В стиле рэп. Почему после спектакля в Камерном театре надо перечитать Достоевского
12 Февраля 2023
Фото: Олег Каргаполов («Вечерний Челябинск»)
Эксперимент в стиле рэп провел режиссер Олег Хапов, используя самый известный роман Федора Михайловича «Преступление и наказание».
На самом деле не каждый классик потерпит вольное обращение со своими творениями. Это в большинстве случаев. Однако редко, но бывает, что новое прочтение позволяет освежить взгляд и достать запылившийся от времени в дальнем углу стеллажа роман, понимая, что к нему надо вернуться. Есть произведения, которые надо читать не в рамках школьной программы, когда обязаловка стирает всю ценность идеи гениального мастера, а потом, когда можно не спеша помыслить, а что нам, современникам, мог сказать писатель больше 150 лет назад.
Когда в театре прошел главный прогон спектакля и в зале остались люди, пожелавшие обменяться впечатлениями и поговорить о замысле с режиссером, кто-то из зрителей, вернувшись из фойе, сказал: «Народ там говорит, что надо перечитать роман!» «Вот! — воскликнул Олег Хапов. — Это лучшее, что я хотел бы услышать после спектакля!»
Причем тут контрабас?
Никогда не знаешь, какие результаты принесет эксперимент. В нашем случае смелый эксперимент. Это творческая работа, эксклюзивная: не у кого подсмотреть, не с кем сверить. От а до я собственное сочинение. Ну и Достоевский, конечно. Его подвести никак нельзя. Премьера состоялась. О спектакле много говорят. Не выражают восторги, а размышляют, задают вопросы, вспоминают и предполагают. Единодушны в одном: спектакль получился, он интересен и современен. И Достоевский, несомненно, присутствует во всех деталях спектакля: в художественном и музыкальном оформлении, в текстах, в созданной атмосфере душного города.
И все это достигнуто минимальными средствами. Талантливо, по-другому не скажешь. Помогают и, казалось бы, сторонние предметы: черные стеллажи, целлофановая пленка, кеды на проводах и контрабас. Музыкальный инструмент самое яркое пятно на сцене. У него много функций, но прежде всего это символ жизни среди мрака. Когда смычком проводят по струнам, она продолжается. Но Раскольников этим же смычком, как топором, забирает жизни старухи, Лизаветы и ее неродившегося ребенка.
Ненужная старуха
Изначально Достоевский задумывал роман-исповедь, но потом решил вести разговор от третьего лица, создав социально-психологический, философский роман. Если говорить о спектакле, скорее, он вернул первоначальный замысел, заострив внимание на душевных переживаниях Раскольникова. Челябинский поэт Янис Грантс написал для него 18 монологов, которые раскрывают страсти, разыгравшиеся внутри героя, совершившего зверское преступление. Эту историю Достоевский взял из жизни. 27-летний житель Москвы Герасим Чистов, раскольник по своим религиозным убеждениям, топором убил двух пожилых женщин. Он объяснил это тем, что старуха была глупая, злая, никому не нужная, а ее деньги могли спасти родных и близких юноши.
За пять секунд
— Идея спектакля родилась на фестивале «Камерата», где я познакомился с челябинским рэпером Козяном (Александром Козиным), — рассказывает режиссер Олег Хапов. — И я подумал, что это типичный Раскольников, бродячий городской пес. И монологи очень похожи. Эксперимент начался, когда я позвонил Янису и он сказал: «Да!».
— Мне хватило 5 секунд, чтобы согласиться на эту авантюру, — подтверждает Янис Грантс. — Я люблю решать трудные литературные задачи, поэтому хватаюсь за переводы и другие проекты. А это что-то вообще непостижимое! Написать много монологов для героя самого знаменитого романа, который вообще-то говорит прозой, мечта любого автора! Поверьте мне, пока я работал над этим проектом, был самым счастливым человеком на земле. Я открыл для себя, что язык Достоевского вполне себе поэтический. Например, от дома старухи до дома Раскольникова 730 шагов. Он идет и говорит: «Эти 730 шагов жутко меня извели». И через несколько страниц: «Гадкое сердце мое». Замес, мысль! Пусть покажусь самоуверенным, но я справился с этой задачей. Я написал стихи, а превратить их в рэп — забота режиссера, композитора и актера.
— Да, это новый язык со зрителем, в том числе с молодежью, — продолжает Олег. — Рэп — это нараспашку раскрытая душа, кровь, хлещущая из вен. Рэпер — это человек, стоящий на вершине горы голый и подставляющий себя всем ветрам мира. Что же касается вопросов, которые появляются после спектакля, сам Достоевский уходит от прямых ответов в романе. И мы не будем нарушать идеи великого писателя. Каждый пусть сам решает, кто он — «тварь дрожащая» или «право имеет» и на что право имеет. По крайней мере, жизнь человеческую ты не имеешь права отнимать. Что бы ни происходило, какой бы идеологией ты ни был наполнен, жизнь — это вселенское понятие, а не человеческое. Как он наше время описывает: «Почему пушками по толпе можно стрелять, а одну старушку нельзя убивать?» Вот и останьтесь с этим вопросом и побудьте с ним! Наказание — это не годы каторги. Каторга — истинная дорога к спасению и обретению веры. Наказание — это раскол в душе и неспособность обрести равновесие. Только любовь и доброта способны сделать этот мир лучше. Просветление, как белая простыня в финальной сцене, как новый чистый лист жизни, освобождает Раскольникова от мучений. И он открывает для себя дорогу к Богу — светлому началу.
В понимании зрителя
«Мне почему-то представилось, что контрабас — это душа Раскольникова. Он периодически стонал от неумелых прикосновений к нему артистов. Вот и душа Раскольникова стонет, — написала в соцсетях Ирина Богданова. — Что бы сказал об этом Достоевский? Позабавился бы, думаю, развеселился… В любом случае похвально, что наши театры борются за молодежную аудиторию».
«Зритель смотрит историю, написанную Достоевским, глазами Раскольникова, попадая в его мысли и в его душу, — а это уже пишет Марина Ласка. — А там темно, неуютно, пусто… Достоверно переданы муки Раскольникова. Он, как муха, запутался в паутине своих мыслей, и воздуха не хватает натурально (на голове пакет из-под мусора). Дмитрий Блинков в роли Раскольникова четко читает стихи, не сбивается с ритма, при этом он активно двигается по сцене, забирается на стеллаж и на окно, которое в зависимости от картинки задника воспринимается то решеткой, то витражом, то глухой кирпичной стеной… Убийство убивает в том числе и убийцу. Но у него есть шанс на раскаяние и воскрешение».
«Несмотря на довольно тяжелую тему, — подводит итоги Светлана Матвеева, — спектакль оставляет очень светлое впечатление. И хорошо, что показана истинная цена убийства, которую платит преступник, потому что об этом не помнят и не знают. И современный кинематограф рисует совсем другие картины».
В публикации использованы материалы авторского подкаста Натальи Малышкиной «Так культурно!» (проект медиахолдинга «Гранада Пресс»)
Когда в театре прошел главный прогон спектакля и в зале остались люди, пожелавшие обменяться впечатлениями и поговорить о замысле с режиссером, кто-то из зрителей, вернувшись из фойе, сказал: «Народ там говорит, что надо перечитать роман!» «Вот! — воскликнул Олег Хапов. — Это лучшее, что я хотел бы услышать после спектакля!»
Причем тут контрабас?
Никогда не знаешь, какие результаты принесет эксперимент. В нашем случае смелый эксперимент. Это творческая работа, эксклюзивная: не у кого подсмотреть, не с кем сверить. От а до я собственное сочинение. Ну и Достоевский, конечно. Его подвести никак нельзя. Премьера состоялась. О спектакле много говорят. Не выражают восторги, а размышляют, задают вопросы, вспоминают и предполагают. Единодушны в одном: спектакль получился, он интересен и современен. И Достоевский, несомненно, присутствует во всех деталях спектакля: в художественном и музыкальном оформлении, в текстах, в созданной атмосфере душного города.
И все это достигнуто минимальными средствами. Талантливо, по-другому не скажешь. Помогают и, казалось бы, сторонние предметы: черные стеллажи, целлофановая пленка, кеды на проводах и контрабас. Музыкальный инструмент самое яркое пятно на сцене. У него много функций, но прежде всего это символ жизни среди мрака. Когда смычком проводят по струнам, она продолжается. Но Раскольников этим же смычком, как топором, забирает жизни старухи, Лизаветы и ее неродившегося ребенка.
Ненужная старуха
Изначально Достоевский задумывал роман-исповедь, но потом решил вести разговор от третьего лица, создав социально-психологический, философский роман. Если говорить о спектакле, скорее, он вернул первоначальный замысел, заострив внимание на душевных переживаниях Раскольникова. Челябинский поэт Янис Грантс написал для него 18 монологов, которые раскрывают страсти, разыгравшиеся внутри героя, совершившего зверское преступление. Эту историю Достоевский взял из жизни. 27-летний житель Москвы Герасим Чистов, раскольник по своим религиозным убеждениям, топором убил двух пожилых женщин. Он объяснил это тем, что старуха была глупая, злая, никому не нужная, а ее деньги могли спасти родных и близких юноши.
За пять секунд
— Идея спектакля родилась на фестивале «Камерата», где я познакомился с челябинским рэпером Козяном (Александром Козиным), — рассказывает режиссер Олег Хапов. — И я подумал, что это типичный Раскольников, бродячий городской пес. И монологи очень похожи. Эксперимент начался, когда я позвонил Янису и он сказал: «Да!».
— Мне хватило 5 секунд, чтобы согласиться на эту авантюру, — подтверждает Янис Грантс. — Я люблю решать трудные литературные задачи, поэтому хватаюсь за переводы и другие проекты. А это что-то вообще непостижимое! Написать много монологов для героя самого знаменитого романа, который вообще-то говорит прозой, мечта любого автора! Поверьте мне, пока я работал над этим проектом, был самым счастливым человеком на земле. Я открыл для себя, что язык Достоевского вполне себе поэтический. Например, от дома старухи до дома Раскольникова 730 шагов. Он идет и говорит: «Эти 730 шагов жутко меня извели». И через несколько страниц: «Гадкое сердце мое». Замес, мысль! Пусть покажусь самоуверенным, но я справился с этой задачей. Я написал стихи, а превратить их в рэп — забота режиссера, композитора и актера.
— Да, это новый язык со зрителем, в том числе с молодежью, — продолжает Олег. — Рэп — это нараспашку раскрытая душа, кровь, хлещущая из вен. Рэпер — это человек, стоящий на вершине горы голый и подставляющий себя всем ветрам мира. Что же касается вопросов, которые появляются после спектакля, сам Достоевский уходит от прямых ответов в романе. И мы не будем нарушать идеи великого писателя. Каждый пусть сам решает, кто он — «тварь дрожащая» или «право имеет» и на что право имеет. По крайней мере, жизнь человеческую ты не имеешь права отнимать. Что бы ни происходило, какой бы идеологией ты ни был наполнен, жизнь — это вселенское понятие, а не человеческое. Как он наше время описывает: «Почему пушками по толпе можно стрелять, а одну старушку нельзя убивать?» Вот и останьтесь с этим вопросом и побудьте с ним! Наказание — это не годы каторги. Каторга — истинная дорога к спасению и обретению веры. Наказание — это раскол в душе и неспособность обрести равновесие. Только любовь и доброта способны сделать этот мир лучше. Просветление, как белая простыня в финальной сцене, как новый чистый лист жизни, освобождает Раскольникова от мучений. И он открывает для себя дорогу к Богу — светлому началу.
В понимании зрителя
«Мне почему-то представилось, что контрабас — это душа Раскольникова. Он периодически стонал от неумелых прикосновений к нему артистов. Вот и душа Раскольникова стонет, — написала в соцсетях Ирина Богданова. — Что бы сказал об этом Достоевский? Позабавился бы, думаю, развеселился… В любом случае похвально, что наши театры борются за молодежную аудиторию».
«Зритель смотрит историю, написанную Достоевским, глазами Раскольникова, попадая в его мысли и в его душу, — а это уже пишет Марина Ласка. — А там темно, неуютно, пусто… Достоверно переданы муки Раскольникова. Он, как муха, запутался в паутине своих мыслей, и воздуха не хватает натурально (на голове пакет из-под мусора). Дмитрий Блинков в роли Раскольникова четко читает стихи, не сбивается с ритма, при этом он активно двигается по сцене, забирается на стеллаж и на окно, которое в зависимости от картинки задника воспринимается то решеткой, то витражом, то глухой кирпичной стеной… Убийство убивает в том числе и убийцу. Но у него есть шанс на раскаяние и воскрешение».
«Несмотря на довольно тяжелую тему, — подводит итоги Светлана Матвеева, — спектакль оставляет очень светлое впечатление. И хорошо, что показана истинная цена убийства, которую платит преступник, потому что об этом не помнят и не знают. И современный кинематограф рисует совсем другие картины».
В публикации использованы материалы авторского подкаста Натальи Малышкиной «Так культурно!» (проект медиахолдинга «Гранада Пресс»)
Поделиться
