240 лет назад началось восстание под предводительством Емельяна Пугачева

В 1773 году Челябинск представлял собой небольшой город, обнесенный деревянной стеной — заплотом. Большую часть жителей Челябинска составляли казаки, которые если и не были открытыми сторонниками Пугачева, то сочувствовали идеям его движения.

Шаткое равновесие

Многие искренне верили, что Емельян Пугачев в действительности чудом выживший царь Петр III (Петр Федорович), который несет простым людям освобождение от тягот. 29 декабря Веревкин обращается к командующему войсками в Зауралье Де Колонгу с отчаянной просьбой о присылке дополнительной воинской команды: «Ежели оной воинской команды от вашего высокопревосходительства мне пожаловано не будет, то в таком случае неминуемой подвержен буду напасти и ежели, отчего Боже сохрани, провинциальный город будет разорен, то уже вся Исетская провинция будет подвержена бедствию и всей погибели».

Опасения воеводы Веревкина были вовсе не напрасны — Челябинск действительно находился в состоянии брожения. Если бы 4 января 1774 года Веревкин не задержал в Челябинске команду поручика Пушкарева, то участь многих жителей города была бы весьма печальна. 5 января, утром группа челябинских казаков захватила орудия команды Пушкарева, стоявшие на Соборной площади. Услышав шум на улице, из собора (где он был на утренней службе — заутрене) вышел воевода Веревкин. Казаки, схватив Веревкина, ворвалась в воеводский дом, где находились регистратор Афанасий Колесников, пожилая вдова бывшего до 1768 г. прокурора Исетской провинции Гуляева и сестра следующего прокурора П. А. Благово — Анна Благово.

Спасло воеводу то, что офицеры и солдаты артиллерийской команды и челябинской роты, в штыки отбросив от пушек оставленных при них казаков, подкатили заряженные орудия к войсковой избе и освободили пленников. В воеводском доме было арестовано 63 казака, очевидно, занимавшихся мародерством.

В городе сложилось шаткое равновесие: воинская команда, канцелярские служители, большинство посадских и цеховых, часть казаков оставалась верны Екатерине II, часть казаков и крестьян либо открыто поддерживали Пугачева, либо находились в «шатости». За пределами города находились отряды башкир, кроме того, хорунжий Невзоров «возмутил» казаков подгородных селений и во главе их отряда подъезжал к городским стенам, уговаривая часовых пустить его в город.

Бой за высоту

8 января к Челябинску подошел отряд атамана И. Грязнова — пугачевского полковника и соединился с казаками Невзорова и башкирами. Всего войска, с башкирами, было до 5000 человек, при 8 орудиях. 10 января был предпринят штурм Челябинска, продолжавшийся 5 часов, однако атаки были отбиты, причем был захвачен Невзоров. Допрошенный под пытками, он через 12 часов скончался.

13 января в Челябинск, во главе отряда из двух полевых команд, прибыл генерал Деколонг. Незадолго до его подхода основные силы пугачевцев отошли к Чебаркульской крепости. Вскоре после этого была назначена комиссия для расследования дел казаков, арестованных во время разграбления воеводского дома. Из 63 человек, 50 были признаны невиновными (!), а 13 человек объявлены виновниками бунта и приговорены к битью кнутами, вырезанию ноздрей и проставлению на лбу и щеках клейма «ВОР», с последующей отправкой в ссылку в Азов. «Экзекуция», то есть приведение приговора в исполнение, была проведена 23 января.

1 февраля генерал Деколонг вывел свой отряд на бой против пугачевцев. К этому времени те успели занять выгодные позиции на высотах. Бой носил довольно странный характер — отряд регулярной армии числом в 1000 человек, при мощной артиллерии, ограничился обстрелом высот. С одного холма, правда, мятежников оттеснили, захватив 2 орудия и 180 пленных. Армейская команда потеряла убитыми одного погонщика при лошадях. Грязнов спокойно отошел в Першино, его никто не преследовал.

Стратегический исход

Еще до этого «сражения», числа 19 января, Деколонг сообщил воеводе Веревкину, что «в рассуждение важных в Екатеринбурге обстоятельств, ему необходимо туда следовать… для соблюдения же города Челябинска от злодейскаго нападения он полагает оставить 300 рекрут Тобольских, так как из находящегося в его команде корпуса военных команд уделить не можно». То есть, придя наконец в осажденный город, не разгромив (хотя имел к этому все возможности) отряд Грязнова, генерал решил пойти дальше. Мало того что он уходил сам, он забирал и ту артиллерийскую команду, которую Веревкин самовольно удержал в Челябинске и благодаря которой был подавлен бунт в самой крепости и отбит штурм Грязнова! Челябинску оставляли для обороны… 300 рекрутов, то есть новобранцев, плохо вооруженных и совершенно необученных.

Город, не имевший гарнизона, в 5 верстах от стен которого стояли пугачевцы, был обречен. В этих условиях воевода Веревкин, его заместитель Свербеев и бургомистр Боровинский обратились к Деколонгу с «покорным рапортом»: «мы с рекрутами трехстами человек и с малым числом граждан провинциального города Челябинска не только от злодейскаго нападения, но и от самых находящихся теперь здесь внутри города врагов казаков и всех крестьян удержать… одних суток совершенно… не в силах и не можем, а останемся только со всеми верноподданными на известную верную и неповинную оным злодеям жертву и всеконечное истребление. Того ради всенижайше и всепокорнейше просим… благоволите взять нас со всеми канцелярскими служителями и нужными ея императорскаго величества делами и денежною казною и верными гражданами с собою в Екатеринбург».

Деколонг «милостиво» согласился. 4 февраля на видных местах на улицах города были размещены объявления, где сообщалось: «имея важные и справедливые резоны, должен оставить город, взяв с собою всех верноподданных и верно служащих ея императорскому величеству, идти внутрь провинции до Шадринска…». Всем, кто собрался уходить с отрядом, предписывалось собраться, взяв с собой еды на день (!). 8 февраля отряд выступил из Челябинска. Вместе с ним уходили: провинциальная канцелярия с архивом, 192 человека посадских и цеховых, 162 казака, 11 офицеров, 207 рекрутов, 1350 человек крестьян, набранных Веревкиным во «временные казаки». То есть ушло большинство жителей города. Это вполне можно назвать исходом. Большую часть вещей, уходящие естественно, оставили в Челябинске.

Глаза Пугачева…

Николай Левшич, член Союза художников России, почетный гражданин г. Троицка,    почетный казак Оренбургского казачьего войска:    

— В одной из школ области несколько лет подряд проводится «Суд над Емельяном Пугачевым». Один класс критикует Пугачева, другой — оправдывает действия повстанцев. В президиуме: шесть человек, в том числе профессиональных историков, определяющих, кто убедительнее докажет. Я выступаю в роли эксперта. Всякий раз сам задумывался — кто же был на самом деле этот удивительный исторический персонаж? И однажды возникла неожиданная аллегория. Я спрашиваю учителей-историков: «А как вы относитесь к Везувию, уничтожившему Помпеи?» Те растерялись…

Но это ведь действительно был естественный процесс! И само восстание было порождением не столько личности Пугачева, а сколько политического состояния государства.

Конечно, можно задаться вопросом: почему присягали казаки? Я сам — потомок оренбургских казаков и люблю писать эти образы, но — лишь тех, кто жил до XVIII века. После того как их впустили на территорию России, они превратились в обыкновенных полицейских с нагайками, потеряв для меня свой прежний притягательный романтический образ свободолюбивых людей. И мне они стали уже неинтересны.

Но психологические образы самого Пугачева и его сподвижников меня привлекали всегда. Я изучал множество материалов, в том числе допросы Пугачева. Это была очень сложная, и вместе с тем мощная, сильная личность! Многие, кто допрашивал «бунтовщика», не могли смотреть в его глаза. И когда пытали, нарочно били его по голове, чтобы тот отвернулся. Столь магический взгляд был у этого человека! Неудивительно, что ему удавалось покорять тысячами не только простых крестьян, но и независимых казаков. Этот взгляд я «ловил», когда писал психологические портреты пугачевцев. И самыми дорогим признанием для меня было откровение зрителя: «Не могу смотреть в глаза «твоему» Пугачеву…»