Каким видели Южный Урал ученые в географических экспедициях в XVIII - XIX веках

Довольно часто, читая работы по истории нашего края, мы видим ссылки на записки ученых, которые были здесь в составе экспедиций в XVIII - XIX веках. И были здесь не просто проездом, а изучали и описывали ландшафт, рудные месторождения, быт местного населения.

Поскольку большинство читателей вряд ли доберутся до «Записок» Петра Симона Палласа, Ивана Лепехина или Иоганна Петера Фалька, попробую сделать своего рода изложение некоторых фрагментов. Давать полностью текст оригинала было бы неплохо, но язык за прошедшие годы (более двух веков) все же изменился, и понять некоторые обороты человеку неподготовленному будет нелегко. А большое количество пояснений чтение текста тоже не облегчают.

«Тебенюют» до оттепели

Перейдем к пересказу и начнем с записок академика Палласа. Наверное, наиболее интересны для широкой аудитории фрагменты, где описано, как жили и чем занимались жители Южного Зауралья того времени.

Напомню, что в те годы, когда Паллас обследовал здешние места, наши территории входили в состав Исетской провинции, центром которой был город Челябинск. Прибыл он сюда в мае 1770 года, затем проехал на Средний Урал, вернулся в Челябинск и дальше в Сибирь отправился уже весной 1771 года.

Петр Симон Паллас отмечал богатство зауральских степей и писал, что «если бы во внутренних Российского государства станах сыскались охотники заводить искусственные луга, то бы ненадобно доставать семен иностранных, а выписать только из Исетской провинции семян позднаго степнаго сена». Местные башкиры «пользу и достоинство трав в Исетской провинции довольно ведают». Ученый полагал, что башкиры по эту сторону Уральского хребта живут значительно зажиточнее, чем их приуральские соплеменники: «нередко здесь сыскать владельцов, кои по нескольку сот лошадей имеют, а есть и такие, чье богатство в сем от двух до четырех тысяч лошадей простирается. В здешних то местах находятся самые лучшие и большие лошади во всей Башкирии».

Паллас кратко описал и особенности скотоводства башкир: «…они в июне месяце, избегая комаров и оводу, кои тогда в сих странах почти воздух наполняют, с своими стадами в холоднейшия горные места переходят… опять в степь возвратится в кноце июля и начале августа, к своим зимовьям». При этом отмечал, что «не довольно сена на зиму запасают, но принуждают лошадей траву выгребать из под снега и тем питаться». Это традиционно для хозяйства всех степняков, лошади и овцы зимой добывают корм из под снега сами, т. е. «тебенюют». Но в случае глубоких снегов или образования мощного наста после оттепели тебеневка становится практически невозможной — глубокий снег осыпается и не позволяет «докопать» до травы, а наст режет ноги. В таких случаях «бедной скот почти без корму остается, и весьма жалко смотреть как он худеет, чему я примеры и сей зимы видел».

Сыр копченый, творог сушеный

Но лошади не были единственным видом домашнего скота у башкир того времени. «Во всей Исетской провинции держат башкирцы по разным местам верблюдов, но в малом числе» поскольку за несколько лет до этого был большой пор скота (эпизоотия) — верблюды тоже оказались подвержены заболеванию и начался падеж.

«Держали они прежде много и рогатого скота, но свирепствовавший прошлаго году падеж истребил великое число онаго. Овец же иметь много они вовсе не обыкли (не привыкли. — Г. С.)». Для поддержания пастбищ в хорошем состоянии башкиры обычно весной, после схода снега, пускали пал, то есть выжигали на лугах старую траву. Это позволяло сохранять пастбища тучными, но иногда приводило к обширным пожарам.

«При всем сем богатом скотоводстве есть башкирцы, которые упражняются в хлебопашестве, но кроме ярового хлеба, ячмению и овса другаго не сеют, да и то редко и не больше как сколько им с копченым сыром или крутом зимою для пищи надобно». Крут, или курт — сушеный творог, одно из традиционных тюркских блюд. Помимо прочих достоинств курт долго хранится, то есть не относится к скоропортящимся продуктам.

В другом месте своего повествования, описывая Таймасаул — деревню, названную по имени Таймаса Шаимова, старшины башкир Каратабынской волости в 1730-х- 1750-х годах — Паллас сообщает некоторые подробности о башкирском земледелии. «Окрестности деревенские, которые по причине содержащегося зимой около жильев скота, весьма тучны, засеяны коноплями и рожью, и обещают башкирцам при возвращении их домой к осени богатые плоды». Кроме того, из дикорастущих растений использовали в пищу сарану, которую ели сырой, либо сушили на зиму.

Спасались от жары в прохладных горах

Продукты земледелия перемалывали в крупу или крупную муку на мельницах, устройство которых Паллас также описал и зарисовал. Плотиной перегораживался небольшой ручей, и у этой плотины ставилась мельница. Нижний жернов крепился неподвижно, сквозь него проходила вертикальная ось. В нижней части этой оси была сделана крыльчатка, а верхний конец ее был закреплен в верхнем жернове. На крыльчатку направлялся поток воды из прореза в плотине, ось начинала вращаться и приводила в движение верхний жернов.

Самое примечательное, что все детали этой мельницы были сделаны из дерева, в том числе и жернова — их изготавливали из корневищ, либо другой твердой древесины. Но в рабочую плоскость жерновов были вбиты ребром железные пластины, направленные от центра к внешнему краю жернова, они то и играли роль «перетирающих» элементов, увеличивая срок службы деревянных жерновов.

Зимние поселения башкир представляли собой обычные деревни. Во время отгона скота в горы башкиры жили в юртах — по башкирски «тирмэ». Зимние деревни в этот период пустели. П. С. Паллас со спутниками попали в деревню Таймасаул как раз в то время, когда все ее население отправилось на летники. Ученый описывал: «Целая башкирская деревня со всеми домовыми и пахотными припасами была оставлена в пустее, все было за замком, а жители с своими стадами убрались в прохладные горы».