«Мы здесь как на подводной лодке»
29 Декабря 2020
Фото: предоставлено пресс-службой ГБ № 2
Новый вирус в корне изменил мировоззрение медиков.
С середины весны медучреждения Миасса были перепрофилированы под прием и лечение больных коронавирусом. Сейчас в инфекционном отделении и лечебном корпусе ММЦ «Северный» на борьбу с новым опасным вирусом выходят 24 врача, 83 сотрудника среднего и 47 — младшего медицинского персонала.
За голыми цифрами кроются ставшие в один момент непростыми судьбы миасских медиков. Редкие встречи с родными, работа в зоне риска, помощь заболевшим COVID-19 — лишь малая часть того, что выпало на долю людей в белых халатах. Об этом нам удалось побеседовать с врачом-реаниматологом из госпиталя для больных коронавирусом Александром Мелехиным.
Не до шуток
Подготовка к беседе была долгой — каждый вопрос продумывался досконально. Хотелось спросить многое: и про спецподготовку к работе в зоне риска, и про саму болячку, и про анекдоты о врачах. Однако то, что будет не до шуток, стало понятно с первых секунд телефонного разговора.
На другом конце провода раздался голос мужчины, как мне показалось, только что пробежавшего кросс. Прерывистое тяжелое дыхание, одышка. Именно такое ощущение возникает, когда говоришь с человеком, который практически 24 часа находится в защитном противочумном костюме. Александр Иванович торопился, говорить по телефону было невозможно. Мы условились встретиться около штаба, на улице, в безопасной зоне. Врач был на дежурстве, поэтому Александр Иванович сразу обозначил: «Меня могут вызвать в любой момент, даже пока вы едете до госпиталя».
Поняв, что рассчитывать на долгий разговор не приходится, заготовка с десятком вопросов за ненадобностью осталась в редакции, а я поспешила на встречу с врачом. Беседа длилась 12 минут…
Вирус-убийца
— Сначала прием больных разворачивался на базе инфекционного отделения. Оно заполнилось, когда «полыхнул» Златоуст. Тогда пациентов стали размещать в лечебном корпусе ММЦ «Северный», который оперативно перепрофилировали под прием инфекционных больных, — говорит Александр Мелехин о первых днях работы в госпитале для пациентов с COVID-19. — Все это делалось по плану, с пониманием того, что вирус пришел надолго, что пришла беда такая, от которой волосы встают дыбом и суживаются глаза.
Доктор уточняет, что изначально инфекционное отделение справлялось с наплывом заболевших. Число зараженных коронавирусом было небольшим, да и заболевание у всех протекало легко, но, как оказалось, вирус тогда еще только «присматривался».
— Вирус сначала как будто приходит в гости: ведет себя скромно, ходит по сторонам, посматривает, там щипнет, тут куснет, и складывается такое впечатление, что ничего страшного не происходит, — приводит интересное сравнение врач. — Подумаешь, один почихал, другой покашлял, у третьего температура поднялась.
Но, по словам Александра Ивановича, это только первое впечатление о вирусе. К сожалению, сейчас статистика по заболевшим не радует, и в миасский госпиталь все чаще начинают поступать местные жители разных возрастов и с разными формами течения вирусной инфекции.
— Сам по себе вирус стал «злым». Если раньше было много подозрений, которые заканчивались отрицательными результатами, то сейчас, к сожалению, все больше и больше подтвержденных случаев, и тяжесть начинает возрастать. Он начал убивать, — говорит врач.
«Дорогие» нарушения
— Александр Иванович, есть ли у людей понимание, что болезнь может коснуться каждого?
— Государство отправило всех на карантин, но у нас люди почему-то решили, что это дополнительные отпускные дни. И если бы за них еще хорошо платили, то люди с удовольствием и дальше бы сидели на карантине. Но вся проблема в том, что все хорошее заканчивается и деньги в государстве небеспредельные. Нарушение режима самоизоляции дорого стоит. Москва за это заплатила одной из первых. Так и у нас. Посмотрите сами: в городе люди ходят без масок или носят их на подбородке. И дело не только в маске. Нет понимания того, что эта проблема очень серьезная и просто отсидеться не получится. Ушли разговоры про то, что не сегодня-завтра будет вакцина, уже открыто говорят, что будет вторая волна, хотя и эта еще не прошла.
Нашу беседу прерывает телефонный звонок. Из разговора становится понятно, что в госпиталь везут больного в тяжелом состоянии.
— Вы сами все слышали, — обращается ко мне собеседник. Беседовать нам остается ровно до тех пор, пока машина скорой не прибудет в госпиталь.
— Вы в медицине больше 30 лет. Что-то подобное доводилось видеть?
— Нет, проработав 35 лет в медицине, никогда не думал, что на исходе карьеры встречусь с такой бедой. Конечно, жизнь продолжается: солнце греет, цветы расцветают, птицы поют, а рядом с нами — беда. Казалось бы, цифры смертности не такие высокие, но это для тех, кого эта смертность не коснулась. А для тех семей, куда пришла беда, эти цифры уже более чем достаточны. Не надо забывать, что это заболевание признано особо опасным. Это пандемия.
Как на подводной лодке
Конечно, многих интересует, как налажена работа медиков в госпитале для ковидных больных, но глядя на эту суету, несмолкающие телефонные звонки в штабе, подъезжающие кареты скорой, как-то язык не поворачивается спросить про усталость. Но Александр Иванович начинает сам.
— Просто тяжелая работа, да, очень тяжелая… вот и все. Находимся здесь сутками, время пребывания в «красной зоне» ограничено физическими возможностями и необходимостью. Сегодня я практический целый день нахожусь там. Вот видите, я только вышел для разговора с вами и снова ухожу, — говорит врач.
Тут медик вспоминает многочисленные ролики в соцсетях от китайских медиков, московских врачей и с какой-то грустью в голосе говорит:
— Ничего нового я не скажу. Что рассказать? Как жарко и тяжело дышать в этом костюме? Да, тяжело. Если ты начинаешь что-то интенсивно делать в нем, то задыхаешься сам. В свое время в одном из американских журналов была научная статья, где говорилось, что состояние сердечно-сосудистой системы врача-реаниматолога, проводящего реанимацию, на 30-й секунде непрямого массажа сердца приравнивается к состоянию того, кого он реанимирует. Вот и ответ.
— Александр Иванович, а у вас есть страх заразиться?
— Здесь все люди работают и понимают, что есть риски. Если в обычной жизни риск «размазан» количеством окружающих людей, то здесь он гораздо больше, здесь он сконцентрирован. Небрежность в надевании костюма, средств защиты — все может привести к вспышке. Мы здесь как на подводной лодке: один может потопить всех. Это состояние постоянного стресса.
— Часто родных видите?
— Я предпочел снять квартиру, потому что в семье есть пожилые родственники и маленькие дети. Мне проще думать, что так я хоть в какой-то мере уменьшаю риск заражения.
«Вижу жизнь по-другому»
Мой собеседник начинает посматривать на часы, и я понимаю, что разговор вот-вот завершится. Александр Иванович находит еще пару минут и продолжает, как мне показалось, со свойственным ему лиризмом и эмоциональностью говорить об этой болезни, которая так изменила всю нашу жизнь:
— Выходя отсюда в город, я поеду по улицам, буду смотреть на окружающих и буду пытаться понять, то ли я из клетки смотрю на посетителей, то ли они на меня…
В этот момент мне кажется, что глаза доктора, повидавшего за 35 лет в медицине многое, начинают слезиться.
Тут же Александр Иванович приводит другое сравнение:
— Еще это напоминает состояние человека в поезде. Смотрит он из вагона: все мелькает, пробегает, жизнь продолжается, люди проходят, дети играют. И хорошо, что жизнь продолжается, только я изнутри эту жизнь вижу под другим углом. Я понимаю прекрасно, что та беда, которая пришла, достаточно серьезна и она не пройдет как обычное сезонное заболевание.
Болезнь не выбирает
— Александр Иванович, что все-таки можете посоветовать, сказать людям?
— Народ уже «наелся» этой темой. Если вначале люди прибегали к экранам, слушали новости, то, когда число заболевших перевалило в России за сотни тысяч, то появилась защитная ригидность (твердость, неподатливость). «Да зачем мне это?» — так стали рассуждать многие. Сегодня же не меня увезли, и завтра не меня увезут, потому что я занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни и т.д. К сожалению, болезнь не выбирает и не жалеет ни молодых, ни пожилых, ни здоровых, ни с сопутствующими заболеваниями. Эта болезнь пришла всерьез и надолго.
В разговор врывается пронзительный и такой страшный сигнал скорой. Карета с маячками и сиреной уже повернула к госпиталю, и Александр Иванович поспешно удаляется. Ему еще нужно несколько минут, чтобы вновь облачиться в защитный костюм, а после — отправиться спасать очередную жизнь.
Наша справка:
Александр Мелехин родился 30 июня 1961 года.
В 1986 году окончил Челябинский медицинский институт, проходил интернатуру по специальности «хирургия». В 2006 году получил диплом о переподготовке в Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования МЗ РФ по специальности «трансфузиология».
Имеет высшую квалификационную категорию «Анестезиология и реаниматология». С 1 апреля переведен на работу в госпиталь для пациентов с COVID-19 и подозрением на него.
За голыми цифрами кроются ставшие в один момент непростыми судьбы миасских медиков. Редкие встречи с родными, работа в зоне риска, помощь заболевшим COVID-19 — лишь малая часть того, что выпало на долю людей в белых халатах. Об этом нам удалось побеседовать с врачом-реаниматологом из госпиталя для больных коронавирусом Александром Мелехиным.
Не до шуток
Подготовка к беседе была долгой — каждый вопрос продумывался досконально. Хотелось спросить многое: и про спецподготовку к работе в зоне риска, и про саму болячку, и про анекдоты о врачах. Однако то, что будет не до шуток, стало понятно с первых секунд телефонного разговора.
На другом конце провода раздался голос мужчины, как мне показалось, только что пробежавшего кросс. Прерывистое тяжелое дыхание, одышка. Именно такое ощущение возникает, когда говоришь с человеком, который практически 24 часа находится в защитном противочумном костюме. Александр Иванович торопился, говорить по телефону было невозможно. Мы условились встретиться около штаба, на улице, в безопасной зоне. Врач был на дежурстве, поэтому Александр Иванович сразу обозначил: «Меня могут вызвать в любой момент, даже пока вы едете до госпиталя».
Поняв, что рассчитывать на долгий разговор не приходится, заготовка с десятком вопросов за ненадобностью осталась в редакции, а я поспешила на встречу с врачом. Беседа длилась 12 минут…
Вирус-убийца
— Сначала прием больных разворачивался на базе инфекционного отделения. Оно заполнилось, когда «полыхнул» Златоуст. Тогда пациентов стали размещать в лечебном корпусе ММЦ «Северный», который оперативно перепрофилировали под прием инфекционных больных, — говорит Александр Мелехин о первых днях работы в госпитале для пациентов с COVID-19. — Все это делалось по плану, с пониманием того, что вирус пришел надолго, что пришла беда такая, от которой волосы встают дыбом и суживаются глаза.
Доктор уточняет, что изначально инфекционное отделение справлялось с наплывом заболевших. Число зараженных коронавирусом было небольшим, да и заболевание у всех протекало легко, но, как оказалось, вирус тогда еще только «присматривался».
— Вирус сначала как будто приходит в гости: ведет себя скромно, ходит по сторонам, посматривает, там щипнет, тут куснет, и складывается такое впечатление, что ничего страшного не происходит, — приводит интересное сравнение врач. — Подумаешь, один почихал, другой покашлял, у третьего температура поднялась.
Но, по словам Александра Ивановича, это только первое впечатление о вирусе. К сожалению, сейчас статистика по заболевшим не радует, и в миасский госпиталь все чаще начинают поступать местные жители разных возрастов и с разными формами течения вирусной инфекции.
— Сам по себе вирус стал «злым». Если раньше было много подозрений, которые заканчивались отрицательными результатами, то сейчас, к сожалению, все больше и больше подтвержденных случаев, и тяжесть начинает возрастать. Он начал убивать, — говорит врач.
«Дорогие» нарушения
— Александр Иванович, есть ли у людей понимание, что болезнь может коснуться каждого?
— Государство отправило всех на карантин, но у нас люди почему-то решили, что это дополнительные отпускные дни. И если бы за них еще хорошо платили, то люди с удовольствием и дальше бы сидели на карантине. Но вся проблема в том, что все хорошее заканчивается и деньги в государстве небеспредельные. Нарушение режима самоизоляции дорого стоит. Москва за это заплатила одной из первых. Так и у нас. Посмотрите сами: в городе люди ходят без масок или носят их на подбородке. И дело не только в маске. Нет понимания того, что эта проблема очень серьезная и просто отсидеться не получится. Ушли разговоры про то, что не сегодня-завтра будет вакцина, уже открыто говорят, что будет вторая волна, хотя и эта еще не прошла.
Нашу беседу прерывает телефонный звонок. Из разговора становится понятно, что в госпиталь везут больного в тяжелом состоянии.
— Вы сами все слышали, — обращается ко мне собеседник. Беседовать нам остается ровно до тех пор, пока машина скорой не прибудет в госпиталь.
— Вы в медицине больше 30 лет. Что-то подобное доводилось видеть?
— Нет, проработав 35 лет в медицине, никогда не думал, что на исходе карьеры встречусь с такой бедой. Конечно, жизнь продолжается: солнце греет, цветы расцветают, птицы поют, а рядом с нами — беда. Казалось бы, цифры смертности не такие высокие, но это для тех, кого эта смертность не коснулась. А для тех семей, куда пришла беда, эти цифры уже более чем достаточны. Не надо забывать, что это заболевание признано особо опасным. Это пандемия.
Как на подводной лодке
Конечно, многих интересует, как налажена работа медиков в госпитале для ковидных больных, но глядя на эту суету, несмолкающие телефонные звонки в штабе, подъезжающие кареты скорой, как-то язык не поворачивается спросить про усталость. Но Александр Иванович начинает сам.
— Просто тяжелая работа, да, очень тяжелая… вот и все. Находимся здесь сутками, время пребывания в «красной зоне» ограничено физическими возможностями и необходимостью. Сегодня я практический целый день нахожусь там. Вот видите, я только вышел для разговора с вами и снова ухожу, — говорит врач.
Тут медик вспоминает многочисленные ролики в соцсетях от китайских медиков, московских врачей и с какой-то грустью в голосе говорит:
— Ничего нового я не скажу. Что рассказать? Как жарко и тяжело дышать в этом костюме? Да, тяжело. Если ты начинаешь что-то интенсивно делать в нем, то задыхаешься сам. В свое время в одном из американских журналов была научная статья, где говорилось, что состояние сердечно-сосудистой системы врача-реаниматолога, проводящего реанимацию, на 30-й секунде непрямого массажа сердца приравнивается к состоянию того, кого он реанимирует. Вот и ответ.
— Александр Иванович, а у вас есть страх заразиться?
— Здесь все люди работают и понимают, что есть риски. Если в обычной жизни риск «размазан» количеством окружающих людей, то здесь он гораздо больше, здесь он сконцентрирован. Небрежность в надевании костюма, средств защиты — все может привести к вспышке. Мы здесь как на подводной лодке: один может потопить всех. Это состояние постоянного стресса.
— Часто родных видите?
— Я предпочел снять квартиру, потому что в семье есть пожилые родственники и маленькие дети. Мне проще думать, что так я хоть в какой-то мере уменьшаю риск заражения.
«Вижу жизнь по-другому»
Мой собеседник начинает посматривать на часы, и я понимаю, что разговор вот-вот завершится. Александр Иванович находит еще пару минут и продолжает, как мне показалось, со свойственным ему лиризмом и эмоциональностью говорить об этой болезни, которая так изменила всю нашу жизнь:
— Выходя отсюда в город, я поеду по улицам, буду смотреть на окружающих и буду пытаться понять, то ли я из клетки смотрю на посетителей, то ли они на меня…
В этот момент мне кажется, что глаза доктора, повидавшего за 35 лет в медицине многое, начинают слезиться.
Тут же Александр Иванович приводит другое сравнение:
— Еще это напоминает состояние человека в поезде. Смотрит он из вагона: все мелькает, пробегает, жизнь продолжается, люди проходят, дети играют. И хорошо, что жизнь продолжается, только я изнутри эту жизнь вижу под другим углом. Я понимаю прекрасно, что та беда, которая пришла, достаточно серьезна и она не пройдет как обычное сезонное заболевание.
Болезнь не выбирает
— Александр Иванович, что все-таки можете посоветовать, сказать людям?
— Народ уже «наелся» этой темой. Если вначале люди прибегали к экранам, слушали новости, то, когда число заболевших перевалило в России за сотни тысяч, то появилась защитная ригидность (твердость, неподатливость). «Да зачем мне это?» — так стали рассуждать многие. Сегодня же не меня увезли, и завтра не меня увезут, потому что я занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни и т.д. К сожалению, болезнь не выбирает и не жалеет ни молодых, ни пожилых, ни здоровых, ни с сопутствующими заболеваниями. Эта болезнь пришла всерьез и надолго.
В разговор врывается пронзительный и такой страшный сигнал скорой. Карета с маячками и сиреной уже повернула к госпиталю, и Александр Иванович поспешно удаляется. Ему еще нужно несколько минут, чтобы вновь облачиться в защитный костюм, а после — отправиться спасать очередную жизнь.
Наша справка:
Александр Мелехин родился 30 июня 1961 года.
В 1986 году окончил Челябинский медицинский институт, проходил интернатуру по специальности «хирургия». В 2006 году получил диплом о переподготовке в Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования МЗ РФ по специальности «трансфузиология».
Имеет высшую квалификационную категорию «Анестезиология и реаниматология». С 1 апреля переведен на работу в госпиталь для пациентов с COVID-19 и подозрением на него.
Поделиться
