Жизнь после войны

Челябинский областной клинический терапевтический госпиталь для ветеранов войн отмечает свое двадцатилетие

Наш гость — главный врач госпиталя, заслуженный врач России, доктор медицинских наук, профессор Дмитрий Альтман, который руководит этим уникальным лечебным учреждением уже пятнадцать лет.

Синдромы горячих точек

— Мы отметили это событие межрегиональной научно-практической конференцией, которая подвела некую итоговую черту под двадцатилетней деятельностью госпиталя, — сказал Дмитрий Александрович, — в восьми докладах, которые подготовили профессора, доктора наук из Челябинска, а также наши екатеринбургские коллеги, мы обобщили опыт, приобретенный за эти годы. Обсуждались методы совершенствования оказания помощи ветеранам войн и перспективные направления в этой области.

— Дмитрий Александрович, понятно, что госпиталь ветеранов войн имеет свои особенности, иную специфику, чем обычные лечебные учреждения. В чем она?

— Мы имеем дело с людьми, прошедшими тяжелейшие испытания, связанные с войнами. На учете у нас около 30 тысяч — ветеранов Великой Отечественной, афганской, чеченской войн, военнослужащие, побывавшие в «горячих точках», других подразделений особого риска. Все они так или иначе прошли через колоссальные стрессы военных действий. Все эти люди испытывают последствия не столько физических, сколько эмоциональных потрясений, влияющих в первую очередь на нервную, иммунную, эндокринную системы. А главное, эмоциональные перегрузки реализуются через подкорковые структуры мозга, которые очень тяжело поддаются коррекции. Этот недуг существует во всем мире и носит название «вьетнамский синдром», «афганский», «чеченский», «иракский», «панамский» — по местам войн. И справиться с ним непросто. Здесь важна помощь прежде всего психотерапевтов, психиатров. Все сложно: ведь влиять надо даже не на корковые, а на подкорковые системы человеческого мозга. А это сложнейший процесс.

Стрессы калечат людей

— С кем медикам сложнее? С «афганцами», «чеченцами», ветеранами ВОв?

— Назову по нарастающей. Проще — с ветеранами Великой Отечественной — у них была очень благородная мотивация — защита Родины. «Афганцы» считали, что выполняют интернациональный долг. Тяжелее всего с побывавшими в Чечне: как объяснить, почему ты воюешь с гражданами своей страны? Сколько трагедий, несправедливости, жестокости от невозможности после пережитого вписаться в обычную жизнь. Молодые, неопытные люди начинают глушить свои эмоции водкой в лучшем случае. Чаще всего это производит обратный эффект: облегчения не дает, зато стимулирует бессмысленную жестокость. Вспомните кадры издевательств, заснятые американцами в Ираке. Законы военного времени порождают порой безнаказанность, будят в человеке самые низменные инстинкты. Многие, придя с войны, становятся асоциальными элементами, а главное, тяжело больными людьми, которым требуется врачебная помощь. Причем чем раньше, тем лучше.

— Вы проводите обследования таких пациентов?

— Да, в прошлом году, например, выявили, что практически у трети из них проблемы с адаптацией к обычной жизни после пребывания в таких горячих точках. Они не понимают, за что воевали, не знают как жить дальше, во что верить. Им порой кажется, что «там» было все проще и понятнее: где друг, где враг, что делать, чтобы выжить. Они живут прошлым, а настоящее им непонятно. Отсюда попытка спрятаться от всего через алкоголь, наркотики, сильнодействующие лекарства и другие виды зависимости.

— Что же делать, Дмитрий Александрович?

— На самом деле возможно многое. В нашем госпитале накоплен большой научный и практический опыт лечения таких больных: работает центр психосоматической помощи, который возглавляет профессор Ирина Владимировна Шадрина, заведующая кафедрой психиатрии Челябинской медицинской академии. Хорошие наработки у специалистов кафедры медицинской реабилитации и спортивной медицины — кафедра тоже базируется в нашем госпитале. В центре работают наркологи, психотерапевты, медицинские психологи и другие специалисты. Важно выявить все проблемы здоровья и точечно на них действовать. Результаты обнадеживающие. Но, к сожалению, молодые ветераны просто не обращаются к нам, запускают поведенческие болезни, которые буквально загоняют организм в тупик. Лечить таких людей гораздо сложнее.

— Дмитрий Александрович, и тем не менее, вы это умеете, а стопроцентная статистика излечения вряд ли возможна в принципе. Ваш госпиталь имеет очень высокий рейтинг и не только на российском уровне, у вас масса наград высокого уровня.

— Да, наш госпиталь за два десятилетия позиционировал себя достойно по уровню организации медицинской помощи, заслужил много наград. Но быть довольным всем этим — путь в никуда. Да, сегодня так, но с чем мы пойдем в завтра? Чтобы не мучиться этим вопросом, я с первых дней работы пропагандирую принцип: никогда не стоять на месте, постоянно учиться и учить тех, кто рядом. И второе: в госпитале незыблем принцип — внимательное отношение к больным невзирая ни на какие обстоятельства. Я бываю в других медучреждениях и могу сказать, что наш коллектив отличает не только профессионализм, но и высокая внутренняя культура. Те, кто не может так работать, быстро от нас уходят. Но есть костяк — наши ветераны, которые свято чтут традиции, которые существуют здесь все годы.

Без науки — тупик

— Госпиталь — клинический. То есть наряду с лечебным процессом есть научная составляющая.

— Да. В госпитале используются современные инновационные технологии лечения, ежегодно мы внедряем около сорока собственных научно-технических разработок в практику лечения, у нас за эти годы пятнадцать врачей защитили кандидатские, а восемь — докторские диссертации. Есть 24 патента на изобретения.

— А что главное в этих исследованиях?

— Ранняя профилактика заболеваний. В свое время мы провели немало исследований при лечении фронтовиков. И это помогло нам понять те изменения, патологию, которая будет у следующих поколений ветеранов. Это процесс непрерывный. Диагностика, профилактика, индивидуальные карты комплексного обследования, диспансеризации и профилактические осмотры дают хорошие результаты.

— Как вы оснащены?

— Неплохо. Ведь именно хорошее оборудование позволяет проводить все исследования. И такое оснащение — результат заботы областных властей, губернатора области, которые во все времена были внимательны и неравнодушны к нуждам госпиталя. Власть, правительство на деле демонстрирует заботу о здоровье этой важной категории населения.

Затраты оправданы

— Дмитрий Александрович, поколение фронтовиков Великой Отечественной, как ни печально, тает. Вы ввели практику обслуживания тяжелобольных на дому...

— Да, хотя такое обслуживание экономически затратно. Но оно оправданно. Мы сохранили оказание помощи по участковому принципу в числе немногих госпиталей России. Очень часто старые люди не хотят ложиться в больницу — «дома и стены помогают». Иногда мы сами считаем, что лучше не транспортировать больного, эффективнее провести курс лечения на дому. И вот представьте: в миллионном городе шесть-семь наших машин везут наших специалистов в разные уголки, чтобы сделать инъекции, УЗИ, взять анализы, контролируют прием лекарств и так далее. Многие ветераны достигают очень преклонного возраста, думаю, во многом благодаря такой практике, как стационар на дому.

— Дмитрий Александрович, ваши больные — не самые простые, очень требовательные...

— Мы хорошо понимаем, что это результаты стрессов, издержки возраста. Конечно, «быть хорошими» для всех просто невозможно, но все наши специалисты очень корректны и выдержаны — это незыблемое требование. Мы имеем дело с больными людьми, но ведь именно они столько сделали для нашей страны, а расплатились собственным здоровьем. Если об этом помнить, то положительные эмоции всегда перевешивают сложности, которые возникают. И пользуясь юбилейным случаем я бы хотел искренне поздравить с этим событием весь наш коллектив, поклониться тем, кто долгие годы предан госпиталю, переживал и радости, и сложности. Только этот микроклимат и позволяет нам держать уровень, который существует.

Что до меня лично, то в трудные моменты я иногда отматываю назад ленту своей тридцатилетней жизни в медицине и пятнадцатилетней в госпитале и задаю себе вопрос: что бы я изменил, если бы такая возможность представилась? И понимаю —на самом деле — ничего.

Лидия Старикова