Южноуральские историки находят среднеазиатские следы на башкирских территориях дорусского периода

Одно из многих красивых и загадочных мест в наших краях — озеро Аллаки в Каслинском районе. А на берегах озера находятся две группы скал, которые обычно называют Большие и Малые Палатки, а по-башкирски — Бей-Таш и Килен-Таш.

Существуют две легенды, связанные с этими местами. Наверное, их было больше, но мы знаем только о двух и то благодаря неизвестному автору, записавшему их в башкирской деревне Алабуга в 1887 году и опубликовавшему в 1888 году в газете «Екатеринбургская неделя» под названием «Бей-Таш». Этой газеты в зоне досягаемости нет, но текст публикации 1888 года приведен в материале Г. М. Коровина на сайте «От Парижа до Берлина по карте Челябинской области», который называется «Две легенды о Бей-Ташъ и современность». На этот материал я и буду опираться. Но статью я затеял не ради пересказа народных преданий, а для того, чтобы показать, как причудливо использует народная фантазия реальную историческую канву при передаче мифологических, сказочных и легендарных сюжетов…

Пристанище святого сартра

Легенду о богатом бее, его жене и их невестке и о том, как возникло озеро Аллак, а также камни Бей-Таш и Килен-Таш знают многие. Ее известный дореволюционный русский этнограф В. Н. Харузин перепечатал в книге «Сказки русских инородцев», опубликованной в 1898 году. Он назвал сказку «Гнев Аллаха» и немного подредактировал ее. А вот второе предание известно в меньшей степени, поскольку оно не совсем легенда, да и не выстроено так красиво, как повествование об озере Аллак. Но тоже довольно интересно, особенно если сопоставить его с некоторыми историческими фактами. Вот рассказ о камне Бей-Таш:

«На северо-западе от Каслинского завода, около 12 верст от него, что за озером Большой Кисегач, между озер Аллак и Большие Репенды, лежит огромный камень, с огромными трещинами, впадинами, навесами, бороздами и небольшими пещерами…

Поодаль от главной массы один кусок гранита представляет форму гриба. Все эти камни известны у местного населения под названием «Палатки». Башкиры в декабре 1887 г. называли его «Бей-Ташъ» (Бей – именитый, Ташъ – камень).

В незапамятные времена, еще до прихода русских, около этого камня жил святой сарт и заповедовал башкирам окружающую землю с тем, чтобы они не передавали ее никому, не оскверняли и не портили бы степи. И что пока кости его будут лежать под этим камнем, заповедь его будет соблюдена.

Прошло много лет и деды стариков 1887 г. продали землю русским (то есть продали землю не в 1887 году, а деды тех, кто в 1887 году был уже стариком. — Г. С.). Но и после продажи долго еще русским не удавалось распахать ее, благодаря тому, что при первой борозде, проведенной сохой, пахарь видел позади себя мертвеца, который страшно стонал и грозил пахарю кулаком, так что начатое дело бросалось, пока не находился другой смельчак. Но повторялось то же самое, несмотря на палки, которыми угощали бежавших с работы заводские приказчики, щедрые на подобные «угощения» в старые времена.

Продолжалось это долго, пока почитатели святого не перевезли его куда то в степи за Ташкентом. Когда они прибыли туда, камень на озере Большие Аллаки вдруг распался и принял тот вид, в котором находился и в 1887 г.

Тело же угодника было найдено в одной из трещин камня вполне сохранившимся. Перенесение праха угодника башкирами относится во времена устройства Каслинского завода, а именно к переходу его от Коробкова к Никите Демидову».

Согласие хозяев

Главный герой повествования обозначен как «святой сарт». «Сартами» называли жителей Средней Азии, точнее, жителей тамошних городов и земледельческих районов, т. е. оседлое земледельческое и ремесленное население. Казалось бы, где Средняя Азия и где озеро Аллаки? Но на Южном Урале были группы сартов, которые ушли из Средней Азии от набегов кочевников, а часть из них, возможно, бежала на Южный Урал из казахского или калмыцкого плена — сюда было ближе идти, чем домой.

Селились они, по возможности, отдельными деревнями. Со временем влились в состав башкирского народа и сегодня есть род «сарт» в составе башкир. И как раз на озере Аллаки располагалось недолгое время селение сартов. Было это в первой половине XVIII века. И связь между реальной историей и легендой имеется не только в том, что в преданиях фигурирует «сарт», но и в некоторых других моментах. Хотя в предании, как это обычно и бывает, история «переосмыслена» по-своему, и понять, что к чему, можно лишь обратившись к архивным документам. Но об этом дальше.

В начале XVIII века на берег озера Аллак пришла группа сартов из-за Уральского хребта. С прежних мест они ушли потому, что там «пашнями и сенными местами стало быть недовольно» — то есть стало не хватать пахотных земель и сенокосных угодий. Земля на озере Аллаки находилась во владении башкир Мякотинской волости. «Инородческой», т. е. нерусской волостью в ту пору называли на Урале и в Сибири территории, которые занимало одно племя, или род. Соответственно, Мякотинскую волость населяли преимущественно башкиры племени бикатин («мякотинцами» это племя называли в русском варианте, на самом деле его название звучит как «бикатин»).

Пришедшие сарты должны были получить согласие хозяев на проживание на их землях. В 1715 году башкиры Мякотинской волости «…дали на Уфе сию запись тое ж Сибирской дороги деревни Сартовой служилым тезиком Акимбетю Уразову, Ибраю Караобзову, Утегану Егумбетеву в том — припустили мы, Исламгул с товарыщи, их, Акымбетя с товарыщи, жить в вотчину свою…». А сами сарты в 1744 году объясняли, «Утягян Егумбетев с товарыщи сказали: во оную деревню Ахметеву пришли и живут поныне из Уфимской провинции из деревни Лабау назат тому лет тритцать». То есть разрешение жить на этой земле сарты получили вскоре после переселения.

«Служилые тезики»

Переехала на новое место, видимо, лишь часть людей, а часть осталась на прежнем месте — иначе сложно объяснить существование до сегодняшнего дня двух деревень Лабау — Сарт-Лабау и Песчано-Лабау — в Иглинском районе Башкортостана.

В приведенных выше цитатах интересно то, что деревню поначалу называли просто Сартова, а не Ахметева, хотя эти названия вполне могли существовать параллельно. Еще интереснее использование слова «тезики» для обозначения жителей деревни. «Тезик» (таджик), как и «сарт», обозначало выходца из Средней Азии и земледельца, это слово и сейчас сохранилось в башкирском языке.

В данном случае они названы «служилыми тезиками». Можно предположить, что такое подчеркнутое именование показывало, что они пришли на Южный Урал относительно недавно (имеется в виду — недавно относительно начала XVIII в.) и при этом акцентируется их служилый статус, т. е. не просто земледельцы, а принадлежащие к служилому сословию. К служилым сословиям относились те, кто нес воинскую службу и обычно был освобожден от уплаты податей.

Продолжение следует.

Гаяз Самигулов