«Камера — это ритуал общения»

Оператор Павел Костомаров о социализации, осуществляемой с помощью кино

Павел Костомаров сейчас, наверное, один из самых лучших операторов в современном русском кинематографе. Вместе с Александром Расторгуевым и Алексеем Пивоваровым он готовит к запуску сериал «Реальность.doc».

Он будет сделан в той же стилистике, что и картины «Я тебя люблю» и «Я тебя не люблю», когда люди снимают себя на камеру, а документалисты из этого потом создают истории.
Пока Павел был в Челябинске на фестивале «Полный артхаус», «ЮП» узнала у него, из чего складывается документальное кино.

Грань в сердце

Костомаров, который еще известен как режиссер, сценарист и монтажер, отвечает на вопросы не спеша, тщательно обдумывая слова. То ли боится сказать лишнего, то ли хочет лучше сформулировать мысль.

Первые серии «Реальность.doc» начнут появляться, скорее всего, к осени 2013 года. По словам Павла, кастинг на сериал начался на днях, и судя по всему отборщикам предстоит нелегкая работенка. В одном из комментариев, данным СМИ, Костомаров говорил, что для проекта нужны герои, у которых степень внутренней свободы будет стремиться к бесконечности. Я спрашиваю у Павла, уверен ли он, что, руководствуясь таким критерием, создатели «Реальности» найдут нужное количество людей?

— С абсолютной внутренней свободой, наверное, нет, — соглашается Костомаров. — Однако наш опыт предыдущего кастинга в Ростове привел к тому, что мы сделали два фильма, а это уже о чем-то говорит. Можно даже сказать, что фильма было три, просто третьим у нас нет времени и сил заниматься ввиду наличия других проектов. Так что люди есть, их надо просто искать и, думаю, что мы их найдем.

Отдельный пункт разговора, это то, как документалисты собираются отбирать истории для сериала: «Про «Реальность.doc» говорить пока рано, — замечает Павел, — а что касается «Я тебя люблю» и «Я тебя не люблю», то тут не мы выбирали истории. Мы выбирали людей, которые способны по-настоящему, не притворяясь проживать свою жизнь и фиксировать ее на камеру. Любая жизнь интересна, если получается видеть ее во всех подробностях, во всех деталях и без всяких скрытых закоулков. Мы были рады любой истории, как бы она не развивалась. Нам она была любопытна потому, что мы знали, что этот человек рассказывает о себе очень открыто, искренне и подробно».

Я интересуюсь у оператора, насколько он уверен в том, что ребята во время съемок до конца раскрывались с настоящей стороны?

— Как и любая попытка сделать кино, на самом деле наши истории не до конца документальные. Поэтому они немножко придуманные и подаются по художественным законам, а не по каким-то другим…

— Да, например, Александр Расторгуев говорил, что в фильмах 70 процентов игрового кино и 30 процентов документального…

— Знаете, а я думаю, что наоборот. 30 процентов игрового, 70 — документального. На самом деле эта вещь очень спорная, потому что никто не может провести границу между документальным кино и игровым. Более того, если я у вас спрошу, то, думаю, вы не сможете дать мне точное определение того, что такое документальное кино, и чем оно отличается от игрового. Где проходит та стена? Вокруг этой грани много выдумок, она тонка и, скорее всего, проходит в сердце человека. А он уже исходя из своей внутренней свободы принимает что-то за игровое, а что-то за документальное.

«Это не наркотик»

Речь заходит о людях, которые засветились в «Я тебя люблю» и «Я тебя не люблю». Я интересуюсь у Павла: то, что эти ребята начинают постоянно снимать себя на камеру — это вид какой-то душевной терапии или это, возможно, уже какое-то заболевание?

— Скорее всего, конечно, первое, — отвечает Костомаров. — Тут совершенно нет никакого заболевания — кто-то себя снимает, кто-то нет. Почему продолжают снимать? Потому что это интересно, это общение. Вообще камера на самом деле становится такой эстафетной палочкой общения. На период съемок, как минимум, между нами образуется клуб. Мы все члены этого клуба, объединяет нас камера. Ребята  вкладывают себя в этот сосуд, отдают его нам, мы аккуратно вынимаем все, что они вложили, и из этого собираем историю.

— Получается, камера выполняет роль посредника. Но людям свойственно прикипать к разным вещам. Не случится ли так, что они уже не смогут жить без камеры?

— Нет, я так не думаю, — размышляет Павел. — Конечно, у каждого свой путь, может быть, кто-то не сможет, но я думаю, что это не наркотик, с которого крайне трудно и невозможно слезть.

Камера — это ритуал общения. Если есть камера, значит есть общение. В этом есть элемент социализации. Ребята с фильмом ездили за границу на фестивали, принимают участие в каких-то других съемках. Камера и участие в этом проекте привнесли в их жизнь разнообразие. Для них это стало большим приключением. Кто-то от него устал и отошел от всего этого. Кто-то хочет продолжать путешествовать подобным образом.

Разговор заходит о том, насколько для документалиста важно полюбить своего героя, и что делать, если это категорически не получается.

— Раньше я думал, что это обязательно, — говорит Павел. — Сейчас я уже не так уверен в этом. Дело в том, что, помимо героев, фильм состоит из других вещей, из формальных решений, из самого киноязыка.

Надо любить ту историю или ту жизнь, о которой рассказываешь, интересоваться тем, что составляет твой фильм. Это не только герои.

Очень часто — 99 процентов — это герои, но не всегда. Есть же фильмы монтажные, есть фильмы акционистские. Там нет героя, там герой в общем-то часто сам автор, поэтому я думаю, что, снимая кино, надо его любить. Ну и, конечно, преломлять эту любовь самым прямым образом в герое.

Евгений Ткачев