Владимир Ошеров: "Бах пожал бы мне руку"

В канун Нового года в правительстве области прошла церемония награждения деятелей культуры, удостоенных государственной премии региона «За профессиональные заслуги в 2010 году».  В их числе заместитель генерального директора по творческой работе, художественный руководитель Челябинского концертного объединения Владимир ОШЕРОВ. Дирижер, пианист, аранжировщик, композитор, майор советской армии, мастер спорта по дзюдо, — это все о нем.

В концертном объединении Владимир Григорьевич работает больше трех лет после пятнадцатилетнего проживания в Израиле. Но Челябинск помнит его как дирижера духового оркестра танкового училища, когда его курсантский диксиленд в престижном конкурсе Центрального телевидения занял первое место и собрал в столице массу других наград.

С именем Владимир Ошерова последние три года связаны очень заметные филармонические проекты: вечера музыки Раймонда Паулса, Рашида Бейбутова, и, конечно, самые крупные из них — музыкальный детектив для детей «Тайна скрипичного ключа» и мюзикл «Кировка».

Мы встретились с Владимиром Ошеровым, и первый вопрос к гостю:

- Так кто же вы, Владимир Григорьевич, какая из перечисленных ипостасей для вас главная?

— По образованию я дирижер, по жизни — аранжировщик. Хотя занимаюсь и композицией — у меня много песен.

— Аранжировщик — редкая профессия, в чем ее суть?

— Профессия не столь уж редкая. Достаточно сказать, что аранжировщиками были Поль Мориа, в России —- Георгий Гаранян, Борис Фрумкин, Виктор Крушевицкий. И я вот тоже… (смеется). А суть проста: придумывать к мелодиям «украшения», «расцвечивать» музыку.

— Этому где-то учат? Расскажите о себе.

— Я родился в Запорожье, в третьем классе родители отдали меня в музыкальную школу, где я учился игре на фортепиано. Все решил случай: к маме заехал ее приятель — они вместе учились до войны — Константин Иванович Романченко, как выяснилось, начальник военно-оркестровой службы Московского военного округа. Естественно гостю меня продемонстрировали, и он посоветовал отдать меня в Московскую военно-музыкальную школу по типу суворовского училища. Отец засмеялся: пускай попробует, все равно не пройдет.

Конкурс туда был действительно огромный. Однако из восьмисот мальчиков отобрали шестнадцать, в том числе и меня. Окончил я его с отличием и поступил в Московскую консерваторию на военно-дирижерский факультет. И вот здесь аранжировке нас учили настоящие мэтры — основатель этого направления, автор многих учебников Браславский, затем Готлиб, Еремеев. Тогда я сделал две аранжировки для оркестра радио и телевидения Юрия Силантьева. Он заказал их Еремееву, а Виталий Николаевич поручил мне. Приходим на репетицию, Силантьев доволен, подошел поблагодарить Еремеева, а тот говорит: «Вот кому пожми руку».

С пятнадцати лет я аккомпанировал певцам в Москонцерте, выступал с Львом Лещенко, Юрием Богатиковым, Леонидом Сметанниковым и другими артистами. Но и работа аккомпаниатора, повторюсь, — не совсем мое.

— Владимир Григорьевич, мюзикл «Кировка» — бесспорно главное достижение минувшего года. Однако страсти вокруг этого кипели. В интернете вас поливали так, что мало не покажется. За то, что «бросили вызов Бродвею», до которого вам как до Луны…

— Начнем с того, что никому и никакого вызова я не бросал. А до Бродвея и даже до Екатеринбурга с их бюджетами и возможностями нам действительно как до Луны. Любой мюзикл — дело дорогостоящее: декорации, костюмы, музыка, не говорю уж о творческом составе. Но это же не значит, что ничего не надо делать. Просто необходимо исходить из собственных возможностей, ориентироваться на результат: да так да, нет так нет.

— Ваш результат, как я понимаю, «да так да».

— Да. Потому что мюзикл состоялся. Он принят публикой и по-прежнему идет на аншлагах. А смотрит «Кировку» молодежь.

— Вас упрекали за то, что вы не привлекли профессионалов…

— Мы делали спектакли с Константином Рубинским, у которого есть опыт подобных постановок в Екатеринбурге. Мюзикл по его либретто отмечен «Золотой маской». В составе постановочной группы были опытный и талантливый режиссер Олег Хапов, прекрасные хореографы Светлана Лукина и Алексей Разин, артисты ансамбля «Урал». Сложности были с вокалистами. Ведь у нас нет, как у свердловчан, театра музыкальной комедии. Где было брать певцов, которые хорошо двигаются? В филармонии мы нашли только Екатерину Берсеневу. Так что действительно искали людей «с улицы», проводили кастинг. И нашли. Как они вдохновенно работали, как выросли за это время! Не зря же актриса Екатерина Гусеева на вопрос, где она научилась так петь, ответила: «На мюзикле «Норд-Ост». Вот и наши научились.

— Что вами двигало?

— Я думаю мы все были заражены одной бациллой: нам нравилось. Это была атмосфера настоящего творчества.

— Вы упомянули о работе в Израиле…

— В Израиле я работал директором музыкального колледжа, меня часто приглашали на постановки больших гала-концертов, я делал аранжировки для многих спектаклей, был победителем конкурса музыкантов-аранжировщиков. Я привез оттуда массу газетных вырезок с хорошими рецензиями. Я благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность познакомиться там с большими мастерами, настоящими небожителями, а это многое дает.

— А почему вы вернулись в Россию?

— В Израиле тяжелый для моего давления климат. К тому же ситуация после «железного занавеса» изменилась. Это раньше уехать было все равно, что умереть. Хотя во всем мире людям творческим свойственна охота к перемене мест. Вот и Игорь Бутман вернулся из Америки, будучи там востребованным. Мы с ним обсуждали эту тему. Все нормально, но в России сегодня работать интересно. Правда, я не собирался в Челябинск, договорился о работе в Москве. Но его величество случай сработал: мне неожиданно позвонил директор Челябинского концертного объединения Алексей Николаевич Пелымский, предложил работу, и она мне нравится.

— Вы сказали, в Израиле очень много профессионалов высокого уровня, и им не тесно. Понятно, ведь там все же «на четверть наш народ». А здесь?

— А здесь, в Челябинске, — как теперь говорят «за слова отвечаю», — тоже есть музыканты такого уровня, что с успехом могли работать в любой точке планеты. Их не так много, но они есть: Бурко, Сундарев — один из лучших гитаристов России, саксофонист Тимшин, флейтист Файрушин. Что удивляет? На концерте «Уральского диксиленда» Игоря Бурко в Израиле, Москве, Питере — аншлаги, за рубежом люди собирают записи, принимают джаз восторженно. У нас — полупустые залы. И дело не только в отсутствии пророков в своем Отечестве. Нам проще продать дорогие билеты на Спивакова, чем пропагандировать собственные очень неплохие проекты. А можно ведь создать, как за рубежом, школы Бурко, Сундарева. Тимшина, Файрушина. Уверяю вас, к ним поедут учиться со всех уголков и не только России. А таланты эти существуют как бы сами по себе, они просто не раскручены. И это досадно…

— Можно неудобный вопрос? Вас называют человеком, мягко сказать напористым, пробивным. Это так?

— Я просто человек других скоростей. Иногда мне пробуют что-то долго объяснять, а я уже давно понял, перебиваю. Кто-то обижается: не хочешь слушать. Наверное бываю резким, злюсь на глупость, активное невежество, иногда не сдерживаюсь. Ну такой я, и это трудно изменить. Еще говорят, что меня «всегда много», я шумный.

— Как отдыхаете?

— Слушаю музыку. В активной стадии слушаю и пишу. В пассивной — просто слушаю, часто хожу на концерты. Но в чем-то я несчастлив. Вот концерт в Кейсарии. Сцена на фоне моря, роскошные декорации, световые эффекты. Народ в восторге. А я? Только и замечаю: тут волторнист сфальшивил, тут барабанщик не вовремя вступил. Так что расслабляться и получать удовольствие случается крайне редко. Абсолютный слух, дарованный Господом и родителями, не всегда благо.

— Чего не приемлете в людях?
— Недоброжелательности, зависти, лености. Вот один из музыкантов меня спрашивает: почему Абдурахманов заказывает аранжировки только тебе? Я говорю: хочешь? Я иногда зашиваюсь, могу в таких случаях привлекать тебя. Только учти: Адик Аскарович звонит после обеда, вечером завозит клавир, а утром я отдаю готовую партитуру с голосами. Пауза. Спрашиваю: А ты что думал два месяца писать будешь? Обиделся. Время сейчас другое, психологию надо менять. Вообще я три года работаю с «Классикой», другими коллективами. Артисты — люди амбициозные, иногда очень амбициозные. Но со всеми у меня хорошие отношения. Потому что мы все заняты делом, которое любим.

— Чем сейчас полна ваша голова? Какие планы?

— Головой сейчас нахожусь в предстоящем джазовом фестивале. У Игоря Бурко много мыслей и планов, которые мы обсуждаем. Еще немало мыслей о детских программах — это большой пласт работы объединения. Нынче собираемся охватить не только город, но и область. Это очень здорово, учить детей слушать музыку, понимать ее и любить. Ведь музыка есть гармония. Еще подумываю, не возродить ли нам старинный жанр русского водевиля…

— Что бы вы пожелали себе в новом году?

— Пожалуй, одного — здоровья. При моей работе его надо много…