Она стала, по сути, первой на Южном Урале женщиной-композитором

Это почти как «Сага о Форсайтах». Только со своим олимпом богов или полубогов, что, как известно, почти одно и то же. Рай для гениев и чистилище для духовных героев, у каждого из которых уже при рождении в руках зажаты эстафетные палочки. Нет сроков их передачи, но есть свои верстовые столбы. Один из них: 90-летие Миронии Константиновны Князевой, ставшей создателем первой в Челябинской области службы научно-технической информации. Благодаря ей на всех уральских предприятиях появились свои БТИ.

Но судьбе было угодно именно ей стать, по сути, и первой на Южном Урале женщиной-композитором. Ее фортепианные и вокальные произведения исполнялись на челябинском и свердловском радио, звучали на авторских концертах.

«Благородственная» фамилия

Род Рубинских происходит из Уфы. Дед Миры Константиновны, протоиерей Александр Иванович Рубинский, был из потомственных священников. До революции служил в Александровском храме Уфимской епархии. Интересно происхождение фамилии. При одном из царей Романовых начали священникам после рукоположения давать фамилии «благородственные» — по названиям цветов или драгоценных каменьев. Отсюда и Рубинские…

После революции храм заколотили. К отцу Александру пришли мужики и попросили провести службу. Священник, только что выпущенный из-за тяжелейшего состояния из тюрьмы, немедленно согласился. С дверей храма отбили доски. Служба прошла, но дело было зимой — храм не отапливался, священник заболел воспалением легких и вскоре умер.

В его семье было четырнадцать детей, среди которых и мама Миры — Валентина. Вначале она перебралась в Златоуст, где вышла замуж за Константина Васильевича Князева. Там же в 1924 году родилась Мира.

Уже потом, в 1929-м, они отправилась в Челябинск, куда отца пригласили проектировать абразивный завод. Им дали прекрасную квартиру в доме на углу нынешних улицы Свободы и проспекта Ленина. Из Златоуста привезли свою корову. Во дворе дома выстроили для скотины маленький хлев. Время было голодное, и эта коровушка, конечно, спасала. До сих пор помнит, как по проспекту Ленина шло стадо коров. Как помнит и вкус того молока из 20-х годов…

Редкая профессия

Отец Миры — Константин Васильевич Князев имел экзотическую специальность инженера-керамика, но рано умер: в молодости много работал у горячих печей. Был ученым инженером, автором научных трудов, изобретателем. Занимался расширением фабрики огнеупорных кирпичей в Златоусте, там же основал фабрику каменных точил. Потом был главным керамистом ЧЭМК, отвечал за проектирование, строительство будущих заводов абразивного производства.

В 1936-м репрессирован, выслан из Челябинска. Как передает семейные рассказы Константин Рубинский, его прадед-тезка был большим спорщиком, любил погорячиться на политические темы — и догорячился до того, что однажды его попросили в двадцать четыре часа покинуть Челябинск. Семья перебралась в Екатеринбург, лишившись всего — жилья, работы, профессионального статуса прадеда.

Впрочем, через два года позволили вернуться в Челябинск, поселиться в недостроенном доме без электричества, водопровода, отопления. Вместе с ними кочевало и прекрасное пианино модели «Шредер», купленное отцом в Ленинграде на самой фабрике «Красный Октябрь». (Сейчас, кстати, этот инструмент стоит в Челябинском театре драмы. — Ред.).

Мама Миры — Валентина Александровна — пошла работать на ЧТЗ секретарем-машинисткой. Печатала так быстро, что из цехов приходили посмотреть на мелькание ее рук. Сказывалось ее исполнительское мастерство пианистки! После смерти отца в 38-м они перебрались на ЧТЗ в район улицы Ловина, в десятый инорс.

Когда началась война, Мире Константиновне было шестнадцать. Парни-одноклассники ушли на фронт, девочек мобилизовали на ЧТЗ. Проработала там почти всю войну и крепко запомнила вкус мороженой картошки…

Вспоминает, как квартальчиком ниже от их дома, к реке, в здании бывшей школы во время войны обосновался медицинский институт, эвакуированный из Киева. Именно оттуда начиналось ее высшее образование. Блистательна была профессура Киевского мединститута с его старыми дореволюционными традициями! С помощью тех киевских профессоров в конце войны и был создан Челябинский медицинский институт.

Восьмилетний композитор

Михаил Казиник рассказывает об истории, произошедшей в 1913 году. Одиннадцатилетняя девочка, пансионерка Московской Ржевской гимназии, приставала к своему дядюшке с просьбой показать, что написано на медальоне, который тот всегда носил на груди. Дядюшка снял медальон и протянул девочке. Она открыла крышку, а там ничего не написано. Кроме пяти нотных линеек и четырех нот: соль-диез — си — фа-диез — ми. Девочка помедлила мгновенье, а затем весело закричала:

— Дядюшка, я знаю, что здесь написано. Ноты на медальоне означают: «Я люблю Вас». КАК же учили эту девочку, если она тотчас узнала начало ариозо Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин». Оказалось, что медальон — признание в любви, когда то полученный дядюшкой в подарок от своей невесты перед их свадьбой. И вот вопрос, выходящий уже за рамки образования, и касающийся генофонда. КАК нужно научить мальчика, чтобы он когда нибудь подошел к такой девочке, заинтересовал ее как личность, а со временем завоевал ее сердце?

Рассказ этот мне представляется удивительно созвучным с историей нашей героини.

— С самого раннего моего детства мы с мамой играли в четыре руки, — вспоминает Мира Константиновна. — В 8 лет сочинила пьесу. Пришли гости к родителям. Они сидели за столом, пили чай, когда кто то из родителей сказал: «А наша Мирочка сочинила пьесу». Все попросили меня сыграть. Я села и сыграла.

Гости спросили, как называется пьеса. «Бурлаки тянут баржу», — ответила Мирочка. Гости рассмеялись. Выручил папа: ну вы же помните картину Репина «Бурлаки на Волге»…

«У вас женщина-композитор!»

Затем была музыкальная школа № 1, музыкальное училище.

К челябинским композиторам приезжали для консультаций и на концерты с их сочинениями мэтры советской музыки — Долуханян, София Губайдуллина, Вадим Биберган. А побывавший в Челябинске Владимир Шаинский с восторгом воскликнул: «У вас женщина-композитор!» Опусы Миры Князевой хвалили такие корифеи композиции и исполнительства, как Цветаев, Черняк.

Однажды областной дом народного творчества рекомендовал ее в Москву в Союз композиторов, где ее принимал сам Михаил Чулаки. Там она рассказала о челябинской секции композиторов, и что они хотели бы слушать произведения советских композиторов, поскольку варились в собственном соку. На пороге в фонотеке столкнулась с Александрой Пахмутовой. Та ревниво глянула на Миру: в Советском Союзе она была одна женщиной-композитором…

В поисках волшебного клея

С 49 го года после ЧПИ работала на СКБ 2 на ЧТЗ. Жозеф Котин, бывший в годы войны главным конструктором ЧТЗ, запомнился ей интеллигентным, высококультурным человеком.

У него был коллектив отборных конструкторов. Он всех их забрал с собой во время эвакуации в Челябинск. Их появление вызывало некоторое двоевластие. И челябинцы порой не знали, кого слушать.

Однажды Котин дал ей задание. Нужно было найти литературу по специальному клею, с помощью которого во время сражения танкам, броня которых была пробита снарядами, можно было сделать заплаты. Никто никогда еще не делал такого клея. Однако, к своему огорчению, она так ничего и не нашла.

Но нет худа без добра! Именно этот кропотливый поиск дал толчок тому, что научно-технической информацией она крайне заинтересовалась.

В 50-х годах в СССР отделы НТИ только создавались. Но в Челябинске не было специалистов в этой сфере. В то время председателем Челябинского совнархоза был Михаил Сергеевич Соломенцев. К нему она и пошла по вопросу создания бюро НТИ. Он подписывал свои документы и слушал. До позднего вечера она доказывала свою правоту. И все-таки убедила! Уже через несколько лет практически на каждом заводе и в крупном цехе области появились свои БТИ — детище Миры Константиновны.

«Нежный генерал»

Сегодня в комнате Миры Константиновны стоит доставшиеся ей еще от ее бабушки и дедушки комод, зеркало в деревянном окладе, кресло-качалка из позапрошлого века. И, конечно же, пианино, на котором в свои 90 она может изысканно исполнить свою пьесу — ту самую, что написала еще в 1932 году.

Музыке ее учила мама. Она помнит, как в их квартире в Златоусте, в большой столовой стоял рояль, на котором мама часто играла. Она должна была стать профессиональной пианисткой и даже успешно держала экзамен перед ректором Петроградской консерватории Александром Глазуновым, учеником Римского-Корсакова. Но в те голодные годы подруга Вера Китаева, с которой она ездила поступать, от истощения заболела и мама увезла ее домой.

В семье маму Миры Константиновны называли «нежным генералом».

И сама Мира, как и ее мать, оставалась «тайным гуманитарием». Обе тонко знали литературу и всегда были преданы музыке. И музыку сочиняла всю жизнь. А одна из ее полек названа «Наточка» — под нее танцевала маленькая Наталья Рубинская. Ей передалась и любовь к высокому искусству. И будучи еще студенткой консерватории, она играла написанную мамой концертную польку. Перешла эта любовь и дальше — к внуку Константину. По таким же законам строится сонет, питающийся, как известно, соками рая для гениев…

фото Владлены Шваб