Жители Украины бегут от войны и ищут убежища в России

 Челябинск не стал исключением — за помощью уже обратились десятки переселенцев. Большая часть из них получили временное жилье, но есть и такие, которых приютили родственники или знакомые. Правда, это мало облегчило им жизнь — не получив официально ни статус беженца, ни временное убежище, они не знают, с чего начинать новую жизнь в другой стране.

Людмила Алехина, которая приехала из Луганска месяц назад, с тревогой признается, что сама не имеет понятия, как себя называть. Она рассказала «ЮП» о том, что ее вынудило бросить родной дом, и как переселенцев принимает Южный Урал.

Тревога в спальном районе

— Я родилась в Казахстане. Потом мы купили квартиру в Луганске — нам очень понравился этот город. И почти сразу после этого распался Советский Союз. Сестра моя жила в Челябинске — у нее муж отсюда, и мама приехала к ней. А я осталась в Луганске, прожила там 22 года. Работала конфетчиком на кондитерской фабрике. Город свой всегда очень любила, и все было бы хорошо, если бы не началось это…

У меня вообще странно обстоятельства сошлись — когда накалилась политическая обстановка, как раз заболела моя мама, и меня звали в Челябинск. Но я хотела уладить все вопросы с работой, заработать на билет и хотя бы на первое время. 22 мая я пришла за расчетом, но опять все отложилось на завтра — и зарплату, и трудовую книжку мне обещали выдать на следующий день. И как раз в этот день объявили военное положение, начались боевые действия, фабрика закрылась. Тогда я, уже не раздумывая, купила билет на поезд. Просто закрыла квартиру на ключ, взяла документы, пару футболок и уехала.

В самом городе на тот момент еще не бомбили, только ожидали атак. Семьи с детьми старались поскорее уехать. Я жила в спальном районе, там почти сразу за нашими домами находилась пограничная часть. Когда ее начали захватывать, люди все побросали, разъехались кто куда.

Наш поезд должен был выехать в 22.30. Я сидела на вокзале и не знала, уеду ли вообще. В итоге мы выехали на три часа позже и добирались очень долго. Под обстрел не попали, но было очень страшно ехать — все через какие то закоулки, неизвестно какими путями. В поезде очень много было беженцев — в основном, из Славянска, Краматорска. У нас то это только все начиналось, а у них вовсю шли военные действия. Нигде нас не останавливали, не проверяли. Одно только мне было дико — когда мы проехали Луганскую и Донецкую области и выехали в Днепропетровскую, то увидели, что там на границе стоит пост, военные ходят. Ну какого черта они там стоят? Что, Донецкая область будет подсаживать Днепропетровскую что ли? Для чего они там вообще, эти правосеки стояли — непонятно.

Очень много осталось у меня там друзей, и с маленькими детьми тоже. Кому то просто ехать некуда, кто то надеется на чудо. Многие жители поселков остаются — это в городе люди не видят другого выхода, там же ни бомбоубежищ, ничего. А сельские люди всегда тяжело расстаются со своим хозяйством.

Нас зажгла надежда

— Мы сразу выступали за федерализацию. Из Киева нас успокоить пытались — дескать, мы вам разрешим даже на русском языке разговаривать, только не мешайте нам делать по-своему. Но для нас этот вопрос не был принципиальным — мы бы итак на русском языке говорили! Да кто бы нам мог запретить, если это наш язык? Но когда они начали говорить, что мы в НАТО, в ЕС вступим — вот тогда и начался конфликт. Мы сразу сказали, что не собираемся никуда вступать, ходили на все демонстрации, протестовали. Нас не слышали. Или не слушали. Зачем нам в НАТО? Всем же понятно, на чем это все завязано — все упирается в сланцевый газ, а он как раз на нашей территории.

Когда захватывали наши административные здания, я тоже там была. Я не воевала там, конечно, а просто была в группе поддержки — для меня ведь это очень важно. Все проходило без боя, не было никаких «коктейлей Молотова», ничего такого. Администрацию захватили быстро, там сидели какие то мальчишки сопливые, лет по 18, вроде бы призывники из Житомира… Они забаррикадировались изнутри, наши ребята окна разбили, залезли туда, вот и все. Они ведь и сами не дураки, понимают, кто прав. Единственное — когда пошли милицию захватывать — а там тоже совсем пацаны еще сидели — то было труднее. Тем парнишкам было приказано стоять насмерть. Поэтому они отстреливались холостыми патронами, дымовые и газовые шашки применяли. Нашим ребятам глаза выедало, мы им воду лили, чтобы они их промывали. Там даже заночевать пришлось. А потом приехали из службы безопасности наши вооруженные ребята, и милицию отбили — они перешли на нашу сторону. Когда их захватили, они боялись выйти — на улице собралась толпа, и они думали, что их разорвут. Да господи! Ну кто этих пацанов будет трогать? Мы же не воевали, как фашисты. Мальчишки совсем сопливые выходили, глаза прятали. Их частями выводили и сажали в автобус. Так вот мы устанавливали свою власть, весь Луганск быстро перешел на нашу сторону — ну понятно, это же не Донецк, где больше миллиона жителей, у нас то даже до полмиллиона не доходит.

Украинцы нам все телевизионные каналы отключили, а когда наши захватили здания, то у нас появился доступ к телевидению. Мы видели все пикеты и митинги, которые проходили в России. Это было так для нас важно, просто как кислород! Я вам даже больше скажу — если бы Россия не пообещала нам поддержку, то наши бы ничего и не начинали, не было бы никакой борьбы. Силы слишком неравны — две области против всей страны. Они надеялись на помощь, и сейчас надеются. В каких то моментах есть горечь от того, что Россия где то не пришла на помощь. Никто ведь не знал, что все так получится. Думали — раз! и все сразу наладится, а Киев — так, попугают и все. Не думали, что они до этого дойдут, что столько смертей будет.

Хорошо промывают мозги

— Рвутся связи — ссорятся не только друзья, но даже родственники из-за расхождения во взглядах. У меня есть подруга, мы с ней дружим всю жизнь. Она живет под Черниговом, а он же тоже с Россией граничит. И какая она «майданутая» стала! Все время мне про это рассказывает. Звонит и говорит: «Я ночами не сплю, все жду, когда Путин полетит бомбить Киев». Я ей говорю — ну ты что, зачем Путину твой Киев нужен, откуда такая дикость? Но они там, в маленьких городах, все так настроены. Говорит, весь народ плачет из-за того, что русские на нас напали. Да кто напал то? Свои же и напали! Но они смотрят телевизор, их зомбируют просто. Такую ересь, такой бред несут!

Например, снимали недавно репортаж, как у нас в Луганске освобождали ребят из военной части, приехали родители…Так они те же кадры показывают, и говорят, что луганские бандиты напали на военную часть и, прикрываясь женщинами, шли стрелять. Как можно этому верить? И в Житомире у меня приятель живет. Казалось бы — маленький тихий городок. Говорит, вышел ночью покурить, а среди площади орут: «Москали! Выходите, мы вас сейчас убивать будем!». Страшно! Как можно жить с ними в одной стране? Он сейчас все ищет возможность тоже уехать, но ему не к кому, а продать жилье там почти нереально — цены упали, да и не купит никто.

А когда Крым присоединили — мы все так радовались…Мы для себя такой же судьбы хотели.

У меня даже сын, если честно, других взглядов придерживается. Это моя боль. Он, конечно, без агрессии, не радикалист. Там вся молодежь почти больше проукраинские, а не пророссийские, как у нас в Донбассе. А мы — что? Как мы можем относиться к новой власти? Только как к фашистам…

В Киеве у меня тоже есть знакомые. Когда я еще в Луганске была, подруга оттуда звонила, спрашивала, пойду ли я на выборы. Я говорю — какие выборы, ты что? Она говорит: «А я пойду, и буду за Порошенко голосовать». Для меня это дико.

Сын мой остался в Харькове, он в Россию ехать не собирается. Но меня поддержал — говорит, уезжай поскорее, такой ужас творится. Я вот квартиру бросила, и думаю, что, может, и не буду продавать даже — останется сыну в случае чего, не пропадет. Если, конечно, все будет хорошо, если нас не победят. Я не верю, что они нас могут победить.

Куда дальше?

— В Челябинск я приехала 27 мая. Прежде всего обратилась в миграционную службу, пришла к начальнику. Он меня отправил в другой кабинет, в котором занимаются пропиской. А мне какая может быть прописка, кто я такая? Сказали, что я не беженец, я вообще непонятно кто. Они не знают, когда все это решится, ждут какие то законы.

Потом я общалась еще с одной сотрудницей УФМС, она обещала мне перезвонить через пару дней, и пропала. Я стала сама звонить — она уже трубку не берет. Может, поважнее какие дела есть… Я теперь не знаю, статус беженца оформлять, или участвовать в программе по переселению, и куда вообще обратиться после того, как в миграционной службе мне так ответили. Я до сих пор не начинала никакого оформления, никто ничего не говорит, только одно — подождите! А чего ждать, и сколько? Время идет, мне же надо жить на что то, не могу я на шее у родственников сидеть. Говорят, что оформление документов занимает три месяца, но дело в том, что я еще вообще ничего не начинала, никак не могу добиться ответа. Мне бы сказали — принесите такие то документы, мы вас поставим на учет. Так ведь нет! Мне ведь льготы особые не нужны, но говорят, что статус беженца позволяет и медицинскую помощь получить в случае чего, и на работу выйти. А сейчас я вообще ничего не могу, мне не на что рассчитывать. Мне не нужно жилье, я не прошу денег, мне бы только на работу выйти. Трудовую книжку мне из Луганска не возвращают — говорят, сами за ней приезжайте. Сейчас я не знаю, куда мне идти, что делать дальше. Я готова ждать эти положенные 90 суток, но ведь пока даже не принимают никакие документы, чего сейчас то ждать? Возвращаться в Луганск мне смысла нет. Я вообще не верю, что весь этот конфликт можно сейчас мирным путем решить, не вижу вариантов.

Комментарий

Вынужденное ожидание

В УФМС рассказали о том, как переселенцы могут получить статус беженца или временное убежище, и отметили при этом, что в мае этого года вступил в силу Федеральный закон № 71-ФЗ «О внесении изменений в ФЗ «О гражданстве Российской Федерации». Закон определяет приоритетный порядок приобретения российского гражданства для носителей русского языка, и сейчас нормативные акты, регулирующие вопросы гражданства, приводятся в соответствие с настоящим федеральным законом.

— Лицо, заявившее о желании быть признанным беженцем, обязано обратиться с ходатайством в письменной форме в территориальный орган Федеральной миграционной службы по месту своего пребывания на законном основании на территории Российской Федерации, — рассказали сотрудники УФМС. — Ходатайство рассматривается в течение трех месяцев с момента его подачи в уполномоченный орган. Заявление о предоставлении временного убежища также рассматривается в течение трех месяцев.

С того момента, когда в отношении гражданина принято решение о предоставлении статуса беженца или временного убежища на территории Российской Федерации, и его документировали соответствующими документом, он официально сможет осуществлять трудовую деятельность на территории России.

Читайте также:

Переселенцы из Украины просят помощи — в родной стране они фактически оказались беженцами

 Десятки беженцев приехали в Челябинск из Украины

 В Челябинске отмечают наплыв украинских беженцев