Спецрыболов в глубинах уральского озера Сунукуль поймал лещей на яйца с мотылем

 Продолжаем обследовать глубины Сунукуля в поиске рыбной «фанеры».

 Окончание. Начало в №№  189, 194

 Ловкость рук

Да-а, если такой ветерок всю ночь будет, придется не за удочки держаться, а саму палатку держать! Наконец найдя свою заметенную фанерку и пнув пяткой в замерзшую ледяную корку, выгребаю из лунки шугу и поудобнее усаживаюсь на стул. Посмотрим, «кто тут без спроса ел из моей миски и всю кашу съел!»

Вскоре леска с шубенки сползла в озеро, и обсосав ото льда поплавок, запускаю его в высверленное «окно». Пенопласт, медленно погрузившись на сантиметр, встал «как батька поставил», течением слегка потянулся к луночной стенке и тут же, вздрогнув, ошпаренным зайцем выскочил обратно на поверхность воды. Вот она лещевая классика!

Мягкая подсечка, и варежка стала сжиматься на руке от стягивающей ее лески, которую я не разбрасывал на ветру, а вместе с поднимаемой от дна рыбешки сматывал на ладонь. Вскоре в лунке мелькнул белый бок, и на прощаньице, булькнув водой, 300-граммовая фанерка очутилась в моей руке. Ну вот и обрыбились… Мелка и прозрачна рыбешка, а приятно! Почин как-никак…

Хороший способ ловли, которым пользуются редкие рыболовы — леску сматывать на шубенку, а не размахивать руками, как худой дирижер. Если со временем привыкнуть, такая манера извлечения снасти очень удобна — на льду леска не путается, а главное — это сохранение инкогнито от «чаек» (рыбачков), которые сами рыбу не ищут, а спешат подсверлиться к тем, кто ее нашел. Весь смысл в том, что, не меняя позы, вы работаете только кистями рук, и то, что активно ловите рыбу, со стороны почти невозможно узреть. Единственный минус — если клюнет трофейная добыча, то с варежки не всегда удается равномерно стравливать леску назад. Но такое случается редко. А если вы будете размахивать руками как мельница, тогда вас точно обсверлят, и «крупная» поклевка вообще не случится никогда! В последние годы на Сунукуле все трофеи случались по ночам, так что днем на варежку можно смело мотать…

«Пианино» в лунке

На крючок мотыля пучок, и вольфрамовая дробинка, борясь с ветром, стала медленно утягивать раздувающуюся 0.12-ю леску за собой. И опять, едва поплавок встал как и положено — короткий тычок и раскрашенный пенопласт, ускоряясь, всплыл на поверхность воды. Ну а дальше, как в хорошем оркестре — без фальши…

— Ну что, Яха, ты все чебаков «мочишь» как хочешь?! — уже поздним вечером, собрав с лунок два десятка пойманных некрупных подлещиков, я заглянул в палатку к подельнику, который, несмотря на отсутствие лещевых поклевок, свое теплое укрытие так и не покидал. — Не клюет же, так чего геморр высиживаешь? Побегал бы, лунки бы покормил…

— Да нет, на ветер неохота чего то! — высунул нос Яха в приоткрытый проем. — Раз чебак поклевывает, значит, и лещ подойдет.

— Как же! Держи мешок шире, а главное, в лунку улыбаться не забудь…

Вскоре низкое солнце окончательно завалилось за лес, и серые сумерки серым занавесом стали спускаться на лед. Что ж, пора и мне до «хаты» — кофеек, радио, перед ночью колбаски погрызть…

Затопив самодельную керамику и включив газовую подсветку, снимаю с себя одежду, поскольку в палатке от печки сразу возник полный «Ташкент». Выбрав леску приподнятой наполовину удочки, пришлось убедиться, что кто то даже в полводы объел все «усы». Как правило, так высоко поднимается мелочь, которую отпугивает подошедший на прикормку лещ. Если же мелочь (чебак, окунь) остается у дна, значит, из доброй рыбы там никого нет, и можно смело менять место. Ибо, как говорится в таких случаях: здесь отнюхают все!

Подсадив на крючки коромысла все те же бутерброды (мотыль, яйцо), опускаю насадку на дно. На второй удочке (мормышка с крючком) тоже висели жалкие пустые шкурки от мотыля. Что ж, дело поправимое! Важно, чтобы мотыль на крючке, как «костюмчик сидел», тогда и рыбка перед такой «одежкой» не устоит. Хотя, бабка на двое сказала… Тык–тык, тык–тык — вздрагивали, как «на пианино», и медленно разгуливали по лункам оба поплавка, дергая меня за нервы и навевая тоску. Наконец, устав зрить на всю эту хрень, я взял одну из удочек и подмотал ее метра на два. И только было я начал проводку сверху вниз, как сторожок вздрогнул, и тут же его плавно, но уверенно придавило вниз. Подсечка — есть и по весу совсем не чебак…

Серебряные «плюшки»

Не часто, но такое случается, когда лещ поднимается и начинает кормиться в толще воды. Основная причина такого нестандартного поведения чаще всего в погоде, в меньшей степени в прикормке, которую сыплют сверху, а не опускают кормушкой на дно. Сегодня шквалистый ветер, значит, происходит смена погоды (встречаются холодный и теплый фронт) — наверняка в том и секрет. Да ладно, нам без разницы, с какой глубины свой рыбий мешок наполнять! И снова, едва пучок мотыля на медленном спуске оказался в метре от дна, пластинку сторожка качнуло и стало выгибать вверх…

— Ну что, дружок, как нюхается?! — около 10 вечера, за нежеланием покидать палатку на штормовую улицу, я набрал Яхонтовый телефон. — Чего молчишь, на крючке торчишь?!

— Да чебаки замучили, и лески запутал все!

— А я тебе говорил, не потопаешь — не полопаешь. Давай, пока не поздно, переезжай на мои запасные лунки. Палатку поставить помогу…

Да-а! И как только Шмидты, Дежневы и прочие выживали в арктических буранах, когда даже здесь, на штормовой уральской погодке конечности коченеют, как у домашней «Моськи», засунутой к чукчам в ледник! Через час, чуть не улетев под напором ветра вместе с Яшкиной палаткой к другому берегу, мы все же прибили ее и за отсутствием снега напрочь вморозили в лед. У-уф! После такой встряски можно по коньячку…

А ветер все воет и воет, а рыбка клюет и клюет…

За размеренно постоянными поклевками незаметно прошло еще 4 часа. Место в рыбьем мешке закончилось, и пойманных серебряных «плюшек» приходилось выбрасывать прямо в дверной проем. О-хо-хо! Поди, хватит уже и так всем соседям по пирогу!

И только было о сем подумалось, как тут же рыбная амбразура захлопнулась, то бишь в лунках напрочь замерли поплавки (к утру клевало со дна). Ну вот, накаркал себе…

… Эх, хорошо! Сладко потянувшись в своих санях-волокушах (корыто с войлоком), где я до самого рассвета предавался не помню каким снам, наконец выбрался из палатки и, как родниковой водицы, глотнул студеного воздуха-свежачка.

Ветер стих, из-под берега, спеша к острову, бахилами хрумкали рыбачки, а от вида наваленных у палатки подлещиков настроение поднималось под ручку с солнцем — выше окружающих гор и лесов.

— Эй, ботиночник! — заглянул я в палатку, где зимним медведем все еще храпел мой дружок. — Хорош во сне Маньку валять! Подъем, труба зовет, водка стынет, дома пельмени ждут…