Краснодеревщик

В школе, в шестом классе, нам было задано сочинение на тему: «Как мой дедушка защищал Родину в годы Великой Отечественной войны». До сих пор помню, как терзало меня, одиннадцатилетнего мальчишку, чувство жгучего стыда: у всех были дедушки как дедушки — кто танкист, кто летчик, кто пехотинец. А ты, мой дед, не воевал.

Ты работал на одном из оборонных заводов города краснодеревщиком, изготавливал из дерева модели блоков танковых двигателей, которые потом шли в литейных цех. Но мне, несмышленому, было тогда очень обидно, что у меня такой негероический дед.

И вот теперь, много лет спустя, пришло время отдать тебе старый-старый долг — написать эти строки.

Тебя называли ровесником века — ты родился на изломе великих эпох. И на долю твою выпали все трудности, что принесло бурное двадцатое столетие: революция, гражданская, а затем и самая кровопролитная Великая война, разруха, хлебные карточки и их отмена, смерть великого вождя, запуск первого спутника Земли и полет человека в космос, кукурузные поля и эпоха застоя… Вынести все эти тяготы тебе помогла твоя вечная тяга к труду. Твои родители воспитали в тебе уважение к старшим, веру в Бога и научили Ремеслу.

Я помню, как ты учил меня работать рубанком. Он был послушен твоим мудрым рукам. Стружка из-под него выходила длинная и почти прозрачная, дивно пахнущая чем-то непередаваемым. А со мной, десятилетним, тот же инструмент вел себя совсем по-другому: все время норовил уйти в сторону, выдрать клок из доски, стукнуть по пальцам. В очередной раз потерпев неудачу, я разревелся, а ты с ласковой усмешкой заметил: «Ну что, не любит он тебя? Это от того, что ты его не любишь». Ты любил его — свой самодельный рубанок, и он отвечал тебе взаимностью. Он до сих хранит тепло твоих рук.

Помню, дед, я тебя спрашивал: «А почему краснодеревщик? Дерево же не красное, оно скорее желтое!» На что ты очень серьезно отвечал: «А потому краснодеревщик, что красный — значит красивый. Дерево — оно живое, красивое. И вещи, из него изготовленные, тоже должны быть красивыми».

Ты умел делать вещи красивыми. Люди называли твои руки золотыми. Покупной мебели в нашем доме никогда не водилось. Частичка твоей души оставалась в каждом сделанном тобой стуле, комоде (без единого гвоздя) или кровати. А какие музыкальные инструменты выходили из-под твоего резца! Гитары и балалайки, тобой «построенные» (твое словцо!), радуют людей до сих пор. «Вот подрастешь еще, поумнеешь, и открою я тебе свой Мастеровой Секрет», — эти твои слова я помню до сих пор.

Я храню самодельные настенные часы с кукушкой, что служили нашей семье с незапамятных времен. Все детали этих часов, кроме разве что гирь, изготовлены твоими руками. Сейчас часы уже не отсчитывают время, более четверти века никто не слышал их хода. На закате своих дней ты очень тяжело болел. Вокруг смертного одра несли круглосуточное дежурство твои дети, но самое страшное, так уж совпало, довелось твоему младшему сыну — моему отцу. По православному обычаю он завесил все зеркала в доме и остановил единственные часы — те самые.

…Я часто смотрю на эти старые деревянные часы и на вещи, изготовленные твоими руками — руками настоящего Мастера. Знаешь, дед, мы все-таки нашли с твоим старым рубанком общий язык, смогли полюбить друг друга. Он исправно служит мне уже много лет. Но секрет твоего искусства остался мной не разгадан. Свой мастеровой секрет, свое Ремесло ты мне передать не успел…

ВЛАДИМИР ЧУХАРЕВ