировать, выдать в эфир.
В общем, сформировать внутри себя реакцию парашютиста — моментально реагировать на события и лаконично излагать задачи.
Впрочем, как говорит сам режиссер, несмотря на все особенности курса, его ни в коем случае нельзя назвать экспериментальным.
— Мне просто позволили полностью изменить программу под своеобразие студентов, ведь каждый ученик требовал индивидуального подхода, — объясняет Сокуров. — Также с самого начала я выдвинул условие, что образование у нас светское: никакой религии.
Мы изучаем серьезную науку. То есть относимся к режиссуре как к науке, хотя я ее таковой не считаю. Но для студентов я ставил подобное условие, а условия их пребывания и поведения были, как в военных училищах.
Студенты могли находиться в университете до двух часов ночи. Это был мозговой штурм. По-другому выполнить ту задачу, которую возложило на меня государство, было нельзя. Ребятам предстоял большой объем изучения истории кино, но акцентированный, исходя из моих вкусов. Я принципиально не показывал свои фильмы, так что никакого эстетического влияния мои картины на них точно не оказали.
В течение обучения студенты подавали различные заявки для того, чтобы снять курсовую работу. В некоторых, так или иначе, упоминалось оружие. Сокуров договорился с командующим округа и повез студентов на несколько дней в одну боевую часть, где два дня заставил всех стрелять.
— И девочки, и парни стреляли из всех видов оружия, которые там были, включая легкое БМП, — признается режиссер. — Когда девушка стреляет из оружия (и если она чеченка), то для нее это психологическое потрясение. Это было непростым испытанием — нажимать на курок калашникова, пистолета и пулемета. После этого многие изменились. И это только один из самых безобидных методов обучения, которые я применял на курсе.
Происходит мощная русификация
Всего в киноцентре имени Оболенского Сокуровым было показано четыре дипломные работы: «Сердечная недостаточность» Анзора Дохова, «Они ушли от меня» Киры Коваленко, «Леса Вавилона» Александра Золотухина и «Счастливая семья» Тины Мастафовой.
Эти игровые картины, которых пока даже нет на «Кинопоиске», как и любые работы дебютантов, конечно, несовершенны, но тот заряд энергии, что в них есть, желание снимать кино, могут дать фору многим мастерам.
— Во всех этих работах есть этнические особенности, — замечает Сокуров. — Также у меня было еще одно условие: чтобы ребята снимали на родном языке — кабардинском, чеченском, осетинском и т. д. Выяснилось, что многие из них родного языка просто не знают. Происходит настолько мощная русификация, что в семьях разговаривают в основном на русском.
Кстати, особняком среди показанных работ стоит «Счастливая семья». Это комедия — тяжелый и редкий для Кавказа жанр, так как, по словам Сокурова, юмористическое позиционирование автора (особенно если этот автор — женщина) складывается крайне сложно.
— Фильм сняла Тина Мастафова. Она была самой младшей на курсе. В начале обучения ей исполнилось 16. Она и росточком была маленькая. Режиссура давалась ей с трудом. Дважды Тина была на грани отчисления, но она справилась.
Поделиться
