Взгляд критика. Эксперт «Золотой маски» рассказал о губительности википедийного сознания для театра

Где искать эти особенные постановки? Только ли в столице? И в чем их особенность? Чем вообще живет современный театр в России? Об этом Александр Вислов, старший научный сотрудник Государственного института искусствознания, неоднократный эксперт национальной театральной премии «Золотая маска», рассказал в интервью «ЮП».

Вместо предисловия

В этом году на фестивале «CHELоВЕК ТЕАТРА» Александр Вислов выступил не только в роли эксперта и критика, но и в качестве участника, представив свою режиссерскую работу — спектакль «Живой Маяковский», в котором он также исполнил небольшую роль.

«Живой Маяковский» — спектакль-эксперимент. С каждым новым показом история советского курьера Шефтеля Локтева, который видел поэта-футуриста за несколько минут до его смерти и теперь рассказывает об этом в домах культуры на лекциях, обретает новые черты. Зрители полностью включены в процесс: задают вопросы, участвуют в происходящем, а главное, чувствуют свою сопричастность. В итоге частная история одного человека создает представление о целой эпохе.

Текст этого моноспектакля был написан Александром Висловым во время одной из лабораторий в прошлом году. Вот так — буквально на коленке, для одного показа, в свободное от работы критика время. И создан этот спектакль был без каких-либо финансовых вложений. За прошедшее время эксперимент стал состоявшейся постановкой, которая с успехом была показана на фестивалях в разных регионах страны. В том числе на челябинском «CHELоВЕКе ТЕАТРА».

В поисках вселенной

— Александр Александрович, «Живой Маяковский» берет за душу. Это действительно живой проект. Хотя сделан он был при минимальных ресурсах. При этом мы видим сегодня так много «дорогих» спектаклей — с известными актерами, сложными декорациями и костюмами, но бездушных, неживых. Почему так происходит?

— Может быть, с моей стороны это прозвучит самонадеянно, но сегодня в российских театрах мало настоящих миров, вселенных. Российская сцена стала банальной: одни и те же названия, одни и те же темы. Режиссеры стали ленивы, нелюбопытны. Думают, что история сама вывезет. Не вывезет, если не подключать к ней себя, свое мироощущение. Редко встретишь глубокое осмысление важных тем. Та же советская эпоха — прекрасная тема для художественного осмысления. Тем более в год столетия Февральской, Октябрьской революций.

На мой взгляд, сегодня только 10 процентов спектаклей дают истинное художественное наслаждение, когда сливаются души зрителей и создателей постановки. И на каждом фестивале, на каждой премьере я жду, случится ли восторг, увижу ли я спектакль вот из этих 10 процентов. Как правило, через пять минут, а иногда и быстрее, ты понимаешь: нет, не случится. И зависит это не от количества денег, вложенных в создание спектакля. А от чего-то другого…

— Где искать эти особые спектакли? В крупных городах?

— Вовсе нет. С географическим местоположением театра это никак не связано.

— Может быть, режиссерская, да и зрительская, леность вызвана информационной перегруженностью?

— Возможно. А еще абсолютно новым типом сознания, которое я бы назвал википедийным. Это страшное дело, когда любую информацию ты можешь получить в один клик за секунду. Да, интернет — великое достижение, значение которого нам, возможно, только предстоит осмыслить. Но его же использование привело к тому, что у молодых людей нет картины мира. Они не знают историю, контекст, не обладают системными знаниями, перестали читать, довольствуются какими-то выжимками информации. Это отражается и на их восприятии мира, в том числе театрального.

Лаборатория, а не ВДНХ

— Вы приезжаете на фестиваль «CHELоВЕК ТЕАТРА» уже в четвертый раз и можете оценить его в развитии. Поделитесь своими впечатлениями.

— Новый художественный театр создает особую атмосферу. Это театр-дом. Поэтому и фестиваль получается душевный, домашний. Это замечательная история, замечательная задумка, воплощенная прекрасными людьми, увлеченными, фанатичными в хорошем смысле слова. Это прежде всего фестиваль-лаборатория, а не выставка достижений народного хозяйства. Поэтому и спектакли мы видим разные. Но даже те, которые в каком-то смысле не сложились, хороши тем, что их интересно обсуждать, искать причины того, почему они не получились. И в этом процессе задействованы все: критики, артисты, режиссеры. И даже зрители, которые приходят на обсуждения.

При этом, на мой взгляд, организаторам стоит более серьезно отнестись к отбору участников, который в данном случае осуществляется по видеозаписям. Бывает, что в записи спектакль смотрится плохо, а в действительности это сильная работа. И наоборот, можно так смонтировать видео, что самый плохой спектакль будет выглядеть достойно. В этом ущербность отбора по видеозаписи. В идеале потенциальных участников спектакля нужно смотреть вживую, как это делается на «Ново-Сибирском транзите» (фестиваль-конкурс театров Сибири, Урала и Дальнего Востока. — Прим. авт.), «Золотой маске» или фестивале «Реальный театр» критика Олега Лоевского. Но, учитывая ограниченность в средствах, Евгению Гельфонду и его команде все-таки удается составлять сильную афишу.

Простая формула

— Вы 30 лет работаете театральным критиком. Что представляет собой эта сторона театрального процесса? Много говорится о том, чем живет современный театр. А чем живет современный критик?

— В среде критиков есть раскол. Зачастую он выражается в том, что лично в себе я пытаюсь выжигать каленым железом, — в снобизме. «Я хожу на Богомолова и Серебренникова, на фестиваль NET и Чеховский фестиваль, а все остальное меня не интересует» — так говорить недопустимо! Важно сохранять критичность и самоиронию. Если про какого-то режиссера постоянно говорить, что он гений, то однажды все без оглядки в это поверят — и зрители, и сам режиссер, в адрес которого сыплются дифирамбы. Оценивая спектакли, нельзя ни ставить на постамент, ни однозначно критиковать и ниспровергать. И это правило распространяется и на театральных критиков, и на деятелей театра, и на зрителей. Это простая истина, которая забылась. Все раскололось по «партийной принадлежности»: «наших» мы будем хвалить, «ненаших» смотреть не будем, потому что они априори ни на что не способны. В театре этот раскол обнаружился как нигде ярко. И это кошмар, потому что этот процесс разрушает художника.

— Как бы вы посоветовали зрителям оценивать спектакль? Как отличить хорошую работу от плохой?

— Все очень просто: если по окончании спектакля я понимаю, что пришел бы на него еще раз, это хорошая работа. При этом его может быть мучительно сложно смотреть, может возникать сопротивление, внутренний конфликт, но чем-то он тебя в итоге манит. А бывает все сделано весело и приятно, а смотреть второй раз не хочется. Вопрос в том, возникает ли для тебя тот самый особый мир театра, о котором я уже говорил. Мир, в котором хочется побывать еще раз, к которому хочется прикоснуться снова. Если не возникает и на сцене мы видим только безудержное веселье, спасибо и до свидания.