Неисчерпаемый Черкасов

Краткая история долгой жизни в искусстве

Готовится к выпуску монография, посвященная творчеству графика и живописца Николая Ивановича Черкасова. Дело движется медленно. Не потому, что есть какие-то технические сложности, нет. Издательство «АвтоГраф» уже приступило к работе над иллюстрациями,которых в издании должно быть много.

Искусствовед Ирина Духина, которая много лет не просто знакома с творчеством Черкасова, но и изучала его, приступая к работе над книгой, не предполагала, что то и дело будут открываться новые, ранее ей неизвестные стороны этой яркой личности. Но то обнаружится папка с портретами, о которых и сам автор забыл, то собрание экслибрисов, а то и стихи…

Отцовская спичечница

Двадцать четвертого августа Николаю Ивановичу Черкасову исполняется девяносто три года. Можно бы не поверить, но это так: с самых ранних лет он помнит себя с резцом в руках. Сын слесаря-жестянщика, а по сути умельца, занимавшегося теми ремеслами, на которые спрос был, мальчик помогал отцу во всем, в том числе и в резьбе, в чеканке, которыми украшались сделанные отцом латунные чайники, кружки, подстаканники.

Жизнь бросала семью, а позже уже и самого Николая по жизненным ухабам, мало кого миновавшим в послереволюционные годы и те, что шли за ними: раскулачивание, скитания по стране…

От отца и вообще от когда-то сильной и работящей семьи осталась было как память только латунная спичечница-пепельница отцовской работы, да и ту украли во время пожара в здании художественных мастерских.

Кроме резьбы по металлу помнит Николай Иванович, как ему, мальчишке, приносили старые галоши, он резал из них штампы — прообразы будущих гравюр. Такое впечатление, что судьба вела юного Черкасова по дороге, идущей к искусству. Жизнь, ограниченная рамками типовой для тех лет биографии, отправляла его в тракторостроительный техникум, потом — по направлению на тракторный завод. А какая-то другая, но тоже жизнь, то и дело уводила, пусть краешком пути, но — к искусству.

Например, товарищ по техникуму в Куйбышеве Костя Петряев, как оказалось, по вечерам работавший статистом в театре оперы и балета, позвал в театр. Юный Черкасов был поражен увиденным и услышанным, тут же поступил в статисты, знал весь тогдашний репертуар и был счастлив этим целый год, пока его не исключили из техникума, как родственника раскулаченных…
В Челябинск он приехал в 1940 году по распределению уже по окончании другого — Сталинградского техникума. Урал выбрал сам: захотелось увидеть горы. Приехал хоть молодым, но уже семейным человеком.

Неподалеку от комнаты, выделенной молодому специалисту, оказался книжный магазин. Первой же книжкой, бросившейся в глаза, был учебник Павлова и Моторина «Гравирование по дереву и линолеуму».

Не очередной ли знак судьбы?

Две жизни

Николай Иванович Черкасов — специалист по литью. Не художественному, такое тоже есть, а по самому что ни на есть производственному. Девять лет он проработал в сталелитейном цехе ЧТЗ. Кто хоть раз побывал в «литейке», не забудет, что это такое. Тяжелая и очень вредная работа. И еще двадцать четыре года в конструкторском отделе. И вполне можно было бы сейчас писать не творческий портрет художника Черкасова, а очерк о производственнике, ветеране тракторостроения, честно отдавшем самые плодотворные свои годы родному заводу. Это было бы справедливо, заслуженно.

Но не было бы полной правдой. Потому что все эти тридцать три года в жизни Черкасова были как бы две колеи.

Помните у Маяковского, представлявшего себе человека будущего, который «землю попашет, попишет стихи»? То есть, отработав смену на производстве, человек идет в самодеятельный театр или танцевальный ансамбль, оркестр, изостудию… Во Дворце культуры Челябинского тракторного завода всего этого было много и очень высокого уровня. Из его коллективов некоторые из наиболее ярких воспитанников дорастали до профессионалов и становились заметными людьми в искусстве.

Была во Дворце и самая, пожалуй, сильная в Челябинске изостудия, которой руководил Селиверст Эдуардович Блажевич, человек известный в масштабах страны педагогическими исканиями в сфере обучения творчеству. После нескольких лет самостоятельных занятий гравюрой Черкасов пришел в изостудию Блажевича, где обучение изобразительному искусству было поставлено на профессиональный уровень. У педагога была своя методика, дававшая ощутимые результаты, занятия в изостудии ЧТЗ знатоки приравнивали к вузу.

Черкасов пришел к Блажевичу, это было естественно. Именно там он всерьез занялся не только гравюрой, но и живописью…

Годы шли. Черкасов участвовал в выставках и весьма успешно. Работы его были, безусловно, профессиональны. Большие мастера, с которыми он работал рядом в творческих лабораториях и у которых он не упускал случая учиться, видели в нем собрата по искусству…

Член Союза художников СССР аж с 1956 года, Николай Иванович Черкасов решился оставить завод лишь в 1974 году. Причина тому простая. Чтобы кормить семью, нужен твердый заработок, а положение свободного художника этого не гарантирует. Художник не был уверен в том, что его работы могут быть настолько востребованы.

Вот и поднял Николай Иванович груз двух жизней. И выдержал.

Цвет и линия

У меня в руках буклет выставки, состоявшейся два с лишним года назад и посвященной девяностолетию художника. Перелистываю, чтобы освежить в памяти то, что пора-
зило тогда и поражало раньше при встрече с работами Черкасова.

Сам Николай Иванович считает, что из того, что он сделал, есть гравюры, которыми он в общем-то доволен. К своей живописи относится сдержаннее. Он начал заниматься живописью позже, и, возможно, гравюра, как первая любовь, ему дороже:

— В живописи можно сомневаться, а некоторые гравюры получились. Гравюры есть хорошие.

А я вспоминаю «Большую стирку» — полотно, созданное в 1994 году — буйство багрянца, праздник осенней полноты жизни, проявившейся в обыденном сюжете. Или картину 1990 года «Город после дождя». Как удалось передать это ощущение свежести, чистоты, легкого дыхания? А вот нечто совсем нежное, какое-то нереально-реальное «Красивое село», созданное живописцем в 2000 году.

Его холсты, картоны, как правило, лишены тяжеловесности, монументальности, они акварельно воздушны.

А гравюры Черкасова напоминают мне сонеты, порой даже венок сонетов — настолько выверена форма, закончена композиция, точны линии. Здесь чувство ритма диктует настроение, создает неповторимое сочетание воды, солнца, растений. Тончайшая работа, требующая безупречного владения техникой.

Мастер сам создал себе инструменты, которым можно доверить сотворчество. Вот где пригодились навыки мальчика, работавшего с отцом-металлистом, работника на заводском производстве.

В жизни ничто не проходит даром, все связано, как Волга, на берегах которой прошли детство и юность, и горы, ставшие родными.

И еще на две работы хочется обратить внимание тех, кто знает и любит творчество Черкасова. Первая — «Автопортрет на фоне пейзажа» 1965 года — озорной, даже хулиганский, пышущий красками жизни. Вторую работу художник автопортретом не назвал.Картина двухтысячного года «Домовой». Где-то на чердаке под холодным синим ночным небом прижался к трубе в поисках тепла то ли человек, то ли дух дома, потерявшего уют. И — валенки сушит.

Портретного сходства с автором картины нет. Но мне показалось, что это автопортрет внутреннего состояния художника на склоне лет. Хорошо бы моя догадка была ошибочной...

С годами приходят утраты. И не только родных и близких людей, друзей. Слабеют чувства.

Память у Николая Ивановича пока что дай бог каждому. Особенно та память, которую называют благодарной: он помнит всех, у кого учился, кто помогал ему, был щедр на дружбу, кто был так же, как и он сам, предан творчеству.

Но вот глаза подводят. Для художника это трагедия. Черкасов пытается не сдаваться. Не живопись, так гравюра, где все же на помощь приходит осязание. А есть еще и коллажи…

И есть замыслы. Предстоит выставка в Башкирии, есть намерение сделать выставку «Пороги». И совсем новый замысел: рассказать о времени 50-х — 60-х годов. Это будут вещи тех времен, фоном для которых станут работы Черкасова. Устроители экспозиции хотят воссоздать колорит времени. Уже есть художники, дизайнеры, коллекционеры, готовые принять в проекте «Ретро» участие. Не должно это все исчезнуть, как та же отцовская спичечница.

Так что жизнь продолжается. И творчество тоже.

С наступающим девяностотрехлетием вас, Николай Иванович! Здоровья вам, долголетия, творческих сил!

Ирина Моргулес,
фото Вячеслава Шишкоедова