Металлурги из бронзового века

Древнее «Устье» может перевернуть представления о промышленной истории Южного Урала

Вчера, 21 мая, на юге Челябинской области стартовала международная археологическая экспедиция, участники которой намерены «раскопать» новый имидж для нашего региона.

В сборной — ученые и студенты — будущие археологи Челябинского государственного педагогического университета. К нашим исследователям присоединились их коллеги — профессор Питсбургского университета Брайан Хенкс (США), а чуть позже подключится аспирант Дерек Питман из Шеффилда (Великобритания). Возглавляет экспедицию доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории ЧГПУ Николай Борисович Виноградов.

Объектом исследований ученых станет поселение бронзового века «Устье», история которого уходит в начало 80-х годов прошлого века. Именно тогда разведка Челябинского тогда еще пединститута и обнаружила на берегу живописной степной речки Нижний Тогузак совершенное потрясающее древнее поселение.

— К тому времени оно почти полностью было распахано, — рассказывает Николай Борисович. — Да это и понятно: местные колхозники жили своей жизнью, а древние сюжеты как-то не вписывались в их современную канву. В 1983 году на пашне нами были собраны сотни обломков глиняных сосудов, самые разнообразные бронзовые, каменные предметы. А уже с 1984 года мы стали проводить там системные полевые работы.

На дисплее — медь

— Это не Страна городов, — продолжает рассказ ученый. — Да, это поселения того же мира, но на города они «не тянут» по целому ряду признаков.Укрепленное поселение бронзового века «Устье» относит нас к рубежу третьего-второго тысячелетия до нашей эры.В течение почти 10 лет — до начала 1990-х годов — мы исследовали это поселение. Мы — это сотни людей: студенты, школьники — те, кто специализируется на археологии, и просто любители древностей. Словом, за эти годы там перебывало множество разных людей. Было вскрыто три тысячи квадратных метров. И тогда стали понятны планировка поселка, как выглядели оборонительные укрепления, рвы, какую конструкцию имели стены...

Ученого уже тогда поразило огромное количество остатков металлургического производства: было странное ощущение, что люди того времени не столько жили здесь, а сколько занимались производством меди.

И раскопки этого поселения в немалой степени укрепили его во мнении, что и это поселение, и подобные ему по большей части были устроены рядом с теми местами, в которых и добывалась руда.

В копилке археологов были уже собраны около 700 обломков металлургического шлака, каменные орудия, которые были предназначены для обогащения руды, сотни орудий по металлообработке. Среди инструментов древних металлургов есть своеобразные изложницы — маленькие формочки, заполняемые расплавленным металлом для получения слитка.

Однако сразу доказать их химическое происхождение челябинский ученый не мог.

— В 2009 году приехали мои коллеги с мобильным спектрографом, — продолжает Н.Б. Виноградов. — Машинка сразу же выдала на дисплее химический состав предмета, который был приложен к ней. Результат однозначный: медь!

Удивительно было и то, что почти каждая комната была мини-цехом, в котором находились по горну, а то и не по одному — эдакие маленькие, купольного типа, печки 60-70 см в диаметре.

Жизнь по древним стандартам

В свое время истоки стандартизации на Аркаиме и Синташте обескуражили археологов. Но берут они свое начало отнюдь не в некоей иррациональной сфере, которую познать невозможно, — не посланники же высших сил их разработали в конце концов!

Очевидно, что стандартизация — это дитя системы абсолютных измерений — длины, объема, веса...

А иначе цивилизованные люди просто ни о чем не смогли бы договориться. В ходе исследований Виноградов со своими коллегами пришел к выводу: все идет именно от металлургии! Металлопроизводство — единственная отрасль хозяйства в древности, которая никогда не была домашним видом производства. Не стоит думать, что изготовление металла — это такое простое дело, что его мог бы освоить каждый мужик. Надо, скажем, ребятишкам пять наконечников — хозяин тут же вышел к себе во двор, раз-два по наковальне — и готово. Ничего подобного!

Изначально металлопроизводством занимались исключительно специалисты. Более того — семьи специалистов, которые бережно хранили технологические секреты, точно так же, как хранили китайцы секреты производства фарфора или шелка. И ту же литейную форму нельзя было изготовить, не имея изначальной, какой-то общепринятой системы измерений.

Дорогая моя археология

Когда с полевыми исследованиями было закончено, вопрос встал с обработкой найденных материалов. Так исторически сложилось: результаты археологических исследований прямо пропорциональны количеству и качеству методов, которые приложены к анализу коллекций. Другими словами, одной головы археолога мало. Для полноты картины должны быть задействованы самые разно-образные естественные науки — археометаллургия, археозоология, палеоботаника, палеоантропология...

Но такой комплексный подход безумно дорогое удовольствие. Достаточно сказать, что для проведения датировки необходим анализ на С 14, который стоит сотни долларов. Но и он лишь один из нескольких, который сам по себе в археологии не значит ничего. Счет начинается с 20.

Умножим-ка эти 20 на 800 и получим сумму, которая необходима для того, чтобы можно было честно смотреть в глаза коллегам: вот, дескать, мы располагаем целой серией радиоуглеродных дат...

Неопределенность результатов и незавершенность самого проекта угнетали ученого. И вот в 2009 году к Виноградову обратились с предложением коллеги из США и Великобритании. От этого предложения он не мог отказаться, желая памятнику счастливой судьбы.

Предложение коллег касалось проведения геофизических обследований укрепленного поселения — в рамках своего проекта исследований археометаллургии Евразии. Начавшиеся в прошлом году работы стали вестись по двум направлениям. Первое — это геофизическое.

Это не полевые исследования в классическом понимании этого термина. Обследования проводятся неразрушающими методами с целью установления размеров и планировки этого поселения. Каково же было изумление ученого, когда выяснилось, что поселение оказалось больше, чем он изначально предполагал, как минимум, в четыре раза!

То, что исследовалось все эти годы, было лишь маленькой нашлепкой, или, как говорят археологи, было посажено на гигантскую территорию, на которой и возникали уже более поздние поселения.

И свойства почвы, и качество аппаратуры, и квалификация исследователей были таковы, что сразу стали видны хорошая планировка, отдельные помещения, внутренние детали интерьера, колодцы, металлургические печи рядом с ними. А для археолога все это было уже немало. Причем все, включая и оборонительные сооружения, было исследовано без разрушения культурного слоя.

Шахты — это не миф

Коллега профессора Питсбургского университета Брайана Хэнкса — специалист по древней металлургии из Шеффилда Роджер Дунан. С помощью своих приборов он исследовал химические элементы в пределах поселения. Ему нужны места концентрации меди: совершенно ясно, что неслучайно обнаружена здесь куча шлака например. Зарубежные ученые добились совершенно потрясающих, а главное — многообещающих результатов.

— Мы намерены закрепить успех и в этом году, когда попытаемся поискать древние рудники в окрестностях Устья, — говорит Виноградов. — Такие попытки не безосновательны: местность вокруг Устья, как оказывается, насыщена медными месторождениями.

В полутора километрах от Устья, благодаря сотрудничеству с геологами, челябинским ученым удалось узнать о существовании небольшого месторождения Кисенет. Помимо этого есть еще много прямых и косвенных признаков, указывающих на то, что рядом есть еще месторождения. Их надо просто найти. Но не факт, считают ученые, что это открытый карьер — это могут быть и шахты.

Виноградов уверен: шахты бронзового века — это не миф, а реальность. А это значит, что возраст цветной металлургии на Южном Урале насчитывает не менее пяти тысяч лет.
По крайней мере для северного Оренбуржья, где исследованы шахты и поселения рудокопов бронзового века, это уже доказано. Возможно, что уже в эти дни челябинским ученым совместно с зарубежными коллегами действительно удастся доказать, что профессия металлурга на Южном Урале — одна из самых древних.

Марат Гайнуллин,
фото из архива Николая Виноградова