«В школах обрушили литературу»

Наталья Солженицына о том, как вновь сделать нацию говорящей

В декабре российским старшеклассникам предстоит фактически вернуться в прошлое — написать итоговое сочинение, которое кануло в Лету много лет назад. В растерянности от такого решения оказались не только учащиеся, но и сами учителя. На подготовку к новому экзамену им дали катастрофически мало времени — меньше года, в то время как от его результатов зависит и выдача аттестатов и допуск школьников к ЕГЭ.

По каким причинам возвращения сочинения нельзя было отложить хотя бы на год, почему в предложенных ученикам темах будут отсутствовать названия и авторы литературных произведений и зачем «Архипелаг ГУЛАГ» нужен школам, рассказывает Наталья Солженицына, председатель Совета по вопросам проведения итогового сочинения при Минобразования РФ, вдова известного писателя Александра Солженицына. Напомним, в Челябинск она прибыла в качестве приглашенного гостя на литературный фестиваль «Открытая книга».

Запутались в падежах

— Наталья Дмитриевна, вопрос о возврате сочинения в школы обсуждался давно. Но в конце прошлого года президент Владимир Путин фактически в экстренном порядке поручил внедрить его в итоговую аттестацию. Вы как председатель Совета можете прояснить, к чему такая спешка?

— Я тоже была за то, чтобы  еще на один год отложить сочинение в школах. И министру образования и науки РФ Дмитрию Ливанову, который отвечает за этот вопрос, свою позицию донесла. Но он очень верно подметил, что лапоть вправо, лапоть влево — один год ничего не решит. Дело в том, что нынешних детей уже очень давно никто не учил писать ни сочинения, ни изложения, хотя этим необходимо начинать заниматься с пятого класса. Более того, мы разучили самих учителей вести эту работу. Они не готовы к новому экзамену в гораздо большей степени, чем дети. Но пока мы вырастим новых учителей, которые еще неизвестно на какой практике будут учиться проводить в классе сочинения, пройдет несколько поколений! Поэтому выбора то у нас нет. Медлить нельзя, мы уже в такой яме оказались.

Сегодня наши дети абсолютно разучились внятно формулировать свои мысли, не путаясь в падежах и окончаниях. При этом не только в письменной форме, но и в устной. И ЕГЭ последнего года это ясно показал. Мы имеем дело с проблемой национального масштаба. И я надеюсь, что возврат сочинения постепенно, хоть как то реанимирует умение людей грамотно выражаться и вернет интерес к чтению. Это очень важно в современных реалиях, когда в нашу жизнь мощно вошли кино и сериалы. Дело в том, что когда вы читаете книгу, то каждый писатель приглашает читателя к сотворчеству. Он оставляет место для размышлений и фантазии. Например, у меня своя Наташа Ростова и Пьер Безухов, а у вас свои. Но если вы посмотрите фильм Бондарчука «Война и мир», не прочитав книгу, то в голове навсегда останутся только бондарчуковские Наташа и Пьер. Таким образом кино и сериалы делает из нас пассивных потребителей, которые не участвуют в достраивании образа. И в этом смысле литература для развития мышления детей гораздо важнее. И нам надо как то донести эту мысль школьникам, чтобы мы снова стали говорящей нацией, а не только слушающей и глядящей.

— Речь идет о возврате традиционного сочинения, которое все школьники писали в качестве экзамена по литературе лет 20 назад?

— Хотелось бы… Но проводить сочинение в старой форме ни в коем случае нельзя, просто потому что это будет профанация. Ну не могут дети те 125 произведений, которые входят в программу, одинаково хорошо изучить в современной школе, где литературу полностью обрушили. Сегодня вместе с русским языком ее объединили в один предмет — словесность. Это дало возможность несчастным учителям забирать часы и целые уроки от литературы в пользу подготовки школьников к ЕГЭ по русскому языку.

Поэтому о возврате старого сочинения речи не идет — оно безвозвратно ушло в прошлое. Мы же вводим межпредметный экзамен, который является пропуском к сдаче ЕГЭ. В какой форме он будет проходить? Темы сочинений школьники узнают только на самом экзамене, однако направления, по которым учащиеся будут готовиться, уже объявлены. Одно из них: «Спор поколений: вместе и врозь». Массу тем можно сочинить под это направление. Но совершенно необязательно ученикам ссылаться в своей работе на тургеневское произведение «Отцы и дети». Это может быть любое произведение, раскрывающее тему, из зарубежной, современной литературы, даже не из школьной программы. Или есть направление: «Какие вопросы человечеству задает война». Исходя из него, ребенок может выбрать «Слово о полку Игореве», «А зори здесь тихие», а может «Хаджи-Мурата» или любое другое.

Дать вариативность

— От оценок, насколько я знаю, вы тоже решили отказаться?

— Ввести реальную оценку значило бы просто лишить одних школьников медали, а других аттестата… Не так давно мы провели апробацию нового экзамена на калужских учениках. Получили самые разные результаты. Некоторые дети написали сочинения блестящие, другие же, в том числе и часть отличников, оказались абсолютно беспомощны. Но так как писать сочинения детей никто не учил, то и спроса с них высокого быть не может. Поэтому критерии оценивания будут очень мягкими — зачет-незачет. Мы надеемся через несколько лет будут реальные оценки, но не сейчас. Поэтому волноваться школьникам не нужно, как и учителям, придираться к работе которых никто не намерен.

А вот вузам дано право учитывать или не учитывать результаты школьных сочинений при поступлении и оценивать их по той шкале, по которой они считают нужной. Это сделано потому, что на разных факультетах одного и того же вуза абсолютно разные требования к абитуриентам. Не спорю, при таком раскладе на уровне высших школ снова могут встать коррупционные вопросы. Но это будет уже не в масштабах всей страны.

Вообще, сказать, что я жду от этого экзамена каких то оптимистичных результатов, нельзя. Но если ничего не делать — будет еще хуже. Мы начинаем очень трудный процесс, однако абсолютно необходимый. Мы установим обратную связь с регионами. Безусловно, дадим учителям все необходимые методические рекомендации по подготовке и оцениванию сочинений. Впоследствии проанализируем, как написали экзамен в разных регионах, сколько вузов взялись за оценивание этих сочинений. При министерстве образования, если нужно, также организуем открытую площадку, где сможет высказаться любой желающий.

— Но вы ставите перед новым экзаменом такие глобальные цели — вновь сделать нацию говорящей и читающей. Но абсолютно ясно, что одним возвратом сочинения этого не добиться…

— Ясно, что сегодня нужно пересматривать школьные программы. Но я ведь не министр образования, я ничего не могу поменять, могу только выразить свое мнение. Мне понятно, что учителям сейчас нужно давать больше свободы, вариативность в программах, чтобы они могли выбирать, потому что хорошо можно преподавать только то, что ты любишь. И если ты Александра Солженицына не любишь, то лучше за него не браться. Лучше рассказать школьникам о «Крутом маршруте» Евгении Гинзбург или о «Колымских рассказах» Варлама Шаламова, если они тебе ближе и симпатичней. А этой вариативности в школах, по сути, нет.

Вот у меня был прекрасный учитель литературы. Помню, когда директор школы уехал в районо, он усадил нас поближе к себе и стал читать «Сны Чанга» Ивана Бунина, в то время как мы должны были изучать «Мать» Максима Горького. Вариативность в программе он допускал каждый раз, когда представлялась возможность. И мы с таким трепетом ждали такие уроки. Он не боялся на себя брать такое нарушение. А нынешние учителя боятся, и их тоже можно понять. Для них созданы не те условия. Это нужно менять. Иначе нам не удастся вернуть интерес к чтению.

Реагировать сразу

— Наталья Дмитриевна, по моим наблюдениям, если школьники вдруг и читают дома для удовольствия, то это, как правило, произведения из современной зарубежной литературы, а никак не отечественной. С чем вы это связываете?

— Дело в том, что в России веками не было подростковой литературы. У нас есть блестящая детская и взрослая. А для подростков как то не сложилось… Почему? Я не знаю, я не филолог. Но в связи с этим вполне логично, что они читают того же Джона Толкиена и Джоан Роулинг. Они великолепные писатели. Ничего плохого в том, что дети предпочитают зарубежную литературу, нет. Главное, что вообще читают.

Я вот в подростковые годы читала «Два капитана» Вениамина Каверина, но я бы не сказала, что это литература подростковая, скорее юношеская. Обожала Аркадия Гайдара — «Дальние страны» и «Чука и Гека». Но Гайдар скорее исключение. А в общем то подростковой литературы у нас нет.

— Но в произведениях тех же Толкиена и Роулинг много игрового начала, волшебства или подростковых переживаний. В таком случае насколько сознанию современным одиннадцатиклассникам будет доступно и понятно такое серьезное произведение как «Архипелаг ГУЛАГ», который не так давно был включен в сокращенной версии в школьную программу. Современные дети ведь просто не знают многих реалий, описанных в произведении.

— Один из экспертов сказал: «Вот в сокращенном издании вы пишете: «Кировский поток», а наши школьники даже не знают, кто такой Киров». И я подумала: 1934-й год, четверть Ленинграда посадили, выслали, «вычистили» с работы. Дальше — целые народы выселяли в 24 часа, вывозили в теплушках за тысячи километров… И дети ничего этого не знают. Кирова не знают, Ягоду, Ежова, Берию, даже кто такая Зоя Космодемьянская… Но это значит, что если в школе они не узнают о чем написано в «Архипелаге ГУЛАГ», совсем недавнюю историю нашей страны, то, боюсь, никогда не узнают.

«Архипелаг ГУЛАГ» нужен в школах не для того чтобы там начали обсуждать те несправедливости, то зло, которые уже были на нашей земле несколько десятилетий назад. А для того чтобы мы учились реагировать на происходящее сразу. Еще лучше — предупреждать некоторые события. Нельзя уступать историю политикам.

Включить воображение

 Южноуральских школьников хотят научить мыслить нешаблонно

 Возвращение сочинения в школы — одна из самых громких тем, обсуждаемых в образовательном сообществе и кругу родителей. О том, почему без этого экзамена не обойтись и почему его нельзя сравнивать с ЕГЭ по литературе, высказались другие гости IV литературного фестиваля «Открытая книга».

Меньше вранья

 Сергей Волков, главный редактор журнала «Литература», учитель литературы, доцент НИУ ВШЭ, член Общественного совета министерства образования и науки РФ:

 — У ЕГЭ по литературе и сочинения, которое возвращается в школы, по разным признакам диаметрально противоположные задачи. ЕГЭ по литературе — экзамен профильный, его сдают те, кому дальше это нужно для профессии, и таких школьников в стране немного. (В скобках замечу, что мне лично ЕГЭ по литературе настолько не нравится, что я рад снижению числа детей, которые подвергаются подготовке к этому экзамену и его сдаче. Чем их будет меньше — тем будет лучше). Сочинение же — это непрофильный экзамен для всех. Это первая развилка и первое отличие.

 Второе — это важно понять тем, кто давно работает в школе учителем. Это не возврат старого сочинения. Это вообще не сочинение по литературе. Это межпредметный экзамен общего выпускного характера. Мы хотим понять: 17-летний подросток, заканчивающий школу, на каком уровне может высказаться по какой то важной проблеме. Противники могут возразить: но они же уже высказываются по важной проблеме в части «С» ЕГЭ по литературе. Там же есть проблема. Например, надо ли переводить старушек через дорогу? Надо. И вот школьник на 150 слов рассказывает почему, с двумя литературными примерами. Зачем же еще сочинение? А затем, что за время существования ЕГЭ по русскому языку и литературе с нашими детьми произошла очень страшная вещь. Чтобы результаты экзамена были соотносимы друг с другом в такой огромной стране, тексты, которые пишут школьники в рамках ЕГЭ, должны быть максимально стандартизированы. Иначе их просто нельзя будет соотнести. Поэтому в сами критерии оценки уже заложены структурные особенности текста. Согласно им, учащийся должен написать текст в такой то последовательности, из таких то частей, желательно из одинакового количества абзацев и первое предложение построить следующим образом: «автор предложенного нам текста ставит проблему», а дальше рассказать, какую. Вот у тебя десять слов вызубрено — одно добавь. И детей учат так писать начиная может не с первого класса, но с пятого класса точно. И они привыкают, что себя можно выразить только в одном шаблоне.

 На всероссийской олимпиаде по литературе (там я возглавляю центральную предметно-методическую комиссию), где кажется учащиеся должны свободно выражать свои мысли, мы все больше видим работ, написанных в жанре ЕГЭ. Ребенок берет ручку и у него автоматически начинает складываться текст формата ЕГЭ. Но в мире ведь много других вариантов написания текстов. Дайте ребенку возможность высказаться о том, что ему важно, в той форме, в которой он хочет. Покажите, что при этом существуют какие то законы, которые помогают лучше донести свою мысль. Но только давайте не будем его и здесь загонять в определенный шаблон.

 На сочинении мы не будем давать ученикам тем, связанных с конкретным литературным произведением. Ни одной фамилии автора тоже не будет названо, потому что это не экзамен по литературе. Пусть школьник выберет ту книжку, о которой он хочет сказать. Пусть эта книжка будет не из программы, пусть он только одну ее прочитал, но она им пережита. И  он про это напишет.

 А задача учителей и организаторов в момент сочинения сделать так, чтобы было как можно меньше вранья. Пусть педагоги не думают, что их станет кто то тотально контролировать. Ни камер, ни проверок не будет. Но это не значит, что нужно бросаться всем помогать и давать списывать. Учителя сами будут проверять эти работы и ставить ученикам зачет или незачет. Так дайте детям написать сочинение самостоятельно и никакой трагедии в этом ни для кого не будет.

Переформатирование мозгов

 Александр Архангельский, писатель, публицист, телеведущий:

 — Я по поводу сочинения выскажусь от имени родителей, поскольку моя средняя дочь учится в девятом классе и ей как раз предстоит его написать. Я насколько резко был против исключения итогового сочинения, настолько же против его быстрого возвращения в школу. Моя дочь вроде из литературной семьи, но и она имеет чудовищные проблемы с написанием сочинений. Современные дети просто к этой процедуре не привыкли. Они с ней не знакомы. А мы сейчас их берем и бросаем в холодную воду. Нет, я «за». Пусть плывут, потому что оценки не будет — единственное, на мой взгляд, правильное решение. Это для них станет ценным опытом.

 Мы и так уже не сможем научить их правильной пунктуации. Я убежден, правила русского языка будут только упрощаться, хоть мне и грустно это говорить. Наша задача сейчас — объяснить подросткам, что те свободные мысли, которые они пишут вКонтакте и в Фейсбуке, можно написать и в сочинении.

 Конечно, его возврат — это переформатирование мозгов. Те школьники, кто сейчас учится в 9 и 11 классах, будут в шоке. А восьмиклассников и ребят помладше возможно учителя успеют немножко поднатаскать. Но слава богу, что из этого жесткого административного решения такие профессионалы как Наталья Солженицына сделали содержательную нормальную историю.

Нужно время

 Дмитрий Ливанов, министр образования и науки РФ:

 — Возврат сочинения — это процесс, который приведет к ожидаемым результатам только по истечении какого то времени. Но самый главный результат, который мы ждем, — это рост интереса наших детей к чтению, способность правильно объясняться и формулировать свои мысли. Но это, конечно же, не экзамен по литературоведению, а межпредметное испытание, на котором с опорой на художественные произведения школьники покажут общий уровень развития интеллекта и владение русским языком.