Сказка о потерянном времени

Девяностые годы я не просто не любил, я их ненавидел. В школе приходилось драться, в секции ушу приходилось драться, и возвращаясь вечером домой после тренировки, тоже можно было легко получить по морде. Я боялся токсикоманов, наркоманов и уличную шпану, мечтая побыстрее вырасти, стать, как Джеки Чан, и перебить всех уродов к чертовой матери.

Еще 90-е были реально голодными и безденежными. Будучи мальчишкой я винил во всех экономических передрягах проклятых капиталистов, «новых русских», демократов и понимал, что за всем стоит «мафия». Это слово моя мама почему-то всегда произносила осторожно и вполголоса.

К пятому классу я узнавал в лицо ведущих политиков страны. Помню, как на выборах 96-го года всем сердцем болел за Геннадия Зюганова. Мимолетную любовь к КПРФ привил дедушка, коммунист старой закалки, торговавший в то время деревенским молоком и самогоном. Он часто повторял, что именно демократы развалили страну, добавляя странное ругательство — «японский твой дух». И если дед узнавал, что его покупатель, не дай бог, голосовал за Ельцина, он смертельно обижался и отказывался иметь с подлецом дело.

Пока миллионы россиян, готовясь к миллениуму, открывали шампанское, Борис Николаевич толкал стране свою знаменитую речь. И 90-е для меня вдруг разом закончились, посеяв веру в светлое и сытое будущее. Прошло почти одиннадцать лет. Стабильные цены на нефть вселили уверенность, а жизнь стала как будто бы проще и скучнее.

Пару месяцев назад я неожиданно ощутил жуткую ностальгию по тому времени и начал с жадностью искать символы своего детства. Я кайфую от лимонада в пузатых «чебурашках» и игрушек «Денди», от альбомов «Мальчишника» и боевиков с Ван Даммом, от жвачек «Love is» и комиксов про черепашек-ниндзя, от рассказов про ваучеры, малиновые пиджаки и потерянное поколение.

В праздники и выходные я практически безвылазно сидел дома, пересматривая все выпуски (которые нашел в Интернете) программы «Титаны рестлинга на ТНТ» с Николаем Фоменко. Забив на европейские футбольные баталии и обрушившуюся на Челябинск непогоду, я напряженно следил за борьбой Стинга с Халки Хоганом. А в голове всплывали воспоминания из далекого детства: как мы собирались с приятелями смотреть новые выпуски, записанные на видеомагнитофон, как в школе делились на «группировки», подражая любимым бойцам, как хотели с другом воспитать из его шестилетнего племянника великого рестлера… И эта ностальгия была целебной, потому что от нее становится теплее.

Девяностые я по-прежнему ненавижу, но тоскую по ним. Осталось в них нечто честное, знакомое и родное. Символы минувшей эпохи, будто компас, помогают мне и, возможно, моим сверстникам не потеряться среди новых веяний и тенденций, которые цивилизация производит все с большей скоростью…