Слова забытой колыбельной

Какова дальнейшая судьба татар, второго после русских по численности народа в России?

Итак, кто же они, татары Южного Урала? С этого, казалось бы, простого вопроса началась наша беседа с участником состоявшейся в Челябинске V региональной научно-практической конференции «Этнические взаимодействия на Южном Урале» Наилем Халиковым.

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории имени Ш. Марджани в Казани, уже более сорока лет изу­чает историю и культуру татар, в том числе и тех, кто жил и живет в Челябинской области. А таковых сегодня более четверти миллиона человек, из которых около 60 тысяч  проживают в Челябинске.

Экспедиция в XIX век

— Наиль Альфредович, сегодня в России на татарском языке говорят более пяти миллионов человек. В Челябинской области в последние годы заметно снижение численности татар, которые признают татарский язык родным. Что же, ассимиляционные процессы неизбежны?

— Начнем с того, кто эти татары? Сегодня на территории Челябинской области проживают в основном представители трех субэтнических групп татар: казанские, зауральские мишари и тептяри (нагайбаки, то есть крещеные татары, которые с 1994 имеют статус самостоятельного малочисленного народа). Местами компактного проживания татар в области считаются Аргаяшский, Кунашакский, Нязепетровский районы.

Начиная с 70-х годов прошлого века вместе с сотрудниками нашего института мы объездили с экспедициями весь ваш регион, где проживают в основном потомки не крымских и сибирских, а именно поволжских татар. Временным объектом нашего изучения стал период от середины XIX века до середины XX века (более ранний материал до нас практически  не дошел). Мы заранее намечали план, выбирали наиболее интересные деревни, прежде всего, конечно, татарские, например, в Чебаркульском, Троицком районах. Беседовали со стариками — как пахали, какую одежду носили, что ели, пили — фиксировали все подряд! Мы знали, что через 30 лет эти люди исчезнут, и вместе с ними уйдет и вся история быта этих татар, которые, конечно же, отличаются от своих соплеменников той же Казани.

— В чем проявлялось это отличие?

— Прежде всего в быту. У местного служивого сословия было много земли, много скота. Соответственно, жизненный уровень был гораздо более высокий, чем, например, у татар Среднего Поволжья. Все это отражалось и  на добротности домов, и на питании — южноуральские татары ели больше мяса, молочных продуктов. При этом совершенно не развито было овощеводство. Заметное отличие наблюдалось и в одежде. Здесь довольно отчетливое влияние башкир, киргиз-кайсаков (казахов), живших на границе современной Челябинской области. Нередко в одном селе по соседству жили так: одна половина башкиры, другая — татары.

В одежде местных татар сочетались еще традиции кочевых и оседлых народов. При этом в ходу были ковры, как современные дорожки — без ворса, с большими разноцветными контрастными узорами, ярко-красными, зелеными, желтыми квадратиками, каких не встретишь в Поволжье — это явно башкирское влияние.

Оно проявлялось и в особого рода головных уборах, которых в Поволжье и Прикамье тоже нет.

В Среднем Поволжье татары на ногах обычно обматывали онучи, надевали лапти, чулки вязаные. Но вот только здесь, на территории именно Челябинской области, татары надевали на ноги подобие валенок из сукна, правда, сшитые — и это тоже башкирское влияние.

Наш купец не хуже казанского

— Так что же, например, троицкие купцы не были похожи на казанских?

 — Вообще, одежда состоятельных татар Челябинска, Троицка в XIX веке в чем-то напоминала костюмы казанских купцов: рубаха из ситца — кульмяк, широкое исподнее платье — штан, бумажные или холщовые чулки — юк, ичиги — читык из тонкого сафьяна, которые использовали также вместо чулок, башмаки — калуш, большой камзол или кафтан — чекмен, вышитая золотом тюбетейка (тюбэтей) или шапка, подбитая мехом — бурык.

 — Этническая близость татар и башкир отчетливо прослеживается именно на Южном Урале: все-таки дает о себе знать длительное совместное проживание двух родственных народов. Сегодня многие башкиры говорят по-татарски и считают этот язык родным…

— Процесс формирования татар на этой территории шел не во всех районах одинаково. Где-то было сильно башкирское влияние, а в другом месте — влияние марийцев, удмуртов, чувашей.

И в отношении близости татар и башкир вы правы. Даже в языке татарском — много башкиризмов. Особенно в сфере материальной культуры: названиях построек, одежды.

Вообще, вашему региону в известном смысле повезло. У вас нет таких противоречий, столкновений, какие встречаются на национальной почве на северо-западе Приуралья — в районах Пермской области, Башкортостана. На этой территории, в основном на пограничной территории Татарии и Башкирии, живет более одного миллиона татар. Здесь, начиная с XVII-XVIII веков, активно происходили межэтнические контакты. Уже в ХХ веке население многих деревень, считавшихся башкирскими, начинает разговаривать по-татарски.

— И все-таки, насколько татары, живущие на территории Южного Урала, сумели сохранить свою культуру, язык, самобытность — все то, что считается наследием нации, народа?

— Несмотря на удаленность от центральной территории Татарстана, а также несмотря на полиэтничное окружение местные татары, независимо от того, как они себя позиционировали — мишарями, тептярями, свою культуру сохранить все-таки сумели.

— Еще лет тридцать-сорок назад из уст человека, именующего себя русским, по отношению к татарину можно было услышать: «Вы нас 300 лет гнобили, пришел и наш черед!» На сегодняшний день — что такое татары в научном понимании? Это, конечно же, не те самые татаро-монголы?

— Тут возникает двусмысленная ситуация. Это наша беда и наша вина, как ученых. Конечно, в своем изучении этих вопросов мы на месте не стоим, выстраивая более точные, более совершенные теории развития татарского народа. С помощью современной литературы стараемся вести пропаганду — одно из приоритетных направлений в нашей работе.

Но при этом нередко бывает так, что простой человек по-прежнему вдруг обнаруживает элементарное невежество, как и в вашем примере. В Казани живет моя знакомая, ровесница. Узнав, где я работаю, и то, что мы изучаем историю татарского народа, искренне удивилась: а что же, дескать, разве это достойное занятие? Кому она нужна, эта история татарского народа? И вообще — за что государство нам деньги платит?

Такое настроение, увы, наблюдается сегодня у многих. И это, заметьте, говорят сами татары, причем достаточно образованные, да еще и живущие на территории исторической родины. Но, слава Богу, далеко не у всех такой взгляд на жизнь.

Город и ассимиляция

— Куда татары, как этнос, движутся? Что ожидает их, скажем, в ближайшие 50-100 лет? Смогут ли они и дальше сохранять свою самобытность?

— Как ни парадоксально, но и в Челябинской области, и у нас, в Татарстане, ситуация мало чем отличается. Просто количество татар у нас больше. Процесс идет как бы двоякий.

В отдаленных районах, глухих селениях национальная культура еще может существовать чуть ли не в первозданном виде. И так может продолжаться еще не одно поколение. А вот в крупных городах, где происходят бурные межэтнические процессы, ассимиляция идет значительно быстрее. Здесь остается уповать лишь на волю Аллаха.

— Считается, что если мать не поет колыбельную на родном языке, то этот язык мертв, и народ сам вымер… Сегодня не сыщешь на планете ни одного уголка, где бы можно было услышать вживую колыбельную на санскрите… Что же для вас является главным, исчерпывающим признаком сохранения человека по принадлежности к своей нации?

— Быт! В это понятие входит все: и уклад жизни в семье, и язык, на котором говорят твои самые родные и близкие. И поверьте, тут уж никакой школьный курс татарского языка не поможет! И никаким волевым решением нельзя сохранить это важнейшее достояние! Помните, как на Востоке говорят о человеке недостойном: «Видно, мать не пела песен над его колыбелью». А поют-то колыбельную только на родном языке…

Марат Гайнуллин