Проживать и чувствовать. Незрячий пианист Олег Аккуратов поделился с челябинцами своим рецептом жизненного счастья
В Челябинске выступил уникальный российский музыкант Олег Аккуратов. С рождения он страдает полной слепотой, что не помешало ему развить свой необыкновенный талант и к 26 годам покорить не только слушателей России и зарубежья, но и ведущих джазовых музыкантов.
- Денис Мацуев: «Нонсенс, что в Челябинске нет симфонического оркестра и нового концертного зала»
- 20 шедевров! В Челябинской филармонии сыграют музыкальные произведения, изменившие мир
В творческой биографии музыканта, среди прочих достижений, — выступление с выдающейся оперной певицей Монсерат Кабалье, шотландской перкуссионисткой и композитором Эвелин Гленни, совместные творческие проекты с российским джазовым музыкантом Игорем Бутманом. В 2009 году, вдохновленная историей Олега Аккуратова, актриса Людмила Гурченко посвятила пианисту свою дебютную режиссерскую работу — фильм «Пестрые сумерки». Главную роль в картине исполнил актер Дмитрий Кубасов, сумевший передать самое главное — бесконечную преданность молодого пианиста музыке.
Сегодня Олег не только учится в аспирантуре, но и преподает. Среди его учеников люди самого разного возраста. Он учит их не только технической стороне исполнения, но и способности чувствовать музыку, воплощать с помощью звуков образы и переживания.
Своеобразным «уроком» стало и это интервью с Олегом Аккуратовым, состоявшееся в Челябинской филармонии перед выступлением пианиста на фестивале музыкального юмора.
«Я не вижу публику, но чувствую ее…»
— Какое место занимает музыка в вашей жизни? Для вас существует что‑то помимо нее?
— Конечно же. Я люблю поэзию, особенно Александра Пушкина, Николая Гумилева, Анну Ахматову, Сергея Есенина. Мне нравится находить художественные смыслы и в музыке. Что это значит? Художественный смысл ярко прослеживается в произведениях Клода Дебюсси, Мориса Равеля — в импрессионистической музыке. То есть ты ощущаешь какой‑то образ — свет солнца, пение птиц, хорошую погоду — и рисуешь это музыкой. Предположим, я проснулся утром, иду по воздуху… по улице, слышу, как поют птицы, падают снежинки или листья. Все это я переношу в свою музыку. Помогают ассоциации. Музыка Брамса, например, ассоциируется у меня со светом огня, произведения Бетховена — с французской революцией, взятием Бастилии, музыка Моцарта — это свет, изящность, филигранность.
— Вы много путешествуете, выступаете в разных городах России и за границей. Можно ли сказать, что в разных местах своя энергетика? Где вам больше нравится?
— Энергетика действительно везде совершенно разная. Не могу сказать, где мне нравится больше или меньше. У каждого города, у каждой местности есть какая‑то своя особенность. К примеру, когда я был в Китае, я ощущал, как сильно различаются Харбин, Пекин, Хэйхэ. Везде своя специфика. Недавно я был в Сочи и заметил, что в вечернее время там совершенно особая энергетика — это что‑то интересное, изысканное.
— Чувствуете ли вы ауру зрительного зала во время выступлений?
— Конечно. Это очень влияет на энергетику выступления. Каждый раз публика разная. Есть зрители, которые не понимают джаз, другие не понимают классику или авангардную музыку, Альфреда Шнитке, например. Им больше по душе что‑то песенное, советское искусство — произведения Исаака Дунаевского, Матвея Блантера, Леонида Утесова, Тихона Хренникова. Все это очень чувствуется. Мне нравится менять репертуар и играть для разных зрителей разные произведения. Для кого‑то — неаполитанскую музыку, для других — классику, для третьих — джаз, для четвертых — что‑то более популярное. Но чаще мне все-таки встречается публика, которая понимает все, что я исполняю.
О джазе, мечтах и счастье
— В Челябинске вы принимаете участие в джазовом фестивале. Какой джаз ближе лично вам?
— Мне больше нравятся традиционные направления. Хотя современные произведения я тоже играю. Но я не очень люблю авангард. Его невозможно слушать долго — ты просто сходишь с ума от этой атональности и додекафонии. К тому же некоторые современные джазовые произведения несколько однообразны либо превращаются в так называемый фри-джаз (от англ. free jazz, буквально «свободный джаз». — Прим. авт.). В нем нет ни мелодики, ни гармонии, ни структуры, ни формы, ни ритма.
— У вас есть мечта?
— Конечно, и не одна. И они потихонечку сбываются. Окончить аспирантуру — это одна мечта. Другая — исполнить несколько сонат, которые написаны для скрипки и фортепиано. Мне очень нравится третья соната Бетховена, сонаты Моцарта. Это совершенно потрясающая, обогащающая музыка. Это тоже мои мечты. И они обязательно сбудутся.
— Вы можете назвать себя счастливым человеком? Что бы вы посоветовали людям, у которых вроде бы все хорошо, но нет чувства полноты жизни, радости?
— Я могу сказать, что я счастливый человек. Если бы я говорил с музыкантом, я посоветовал бы ему максимально чувствовать музыку, спокойно к ней относиться, любить ее, не быть к ней равнодушным. Ведь если ты неравнодушен к музыке, значит ты живешь ею, ты предан ей, ты ощущаешь ее. Это вообще очень важно для каждого человека — ощущать ауру каждого момента, каждого места, где он находится, здесь и сейчас. Проживать это, чувствовать.
Поделиться