Ученые разбираются, что лежит в основе характерного уральского говора

13 Декабря 2013
Ученые разбираются, что лежит в основе характерного уральского говора

Даже не лингвист вам подтвердит: исконно уральский говор с каждым годом стирается и уходит. Но стоит ли сохранять наши «смачные» уральские словечки? И каковы же особенности существования и будущего развития уральского говора?

Даже не лингвист вам подтвердит: исконно уральский говор с каждым годом стирается и уходит. Но стоит ли сохранять наши «смачные» уральские словечки? И каковы же особенности существования и будущего развития уральского говора? Этой теме был посвящен круглый стол в редакции «ЮП», к участию в котором были приглашены ведущие ученые-лингвисты и социологи Челябинска.

 «Она что, с Урала»?

Людмила Шкатова: Наша устная речь действительно отличается некоторыми особенностями, которые чувствуются окружающими, когда мы приезжаем в другие города, как нечто своеобразное. И прежде всего это рисунок интонационный нашей речи, прежде всего, по скорости речи. То есть окружающие считают, что уральцы говорят слишком быстро, иногда в связи с этим не очень понятно.

Своеобразие речи — это определенная характеристика человека и его особый региональный акцент — это привычное дело для многих народов. Я, к примеру, работала в Германии, и мои саксонские немцы очень отличались от носителей Hochdeutsch, то есть того самого «высокого» литературного немецкого языка. Они берегли свой диалект, свои особенности речи и приветствовали, когда депутаты, выступая перед ними, говорили на их наречии. Мне рассказывали о баварцах, которые однажды вообще выгнали депутата, который говорил не по-баварски.

Наверное, есть такая особенность и у нас, которую Евтушенко когда то определил таким образом:

Не надо охать или ахать: ах, боже мой, какой акцент!

А надо окать, надо акать, рабочий ты или доцент.

Поэтому стесняться своего уральского говорка, мне кажется, не стоит. Но я считаю, что есть люди, которые социально обязаны говорить литературным языком. И обязанность преподавателей, в том числе, обучать своих студентов литературной речи. Но хотя бы рассказывать им, что Горький, например, окал всю жизнь, и это ему в вину никто не ставил.

        Но нас с вами выделяют среди толпы не только по интонации. Мы с вами, по крайней мере, в большинстве своем, не знаем интонации конца предложения, вместо которого звучит интонация вопроса.

Ну я пошла-а-а-а (вверх), — говорит наша женщина, как будто мы интересуемся, останется она или уходит. Вопрос вместо утверждения — типичный для южноуральцев показатель.

И словечки наши, так называемые регионализмы: полуторка, вехотка (мочалка), пурхаться (медлить, копаться), упеткаться (устать), кожилиться (напрягаться), ремки (лохмотья). Нередко можно услышать: «Платье обремкалось». Вот женщина кричит где нибудь в Москве: «Ой, гомонок украли!» Я сразу догадываюсь: не иначе, как нашенская, с Урала.

 Проблема не в диалекте!

Марат Гайнуллин:  В энциклопедии по Челябинску приводятся следующие любопытные факты. Так, характерной чертой обиходной речи большинства горожан является быстрота произношения. По данным анализа устной речи коренных жителей Челябинска, ее скорость превышает 150 слов в минуту. Конечно, еще не итальянцы, но уже и далеко не финны!. Достигается это за счет редукции, то есть сокращения гласных…

Елена Харченко:  Сейчас, наверное, речевой портрет стал имиджевым регулятором. И не случайно интерес к правильному произношению проявляется у людей, которые должны работать над имиджем. Этот показатель, что я не принадлежу к провинции, а такой же житель столицы, — наверное, тоже становится важным.

Если в Германии важно владеть местным диалектом, то мы сейчас говорим о том, что для россиян, а значит, и для уральцев, скорее, важна литературная речь.

И проблема даже не в диалекте, а в том, что у нас очень многие люди не владеют литературным языком. Они владеют жаргоном, просторечным вариантом. Эти все: «ни в коем разе», «заместо», «приехал с Миасса» — все это выдает человека необразованного. Сейчас как раз начинается разделение по известной пословице — «Встречают по одежке, провожают по уму». А ум у нас в речи проявляется.

Марат Гайнуллин:  Невладение русским литературным языком — это не региональный признак, а факт времени?

Елена Харченко: Именно так. Помните в водевиле Чехова? «Они хочут свою образованность показать»… Есть проблема так называемого рунглиша, который сейчас формируется в бизнес-сфере. Это своего рода пиджин, то есть язык общения русскоязычных иммигрантов в англоязычных странах.

Мы перестаем понимать друг друга из-за того, что у нас проникает в речь огромное количество слов псевдоанглийских. И люди не понимают, что стоит за тем или иным словом. Некоторые начинают использовать рунглиш, стремясь повысить свой статус. При этом начинают демонстрировать свою псевдообразованность. Говорят: «сэйлзы» — вместо «продавцы», «гуглить». Можно услышать: «Манагер его экспенсы не апрувит». Многие из подобных слов и выражений сразу и не поймешь, если попадешь в бизнес-среду. Но допускать подобную языковую игру можно до тех пор, пока она не начинает затруднять понимание другого человека. Сейчас, к сожалению, в угоду этому сомнительному имиджу очень часто приносится в жертву как раз ПОНИМАНИЕ друг друга.

 Где ты, «махэнькый», «хорошэнькый»?

Марат Гайнуллин:  Все чаще в социальных сетях можно встретить информацию о том, что в таких городах, как например Екатеринбург, бизнесмены обращаются в специализированные лингвистические центры с просьбой отучить их от «неправильного» уральского говора, который вместе с чоканьем в Москве и в Питере выдает их с головой и портит их репутацию…

Елена Харченко: Я согласна с тем, что нас все равно выделят как уральцев по многим параметрам, в том числе по чоканью и по скорости речи. Но обратите внимание: и москвичи сегодня не придерживаются старомосковской нормы. И даже в театрах у нас не говорят: «Махэнькый», «Хорошэнькый». Это вызовет, скорее, даже отторжение или иронию.

Если мы говорим о функции языка, то я хотела бы сказать, что мы должны, скорее, ориентироваться на коммуникативные особенности — чтобы мы могли понимать друг друга. И в городе уместнее говорить не о диалекте, а о — социолекте. Это как раз смесь того самого просторечия, этих самых словечек. Этим занимается Пермская социолингвистическая школа, которая, кстати, нередко выдает те же слова, что есть и в Челябинской области.

 Говорок как гендерный признак

Марат Гайнуллин: С исторической точки зрения уральский говор является относительно молодым — так называемый говор вторичного образования. Насколько сильно влияние татарского и башкирского языков на формирование уральского говора?

Гадель Валеев: Русский язык достаточно однороден. Его поймут в любой территории России — это не Германия и не Китай, и даже не Италия, где почти три десятка говоров.

Саму Челябинскую область из всех других регионов России можно считать одной из самых молодых, поскольку русские уже успели освоить Сибирь, побывали возле Америки, а здесь, на Урале, заселились достаточно поздно.

Предполагается, что уральский говор возник в результате смешивания говоров населения из различных частей европейской части России. Основой уральского говора и является северное наречие.

Причем русское население стало заселяться с востока — Бродокалмак, Усть-Багаряк… А потом сформировалось северное наречие. Горнозаводская зона — это уже средне-уральское наречие. А если так, то мы уже не можем рассчитывать на какие то особенности, потому что средне-уральское наречие близко к московскому. Остаются небольшие клочки вокруг Аши, где заметно южное влияние. А все, что южнее реки Миасс — даже не рассматривается: там обитает относительно новое население. И все региональные черты достаточно быстро стерлись в силу влияния двух мировых войн — Первой и Второй, а потом была целина.

А характерная для уральского говора скороговорка сохранилась, кстати, именно под влиянием местного татарского и башкирского населения. Например, в горнозаводской зоне весь подвоз древесной руды осуществлялся башкирами. И уголь полностью развозился ими же — в Троицке и в районе Оренбурга. И башкирскую скороговорку переняло русское местное население. Вопросительные интонации — это тоже чисто тюркское влияние. И добавлю, закрытые зубы — тоже. Твердые звуки у нас тоже недостаточно отвердеваются.

Людмила Шкатова: Есть еще особый говорок оренбургских казачек, которые все согласные произносят мягко: «Молечькя би попиля би…»

Гадель Валеев: В закрытой среде достаточно быстро усваивается все новое. Например, третья Оренбургская линия какое то время находилась в районе Троицка. И потом, когда их обратно вернули, оказалось, что в их речи образовалось влияние женского особого говорка — пришепетывание ради красивости — этакий социальный гендерный признак.

Я сам из Белорецка — этот город каким был маленьким, таким и остался. Все поселки горно-заводской зоны говорили у нас по-башкирски. И даже сейчас в районе Каповой пещеры все русские вполне спокойно говорят по-башкирски. И долгое время это двуязычие вполне уживалось. А сейчас даже в башкирских поселениях Челябинской области интенсивно переходят на русский язык, осваивая в том числе и ненормативную лексику…

В тюрских языках есть один очень продуктивный способ образования — удвоение основы. И это тоже можно считать в определенном смысле взаимным проникновением, когда мы слышим: «Ехали долго-долго», «Идешь-идешь».

 Не боясь москвоцентризма

Владимир Помыкалов: Я не уралец по рождению, но так случилось, что всю жизнь прожил здесь. И никто специально со мной не занимался искоренением уральского говора, который у нас в свое время выделялся довольно четко, в том числе и по уральской литературе — по Бажову, Бондину. А потом, начиная с 1954 года, когда началось освоение целины, сюда хлынули потоки разноязыкого люда со всей страны.

Вдруг возросла социальная мобильность населения и можно было в совхозе «Новый Урал» встретить людей из Сибири, из Центральной России. Но и сами то они были выходцами из центральных губерний. И как бы ни смеялись сегодня над этим термином — новая историческая общность «советский народ» — она становилась все реальнее. Вместе с этой общностью формировался и язык. И стирание этих региональных различий, особенно в больших городах, было явно видно.

При этом существовал фактор, характерный для России в целом — москвоцентризм: все, что не Москва, это провинция. И провинциал всегда испытывал комплекс неполноценности по отношению к москвичам. Избавиться от него можно было только одним способом — переехать в Москву. Так Москва стала одним из провинциальных городов России. И та старомосковская норма, на которой строился русский литературный язык, практически исчезла. В Москве уже действительно давно не услышишь: «булошная». А мы почему то по-прежнему комплексуем. А ведь своего говора не нужно стесняться.

Любой язык забывается, если он не употребляется. И русский кодифицированный язык — тоже уходит. Так же, как и уральский говор. В то же время появляется другая тенденция — бизнес. Эпоха «малиновых пиджаков» канула в Лету, уже устоялся определенный более высокий социальный слой. И он начал заботиться о своем статусе. Сначала его представители занялись фитнесом, освоили бутики, теперь потихоньку начинают осваивать язык. Но этот процесс сейчас тормозится — во многом за счет колоссального расслоения. То есть самый верхний, топовый уровень бизнеса отказывается обучать своих детей здесь — они все учатся ТАМ. Стало быть, русский язык, тем более — с уральским говорком — им вообще не нужен. А уровень, который мы называем средним, стремительно снижается и падает до уровня плинтуса.

Особенности нашего уральского говора начали стираться уже более полувека назад. И в конце концов, увы, сотрутся…

 

 Участники:

Ведущий Марат Гайнуллин, обозреватель газеты «Южноуральская панорама»

Людмила Шкатова, профессор Челябинского государственного университета, доктор филологических наук;

Людмила Месеняшина, профессор Челябинского государственного университета, кандидат филологических наук, доктор педагогических наук;

Елена Харченко, заведующий кафедрой культуры речи и профессионального общения, профессор, доктор филологических наук, заведующий секцией «Русский язык» ЮУрГУ;

Владимир Помыкалов, профессор, директор института экономических исследований и бизнес-образования «РОБИС», кандидат философских наук;

Гадель Валеев, кандидат филологических наук, доцент Челябинского государственного университета, действительный член Международной тюркской академии.

Поделиться

Публикации на тему
Новости   
Спецпроекты