Близкие люди. Как живут трое «Под одной крышей»

Они это увидели, услышали. Они за ней долго наблюдали. Они об этом размышляли. И сегодня предлагают зрителям провести параллели, оглянуться на жизнь близких и постараться привести в соответствие свою любовь и свои отношения. 16+



«...Когда я была маленькая, мы жили в крохотной квартирке вчетвером. Я спала в одной комнате с бабушкой. Она по ночам ужасно храпела и не разрешала открывать форточку. И свет... она тоже очень не любила, когда я сидела по вечерам и жгла свет... И я думала тогда о том времени, когда не станет ее и как хорошо мне будет тогда жить. Я не желала ей смерти, нет. Но я часто думала о том, как было бы хорошо, если бы я жила там одна. Потом бабушка умерла. Теперь мы живем втроем. И я опять думаю, когда не станет мамы... Мы, наконец, заживем. И сделаем это жилье своим домом… Понимаешь? Я не хочу ее смерти, не хочу! Но ведь когда-нибудь, когда я уже сама стану старухой, она умрет. И тогда уже, может быть, ты будешь думать, не желая моей смерти, что с моим уходом для тебя наступит твоя настоящая жизнь. Понимаешь? Понимаешь? Неужели для того, чтобы обрести покой и свободу, мы должны желать смерти своим близким?!..»

Это монолог Валентины, представительницы среднего поколения обитателей одной квартиры, обращенный к семнадцатилетней дочери Любочке. А еще в этом доме живет их мама и бабушка, фронтовичка и правильная советская женщина Нина Петровна. Они самые близкие люди на свете. Они очень любят друг друга. Настолько любят, что иногда готовы убить. У каждой из троих свое представление о счастье. Оно настолько разное, что героини никогда не придут к согласию, поэтому им остается только портить друг другу жизнь.



На одних весах

В доме нет мужчин. У старшей из женщин муж погиб на фронте, и она посвятила свою жизнь дочери. В свою очередь, у дочери семейная жизнь не сложилась. Не тот попался человек, но она винит во всех своих бедах мать. Ну ничего, ей еще или уже 38 лет. Дочь выросла, у нее сегодня день рождения, семнадцать лет. Можно еще успеть устроить свое счастье. Но не тут-то было! Дочь объявляет, что она влюблена и ждет ребенка! Взрыв, негодование! Как так! А школа, экзамены? Что скажут люди? «Ребенок, значит… Как отца зовут? Художник?! А живет где? Адрес! Пусть женится! Что значит — не может? Как женат?!» — Нина Петровна озабочена репутаций. Если нельзя женить, надо идти на аборт.

Вот так человеческая жизнь и начинающаяся женская история Любочки оказывается менее весомой, чем «Что скажут люди?». Люба сопротивляется, но ее связывают, запирают на ключ. И та сдается: «Я поступлю в институт и уйду от вас в общежитие!» и «Я никогда не буду рожать!». И это категорическое решение случилось в то время, когда мама и бабушка уже согласились было на внука. Но вмешательство в женскую суть самого любимого для них человека уже произошло, и они запустили разрушительный механизм.



Абсолютный реализм

Интересно было наблюдать за зрителями после спектакля. Обычно происходит обсуждение постановки, но на этот раз у искушенной публики нахлынули воспоминания: что-то из своей семьи, что-то от соседей. Задело за живое в основном у женской части присутствующих на премьере зрителей.

— Потому что это целевая аудитория, — объясняет известный челябинский театральный критик Владимир Спешков. — История происходит в 1978 году. Это советская пьеса. И драматурги того времени владели ремеслом. Характеры прописаны, события развиваются. Женские судьбы прописаны так, что думаешь: да зачем мне все это знать? Но женщин это берет за живое. А у мужчин возникает множество мучительных мыслей: ты же виноват! Русский мужчина по жизни всегда виноват перед женщинами. Это абсолютный реализм. Я тут и сам вспоминал в антракте историю, когда в поезде отправился в Пермь. В моем купе были бабушка, мама и внучка. И вот за всю поездку они дважды сыграли передо мной эту пьесу. Выясняли отношения, проклинали друг друга, каялись, плакали, обнимались. Они куда-то дальше ехали, но бабушка хотела в Перми выйти, потому что так жить невозможно. Но не вышла. Вышел, к счастью, я.



— История спектакля должна быть успешной?

— Скорее всего. Над этим спектаклем работали серьезные профессионалы: и режиссер Виктория Мещанинова, и художник Ольга Герр. И все три актрисы работают очень честно и искренне. И видно, что для Виктории Николаевны это некий выстраданный замысел.



Мы все такие разные

— Они же любят друг друга, чего же они так портят жизнь, — этот вопрос адресован режиссеру спектакля Виктории Мещаниновой.

— Это и есть главный вопрос, почему мы не можем жить в мире? Человек по природе своей свободен. А тот, кто рядом, инаковый. И надо эту инаковость принимать. А мы всех хотим выстроить в отряд, в шеренгу, сделать похожими на всех. Но мир тем и хорош, что мы вроде бы все с руками и ногами, но такие разные. Надо это понимать и смириться с этим. А мы не умеем.



— Есть мнение, что спектакль только для женской аудитории?

— Если мужчины решат, что это чисто женские проблемы, мы будем жить так, как живем сейчас. Мужчина и женщина — это два разных биологических создания, которые должны договориться. Есть вещи, которые не надо делать. Этим двум женщинам, Нине Петровне и Валентине, надо каяться. Бог даст, Люба их простит. Не надо другому человеку навязывать свое понимание жизни. У каждого своя судьба, и путь у каждого свой. Однако, натворив такое, какое может быть прощение?! Есть невозвратные вещи. Они потеряли доверие. Получается, что самые близкие люди предали любимую дочь и внучку.