Навстречу своему зрителю

«Собачье сердце» Михаила Булгакова в ТЮЗе

Кто-то, весьма ироничный, сказал: «Чем больше я наблюдаю людей, тем сильнее люблю собак». Кто же это все же сказал? Не помню. Может быть, кто-то из читателей напомнит, пришлет на редакционный сайт? Вспомнилось это высказывание в связи с премьерой в Театре юных зрителей «Собачьего сердца» Михаила Булгакова.

Зал наполнен вплотную. Зрители — в основном старшеклассники. Как выяснилось по ходу спектакля, булгаковский текст они, как ни странно, знают.

По крайней мере представление о нем имеют. Это в общем-то удивительно, потому что по постоянно повторяющимся наблюдениям напрашивается вывод: на классику — мировую, русскую, советскую — зрительный зал откликается неуверенно. Даже на ту, которую наверняка «проходили» в школе.

А здесь была реакция удовольствия от узнавания.

Откуда? Один раз промелькнуло это название на антрепризной афише, а больше и не помню. Скорее всего, смотрели по телевидению фильм Владимира Бортко с Евгением Евстигнеевым, Романом Карцевым, он довольно частый гость то на оном, то на другом канале.

А вдруг — читали?

В последние десятилетия, с тех пор как прекратились большие полновесные гастроли столичных и лучших провинциальных театров, а так же выезды наших театров на серьезные гастроли в города с репутацией театральных, возникло немало проблем с подбором репертуара.

На что ориентироваться: на фестивали, которые стали для творческих коллективов единственной возможностью сверить свой уровень с другими себе подобными, засветиться в случае успеха или ориентироваться на вкусы, запросы своего постоянного зрителя — того, что делает кассу, платит своему, порой единственному в городе театру взаимопониманием или равнодушием.

Идти на поводу нетребовательной публики, ставя нечто простенькое, пусть и изящно преподнесенное, или наперекор финансовым и прочим нынешним трудностям стремиться все же помнить, что развлекательные функции — не единственные для театра?

Совместить фестивальное новаторство с кассовым успехом — задача труднейшая. Как правило, театры либо в расчете на конкурсный успех ставят в тупик массового зрителя, либо идут навстречу, стараясь соответствовать его среднему уровню.

Что касается спектакля, о котором сегодня идет речь, то тут такое ощущение, что театр так и не определился в выборе пути: есть куски обыденные, есть смелые, остроумные решения.

Например, дважды появляется сцена демонстрации, возглавляемой Швондером и его командой: по кругу с транспарантом идет продуваемая насквозь группка людей. Я не пересчитывала, сколько их там. Но это показалось цитатой из блоковской поэмы «Двенадцать»: «Ветер, ветер на всем белом свете». В первый раз это выглядит даже романтично, во второй — зловеще…

Главная удача спектакля — Шариков в исполнении Сергея Михеева. Превращение несчастной дворняги в страшное, злобное человекоподобное существо, набирающее на наших глазах силу и готовое, объединившись с себе подобными, уничтожить цивилизацию, сыграно тонко и при этом ярко. Особенно хороши пластика и звериный оскал.

Режиссер-постановщик Михаил Филимонов взял за основу спектакля инсценировку повести Михаила Булгакова Александром Червинским, добавив от себя то, что, по его мнению, приблизит происходящее на сцене к сегодняшнему дню, подчеркнет, что это история на все времена.

Старшеклассники в зале, наверное, отметили похожесть Шарикова, перенявшего черты кабацкого отребья Клима Чугункина, чьи мозг и кое-что еще были пересажены профессором Преображенским ни в чем не виноватому псу, на нынешнюю гопоту, из которой вырастает явление страшное, опасности которого мы явно недооцениваем.

О чем заставляет задуматься повесть Булгакова, прочувствовал каждый, кто читал, видел в театре, на экране.

 Каждый осваивает Булгакова на ту глубину, что способен. Театр способен помочь. Тоже на ту глубину, на которую способен.

Постановщик Михаил Филимонов видит в зрителях ТЮЗа людей, стоящих на пороге взрослости, на пороге перехода от игры к жизни. Этим ребятам можно предложить серьезный разговор. Кто-то из них откликнется, кто-то, получивший нужные основы в семье, школе, будет даже готов к диалогу с театром, благодарен ему за отсутствие снисходительного или менторского тона.

Работать для таких зрителей — удовольствие и риск одновременно. Но в случае удачи игра стоит свеч.

Не знаю, будет ли у тюзовского «Собачьего сердца» шумный успех, получит ли приз на каком-либо фестивале. В нем мало находок ради находок, тех, что особо ценятся больше всего на многих нынешних фестивалях. А тех, что есть (назойливые чекисты, внешне похожие на спецслужбы Третьего рейха, пистолет в руках Шарикова и т.п.), удачными не назовешь.

Декорации Елены Хохлович, музыкальное оформление Анны Розенберг, работа хореографов Максима Алексеева и Анны Осинцевой профессиональны, а местами просто хороши.

Но из актерских работ по-настоящему полнокровен только Шариков — Сергей Михеев. Из остальных: профессору Преображенскому (Андрей Гаврилюк) и доктору Борменталю (Денис Филоненко) не хватает характерности, хотя основной рисунок роли у каждого выдержан четко. Хороша именно характерностью Жанна Гущина в небольшой в общем-то роли Дарьи Петровны.

А вот группа Швондера (Алексей Согрин) не очень понятна: кто они, что за ними.

Но в общем, при всех слабостях спектакль сделан на вполне достойном уровне, с пониманием что, для чего и для кого.