Андрей Шадрин: «Государству легче изолировать «трудных» подростков, спрятать проблему»

Помощь предполагается оказывать посредством интернет-сайта — коммуникационной площадки, куда дети смогут обращаться со своими проблемами и получать обратную связь, конкретную помощь, бесплатные консультации психологов, юристов, социальных работников — в зависимости от ситуации. Но это конечный этап проекта. На данный момент проводится целый комплекс мероприятий: работа с детскими домами, создание фильма, разработка социальной игры, комплекс программ.

Главным двигателем проекта является Андрей Шадрин, в прошлом  воспитанник детского дома. В самый тяжелый момент он оказался без поддержки родных, друзей и просто тех людей, которые могли бы ему помочь, но отвернулись. Трудности не сломали молодого человека. Сегодня его цель — сделать так, чтобы как можно меньше детей оказались на краю пропасти в одиночку, без помощи, без возможности нормальной, полноценной жизни.

Очевидно, что для реализации такого масштабного замысла нужны не только и не столько материальные ресурсы, сколько участие заинтересованных людей. Найти этот «человеческий ресурс» в Челябинске Андрею Шадрину оказалось сложнее всего. Спустя месяц после презентации проекта мы встретились с его автором, чтобы узнать, на какой стадии находится работа, сложно ли было организовать мероприятие подобного масштаба в одиночку, и поговорили об одном из самых страшных пороков современного общества.

— На какой сейчас стадии находится проект «Я — Человек»? Изменилось ли что‑то со стороны общественности после презентации, которая состоялась 1 октября? Появилась ли поддержка?

— На сегодняшний день проект «Я — Человек», как ни пафосно это звучит, — это я сам. Дело в том, что за два года, которые я занимаюсь этим проектом, я не встретил людей, которые готовы были бы пойти со мной до конца. Есть люди, которые поддерживают меня, помогают в разных вопросах. За это я им благодарен. Но пока единой команды не сложилось.

Проект «Я — Человек» — это не благотворительный фонд, мы не собираем деньги. Это прежде всего программа. Со временем она трансформируется в механизм, конкретную методику работы с детьми-сиротами, которым нужно помочь адаптироваться ко взрослой жизни. Важно, что эту помощь в комплексе они будут получать бесплатно.

— Изменилось ли твое видение главной цели проекта? В чем она для тебя на данный момент?

— Я хочу предотвратить многие нелепые действия детей, которые вступают во взрослую жизнь и зачастую не понимают, как устроен этот мир. Не у всех есть родители, чтобы это объяснить. Я хочу ответить на вопросы, которые их интересуют. Я готов делиться опытом и знаниями не только в области прав и обязанностей. Я хочу рассказать им о разных сторонах жизни — и хороших, и плохих, объединить темное и светлое и получить оттенок, который не будет ослеплять или, наоборот, покрывать мраком.

— Сложно ли было достучаться до чиновников при подготовке к презентации, получить от них поддержку, разрешение на проведение мероприятия?

— Мне все время казалось, что меня воспринимают как какого‑то террориста или сектанта. Приходилось сталкиваться с равнодушием, вопросительными взглядами. Мол, кто ты такой и что ты тут пропагандируешь, у нас и без этого проблем хватает. Все это, конечно, очень эмоционально выматывало. Также я обращался в администрацию с просьбой предоставить список действительно работающих благотворительных фондов с хорошей репутацией. Ведь сегодня очень много так называемых благотворителей, за которыми скрываются просто обманщики, просители, волки в овечьей шкуре. Но мне и в этом отказали. Пока у меня не получается наладить контакт с госструктурами. Понятие «консолидация усилий» для них пока неинтересно. Но я считаю, что это вопрос времени и моей настойчивости. Разговор сложится иначе, когда будут получены первые хорошие результаты проекта. А вообще факт, что государству проще изолировать, спрятать проблему, нежели работать над ней и помогать подросткам, оказавшимся в беде.

— Удается ли привлечь представителей бизнеса в качестве партнеров и спонсоров подобного социального проекта?

— Бизнес сегодня очень критично относится к любого рода благотворительности. Если предприниматель поддерживает какой‑то фонд и рассказывает об этом, тут же набегают еще просители. Начинают обвинять: этим, мол, помогаешь, а нам нет. А всем не поможешь. Сегодня и экономика не та, и средний бизнес сам нуждается в дополнительной поддержке. Крупные же компании для меня пока недостижимы, потому что их руководители сразу задают вопрос: кто я такой.

А я самый обычный человек, который хочет сделать что‑то полезное и значимое в этой жизни. Причем не только для детей-сирот, но и для детей вообще, которые живут в семьях. Потому что все подростки, независимо от того, есть у них родители или нет, сталкиваются с рядом трудностей и вопросов, с соблазнами и искушениями. На самом деле для полноценного запуска проекта требуются не такие большие деньги. Но на первых этапах они необходимы для того, чтобы создать механизм помощи детям — сеть специалистов, которые будут оказывать консультативную помощь подросткам и молодым людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. Уже потом, когда программа утвердится, когда будет получен опыт ее реализации в других регионах страны, будет создаваться сайт.

— Веришь ли ты в то, что до людей все-таки можно достучаться? Или всеобщее безразличие и душевная лень — непреодолимые пороки нашего времени?

— Можно долгие годы биться об эту стену и так ни до кого не достучаться. Общество — это самое страшное оружие нашего времени. Мне кажется, когда‑то случился некий провал, система была сломлена и извращена, и она уже не подлежит восстановлению. Дети, достигшие совершеннолетия, попадают в это общество, становятся его частью, уподобляются ему. При этом их еще можно направить в нужном направлении. Но работать нужно не с теми, кому уже 16-18 лет, а раньше. Начинать надо с детей в возрасте 12-14 лет. Тогда еще можно заложить в них какие‑то созидательные ценности, чувство ответственности, патриотизм.

Можно часами говорить о том, что такое общество. Но что изменится? Да ничего. Взрослых менять бесполезно. Поэтому надо не лечить болезни, которые поразили общество, — равнодушие, жестокость, душевную черствость, а заниматься их предотвращением. Лично я не хочу браться за кувалду и ломать эту крепкую стену. Я хочу объединить усилия неравнодушных людей и создать другую стену, которая будет выше и крепче.