Не клевало и… перестало

Окуней ловим на Ачликуле, а карасей на Алабуге

Позвольте напомнить содержание предыдущего номера, так сказать, начало начал: озеро Ачликуль, поиски рыбы, и надо же, сам себе не поверил — лески обрыв…

Окончание. Начало в № 17.

Лунка в темноте

Порывшись в своих закромах (ящик с приманками), извлекаю вольфрамовый «дубль» и кончиком оборванной лески прицеливаюсь в махонькую мормышечную петлю. Эх, старость не в радость — без очков только пальцем в ноздрю попадать! Помучившись и пощурившись, все же через пару минут восстанавливаю снасть и в затемненную снегом лунку отправляю насаженного мотыля на медленный спуск. Посмотрим, что тут за «мазурики» умыкнули мой дорогой вольфрам…

На глубинах до 4 метров эффект затемнения лунки всегда присутствует даже в мутной воде. Особенно это касается таких чувствительных к свету хищников, как окунь, который невероятно глазаст и в зависимости от погоды держится на всех горизонтах глуби. Тем паче, если уже февраль и толстое снежное «одеяло» относительно очищенной «солнечной» лунки создает большой световой контраст. Это не просто рыбачий опыт или «присказки» Сабанеева, это мои личные наблюдения со дна (морская школа, подводное ориентирование).

Окунь, особенно крупный, никогда не выходит на свет (под лунку), а стоит в стороне или курсирует вокруг играющей мормышки или блесны. Помните советский ужастик «Вий»: стоит «мормышка — Хома» внутри освещенного очерченного круга, кружит рядом «акула — ведьма», а клюнуть его никак!

Большинство рыболовов игнорирует затемнение лунок, мол, де, чего тут в воде «снег полоскать» — если клюет, то окунь и без этого будет брать. Правильно, когда рыбы с избытком (косяк) или с погодой такой «аллес гут», что все подводное братство теряет свой рассудок и как один вешается на крючки. К сожалению, такое случается все реже, и к тому же в тех местах, куда нас забыли позвать.

Поклевка с полводы

Медленную проводку мормышки сверху вниз, с мелкой дрожью на паузах, в этот раз прерывать никто не желал. Затем еще раз и еще — пусто. Что ж, похоже, проезжий рыбий «цирк» наелся и свалил, у лунок только клоуны остались!

Подбросив в озерное окошко щепоть мормыша, подхватываю стул и быстро к лунке под номером два. Ткнув шабалой в шугу, в полученный озерный «глазок» запускаю снасть и, задрав удочку в метр от дна, начинаю все ту же «сказку про белого бычка» — вниз-вниз-вниз…

Опа! Мормышка и десяти сантиметров не прошла, как сторожок из полусогнутого огруженного состояния вдруг резко выпрямился, как будто с лески исчез мормышечный груз. Рука «на автомате» — хлоп, есть, и вскоре первый «красноперый» весом в 200 грамм, изогнувшись, своим ярким хвостом подгребал снег!

Вторая и третья скорые поклевки случились тут же на полводы, почти в метре от дна. Что ж, это хороший симптом — видно, что полосатики здесь не малочисленны, если даже мормышку не дают довести до дна.

«Чайки» с биноклями

Отцепив очередного «боцмана» и выпрямившись из полусогнутого над лункой состояния, внимательно оглядываюсь вокруг. Недремлющая конкуренция недалеко, и если хочешь, чтобы тебе не мешали, не следует взбираться на колокольню и трубить на все озеро: пряники, пряники задарма!

А это значит: во-первых, после поклевки и подсечки леска наматывается на шубенку — работают кисти, а сами руки и плечи остаются в относительном покое. Во-вторых, рыба сразу убирается со льда. В третьих, даже если хорошо ловится с одного места, периодически следует делать по лункам обход — сидя долго на одной лунке (без палатки), у окружающих всегда вызываешь интерес.

На любом озере есть категория рыбачков («чайки»), которые не рыбу ищут, а тех, кто удачно «вспахал» целину. Сидит такой «снеговик» и вращает своими 20-кратными моноклями на все 360, и стоит только неопытному рыболову включить свой «семафор» (отмашка рук), как вскоре набегут — наедут добрые люди и подарят свое «внимание и любовь». И ладно бы сверлили «по-братски, по-доброму», соблюдая какое-то приличие и такт, так нет же, еще и рюкзак попросят убрать! При этом кто-нибудь найдется и скажет: «Скряга, что, рыбы пожалел?»

Рыбацкое многоборье

Через 2 часа, когда в моем рюкзаке существенно «припух» окуневый пакет, зажужжала мобила и голосом моего дружка Яхи, который не пожелал с нами рыбу искать, заискивающе испросила: — «Ну, ты где?». «У вас че-е там, рыба клюет?»

— Где, где?! В Караганде! Клюют воробышки дедушкины зернышки, а наша голубятня сегодня закрыта! — бросив трубку в карман, подхватываю из лунки очередного 150-граммового окуня и, аккуратно вынув из пасти вольфрам, спроваживаю его «под себя» (сумка под стульчиком). И снова мотыля на крючок, шевелись, рыбачок…

Через полчаса малая сумка была почти полная, и когда ее содержимое я ссыпал в рюкзак, то узрел следующую картину: от середины озера, задрав подбородки к небу и распинывая в стороны снежные заносы, как загнанные лоси, к нам на всех парах мчали наши друзья. Глаза на выкате, буры на перевес, санки с рыбацким скарбом за ними так и прыгают. Ни дать ни взять рыбацкое многоборье — нашли-таки, тунеядцы и алкоголики! Вскоре вокруг меня закипела бурная жизнь, и это было только началом…

Как и водится, свято место, а клевое и тем более, пустым не бывает! Вскоре на наш собравшийся шумный шалман обратили внимание: сначала близсидящие скучающие рыбачки, а затем и все остальные, включая местных дедков, собственно с которых все и началось. Народ начал подтягиваться, куча постепенно росла, и какое-то время окунь клевал у всех. Затем всеобщая активность рыбе, видимо, надоела, и косяк сначала стал смещаться в сторону, а затем и вовсе исчез. Как говорится: не клевало, не клевало и перестало!

Снова в дело пошли ледобуры, и над озером повис хрусткий звук режущего льда. Сверлили и вдоль, и поперек, и кругом, и квадратно-гнездовым… Все попытки отыскать сбежавшую рыбу ни к чему не привели, и первая партия самых нетерпеливых ботиночников стала собираться домой. Что ж, попутного ветра в войлочные штаны! А мы, собравшись дружным кружком, достали свои туески и устроили поздний ланч. Спешить нам не с руки, потому как на обратной дороге мы собирались вечер провести на Алабуге и попробовать половить карася…

«Вернулась» рыба, вернее, начала брать только вечером после шести. На льду, который после народа стал как дуршлаг, осталось нас семь рыбачков, да еще лошадь, запряженная в розвальни. Хорошая «тачка» у местных дедов — на обратной дороге, сгрузив на нее весь наш скарб, мы в полной мере оценили достоинства этого копытного «Крузака». Солнце жмурясь пряталось за горизонт, а впереди нас ждали ночные алабужские караси…

Павел Прокопьев