Пока в России человеческая жизнь дешевле железа, инженеры бессильны

Что первое приходит на ум, когда мы слышим слово «робот»? Человекоподобная машина в фартучке, которая эффектно преподносит фужеры с шампанским где нибудь на саммите в Японии? А может, предлагает облачиться в тапочки своему состоятельному хозяину? Или спасает цивилизацию перед камерой?

Как бы то ни было, настоящая робототехника менее киношна и красива. Но что действительно стоящее может делать робот — так это без пафоса и спецэффектов спасать реальные человеческие жизни. Уже более двух десятков лет лаборатория робототехники Миасского филиала ЮУрГУ занимается разработкой и изготовлением специальных мобильных роботов для работы в опасных для человека условиях. Машины делают по заказам предприятий атомной промышленности, МВД и ФСБ. Говорят, аналогов им нет нигде в мире. Они пройдут там же, где пройдет человек, и будут до долей секунды и миллиметров точны там, где люди могут пострадать, когда дрогнет рука или обманет глаз.

Заколотили в ящик

— А начиналось все с Чернобыля, — рассказывает Борис Морозов, руководитель лаборатории робототехники. — Когда произошла авария, в стране не было устройств, которые могли бы работать в таких условиях, ликвидируя последствия.

Власти тогда заказали немецкий комплекс, но и он проработал ровно 8 часов до того, как расписался в том, что создан для лучшей жизни… Поэтому Чернобыль «разбирали» фактически вручную. Когда станцию закрыли в саркофаг в 1989 году, все понимали, что работа еще предстоит. Тогда в Союзе была создана корпорация «Синергия», которая первоначально включала в себя 35 предприятий страны. Ее задачей было создать комплекс роботов — маленьких, средних, больших, — вскрыть саркофаг, войти внутрь, за 10 лет аккуратно все оттуда вынести и захоронить.

— К нам тоже обратились. Мы работали над этой задачей, как оборонное предприятие, в сфере электромеханики, — вспоминает Борис Морозов.

В итоге, к 1992 году робототехнический комплекс для Чернобыля был создан. Но «вхолостую». Страна тогда распалась, Украина отделилась, и проделанная работа стала никому не нужна. Сыграл человеческий фактор, а не технический. Так техника, которая могла предотвратить появление статистики жертв под грифом «Секретно», погибла из-за чьих то политических и финансовых амбиций. Пока Чернобыль оставался актуальной проблемой — отделившемуся государству приплачивала Европа, а под ликвидацию последствий аварии было даже создано профильное министерство. При этом причины отказа разгребать радиационные завалы вместе с Россией тогда никто особо не замалчивал. Чернобыль, как бы цинично это ни звучало, был для новой власти денежным ресурсом. «Ну, вы же понимаете…», — пришлось услышать в качестве вердикта нашим технарям-разработчикам.

— В то же время все понимали, что аналогичный комплекс и нам нужен в стране  для всяких аварий. А потом — война на Кавказе, когда мы впервые столкнулись с настоящим терроризмом. Тогда потребовались роботы-саперы. И опять такой техники не было. Мы вновь занялись разработкой, — рассказывает наш собеседник. — Первый образец робота сделали для подразделения «Альфа» Краснодарского края. Там погиб сапер. И у них, надо сказать, оказался толковый руководитель, задавшийся целью, чтобы это была первая и последняя смерть. Так этого полковника хорошо хотя бы не разжаловали, а отправили в Чечню — за нецелевое использование средств… Пришел новый, посмотрел на все это и сказал: «Сколько-сколько это стоит? Заколотите в ящик, и чтоб никто даже пальцем не прикасался».

Вторая ошибка сапера

По тем временам робот-сапер стоил около 400 тысяч рублей. Позже в Миассе модель доработали, но так и не смогли найти ей применения. Конструкторы уже почти опустили руки, но в 2003 году на лабораторию вышел взрывотехник из Екатеринбурга. Он был владельцем частной организации взрывозащиты города, человеком, прошедшим Афган и Чечню.

— Такие люди прекрасно понимают цену жизни, — говорит Борис Морозов.

Бойцы даже вспоминали, что «батя» лица бил, лишь бы они не лезли «вручную»… Обижались, не понимали деспота, спрашивали «за что?», а теперь с гордостью рассказывают об этом. «А это за то, чтобы я к твоей матери не ходил…», — отрезал командир. К сожалению, по словам миасского конструктора, сегодня такое отношение к людям и их жизням редко встретишь. Служат молодые, а молодых много…

— Он выдал нам очень грамотное техническое задание, и мы сделали все по заказу. В Екатеринбурге тогда была просто страшная ситуация. За год частная служба получила 600 вызовов! Боевых из них — 150, — Борис Александрович делает паузу. — Представляете: почти каждый второй день в году… Это был передел собственности: Уралмаш, Химмаш и так далее.

Робот-сапер «Богомол» отработал в уральской столице 4 года, выполнил 5 боевых разминирований, а на 6 е — заминирован был джип — погиб. Мина стояла на неизвлекаемости, и как только робот попытался ее снять, произошел взрыв. Но погиб только робот, а человек, который им управлял, остался жив.

Через полгода был изготовлен новый робот, который до настоящего времени успешно работает в Екатеринбурге. Еще один робот все это время работал в Челябинском ОМОНе. Год назад его модернизировали.

— Кстати, это вот и есть наш новый робот. Так… собрали, чтобы заинтересовать потенциальных пользователей и показывать студентам, — Борис Александрович переводит взгляд на малыша, обклеенного стикерами с символикой МЧС.

Эта служба тоже не так давно успела воспользоваться разработкой. Центр спасательных операций особого риска «Лидер» в Подмосковье (как еще называют это подразделение — МЧСовский спецназ) месяца на три попросил машину, что называется, на тест-драйв: «обкатать» и «погонять» в их реалиях. Когда под Уфой рванул склад боеприпасов, робот «бегал» и искал их по всему полю. Но его вернули обратно с чисто российским обоснованием: все понравилось, но денег нет. Поэтому серийного госзаказа на робота так и не поступило. Примерно так у нас в стране незаменимые, казалось бы, вещи превращаются в музейные нетленки.

— Доработали этот комплекс специально под МЧС, по их требованиям, — говорит Борис Александрович.

Радиоканал у саперов запрещен, а спасателям, напротив, нужен. Поэтому вмонтировали антенку и установили стереоскопическое зрение, благодаря чему оператор может чувствовать дальность расстояния. Используется такая техника для разведки. Принцип рук и глаз человека. Только на дистанционном управлении.

— Как в западных фильмах показывают: какой провод будем резать — красный или синий? Это ерунда, конечно. Либо взрывотехник снимает устройство, относит его в сторонку и там уничтожает, либо уничтожает на месте. По аналогии то же самое делает и робот — других вариантов нет. Все остальное сказки. У американцев на роботах стоят гидропушки, которые струей воды уничтожают заряд, но наши это не любят. И правильно делают. Лет пять назад в Москве произошел громкий случай. В кафе зашла женщина с сумкой, явно неадекватная. Ее успокоили, как могли, сумку с миной вынесли на улицу, вызвали ФСБ с голландской машиной: два выстрела по устройству — больше и не надо. Но после этого к сумке подошел майор, и раздался взрыв… Не попали в детонатор, потому что пушка захватывает очень маленькую зону. Поэтому проще утащить и наложить большой разрушитель, который уничтожит все подчистую. И, конечно, пусть это лучше сделает машина.

Взрослые игры

«Богомол» третьего поколения (робот-сапер) стоит по сегодняшним деньгам примерно 2,5 миллиона рублей. Ближайший московский аналог, который в разы менее поворотлив, — от 4 до 6 миллионов.

— Перспектива у нас, конечно, есть. Все понимают, что терроризм неискореним, уничтожить его полностью нереально. Но… Произошел как то раз разговор с человеком в погонах. Он сказал, что такая машина должна стоить не больше 10 тысяч долларов. Я возразил, мол, это невозможно, и поинтересовался, чем продиктована такая цифра. А мне в ответ: это те деньги, на которые надо похоронить сапера и выплатить компенсацию семье… Такой вот циничный подход.

И есть все основания полагать, что это продлится до тех пор, пока государство не перевернет пирамиду и не поймет, что не человек должен заменять робота, а наоборот, когда цена человеческой жизни перестанет быть фиксированной и индексироваться по уровню инфляции. А еще — когда большие дяди перестанут играть во взрослые игры и повернутся лицом к детям.

В том году команда младшей возрастной категории (до 12 лет) миасской школы № 4 заняла первое место на мировой олимпиаде по робототехнике в Индонезии. «Эти дети программируют своих роботов на добрые дела», — написал тогда один новостной портал.

— Она конечно, молодец, потрясающий интерес. Бьется, как может, — отзывается Борис Морозов о своей коллеге, руководителе школьного кружка Ларисе Соловьевой. — Там тоже все упирается в деньги. Но это чувство, когда 7-летний ребенок собирает робота и пишет к нему программу… Большинство студентов не решит эти задачи. Да, это в приложение к игрушкам, но по реализации — это очень взрослые вещи.

— На таких конкурсах заблаговременно ставятся особого вида задачи. А дети трудятся над их решением, строят робота, пишут к нему программу, все настраивают, — рассказывает сама Лариса Евгеньевна. — Робот должен быть обязательно автономным. На самом конкурсе судья дает старт, и робот идет выполнять свои функции. А чтобы он в течение нескольких минут двигался и совершал определенные действия, нужен минимум год плодотворной работы. Сначала мы делаем прототип, потом одного робота, другого, третьего… Роботов семь где то строим, чтобы добиться нужного результата. Задачей нашего робота на этой олимпиаде было рассортировать пять цветных кубиков по трем корзинам — то есть машина должна уметь распознавать цвета и совершать манипуляции с предметами. Причем кубики и корзины располагаются случайным образом, и все это нужно предусмотреть в программе. Далее нужно было еще отнести цилиндр в определенное место и через барьеры вернуться на финиш в кратчайшее время. На все задание по регламенту  2 минуты, но наш робот справился даже быстрее.

В 2009 году миасская команда участвовала в творческой секции мирового первенства и презентовала проект «Умный дом»: робот разбирал носки по цветам, резал фрукты и овощи, пылесосил, была сигнализация, умный телевизор… Но ребята, взяв на мировой арене 9-е место, так и не смогли претворить проект в жизнь, хотя умные дома на сегодняшний день очень востребованы, и идею могли бы выкупить с очень высокой долей вероятности.

— У нас даже не было возможности показать и предложить эту разработку, — поясняет миасский педагог. — Нет достаточного количества конструкторов. И когда организаторы конкурсов ставят следующую задачу, нам до слез жалко разбирать робота. Но мы разбираем. Кто «купается» в этом — оставляют свои проекты, и с ними всегда могут выступить на разных заинтересованных площадках. Мы не из их числа.

Механик Мишка, говорит Лариса Соловьева, на самом деле уникальный ребенок. Он может собрать все что угодно, и его это неподдельно интересует. А Никитке сложно собирать, но в программировании он как рыба. И это младшая категория. Они дома пишут на компьютере программы, создают что то своими руками, применяют знания, а не играют в войнушку по сетке.

— Я выпустила пока только двоих ребят — и оба они учатся на инженеров. Те, кто сейчас в 11-м, планируют поступить на робототехнику. И это неплохо, если учесть, что занимается только 20 детей, — считает Лариса Соловьева. — Можно и больше, но у меня не хватит материальной базы… А финансирования никакого. Мы и в этот раз съездили без командировочных — платили родители, которые лично заинтересованы в успехе своих детей. Поверьте, это действительно мотивированные дети, и ведь это для них не игрушки…

Конструктор вместе с датчиками и ресурсным набором (детали) стоит около 20 тысяч рублей. Но хватит его на несколько поколений, если, конечно, блеск в глазах детей не погасит цинизм взрослых.

P.S. В арсенале миасской лаборатории есть еще и роботы «Разведчик», «Демонтажник», «Кабелеукладчик», которые предназначены для работы в помещениях АЭС. Они имеет шасси на гусеничном ходу, позволяющее передвигаться по пересеченной местности, подниматься по ступенькам, разворачиваться на ограниченном пространстве. Кроме того, робот снабжен системой видеонаблюдения, манипулятором, способным поднимать вес до 35 килограммов, и кабелеукладчиком. Все эти роботы могут работать в условиях повышенной радиации. Это одни из немногих в стране аппаратов, обладающих необходимыми характеристиками для работы на атомных электростанциях.

— Самое необычное для этих машин то, что они работают в особо сильных радиационных полях, — говорит Борис Морозов. — Они выдержат дозу излучения, равную 1 миллиону рентген (!), а чтобы человек умер, ему достаточно 300-500 рентген… Это очень серьезная задача с точки зрения электроники, и таких машин не существует в мире — это я вам совершенно точно скажу.