Жизнь прошла. Продолжение следует.

Разрушен старый дом добротный

И тополь медленно зачах.

На пустыре одни ворота,

Как привидение торчат.

Столбы дубовые подгнили

И скособочились давно.

И на земле в дремучей пыли

Лежит резное полотно.

Когда‑то землю здесь пахали,

Гуляла по лугам коса,

Но зарастает лопухами

Былая дивная краса.

 Выставка работ Николая Черкасова

Автора этих строк в Челябинске знают многие. Но — не как поэта. О том, что он пишет стихи, Николай Иванович Черкасов не распространялся. Свое видение мира он выражал через графику, акварель, живопись.

Но и стихи, как видим, у него рождались. Неплохие стихи.

Груз двух судеб

На выставке, открывшейся в зале Союза художников, это стихотворение помещено под картиной с таким же названием. Что родилось раньше: стихотворные строки или этот самый дом, запечатленный маслом на картоне? Неизвестно. И то, и то помечено 1992 годом. Известен адрес дома, которого теперь уж нет, и то, что художник знал людей, которые жили здесь, надеясь, что следы их останутся в крепком доме на века. Но — не сложилось.

У тех, кто знал Николая Ивановича, наверняка могут возникнуть сравнения старого дома с самим художником.

Старый? Да. Выставка посвящена 95-летию со дня рождения художника, а ушел он от нас два года назад и еще незадолго до смерти продолжал работать.

Добротный? Несколько неожиданное определение для творческого человека, но по сути тоже точное, не принижающее оценку таланта мастера, потому что судьба Черкасова  хоть и типична для очень многих, кому выпало жить в нашей стране в это время, но и не укладывающаяся в обычные рамки.

Наша газета немало писала о Черкасове как об одном из ярчайших мастеров, но все же есть смысл хотя бы пунктиром напомнить вехи его жизненного пути.

Сын слесаря-жестянщика, пережившего вместе с редеющей под ударами времени семьей раскулачивание, скитания по стране. Учеба в техникуме, распределение после его окончания и самостоятельный выбор из предложенных вариантов Урала. ЧТЗ: война, девять лет работы в литейке (самое тяжелое, что может быть на производстве), двадцать четыре года в конструкторском отделе. Где здесь место и время для занятия искусством, где силы, чтобы добиться профессионального уровня и, тем более, мастерства?

В первые же дни в Челябинске Черкасов увидел на полке книжного магазина учебник Павлова и Моторина «Гравирование по дереву и линолеуму». А еще мальчишкой Николай, бывший на подхвате у умельца-отца, вырезал из принесенных ему старых галош штампы — возможно, прообразы будущих гравюр.

Для нормального академического образования в жизни Николая Ивановича места не нашлось. Но если у человека талант, пусть даже еще неосознанный, и стремление к учебе, он выйдет на свой единственно верный путь.

Во Дворце культуры ЧТЗ работала самая сильная в Челябинске изостудия. Сильвестр Эдуардович Блажевич был известен в масштабах страны педагогическими исканиями в сфере обучения творчеству, занятия у Блажевича приравнивали к вузу. О члене Союза художников Черкасове можно говорить как о безусловном профессионале.

Начав трудовой путь в военные годы на ЧТЗ, Николай Иванович Черкасов выдержал выпавший на его долю груз двух жизней, прожив обе достойно.

По следам долгого пути

Два года назад творческий портрет художника Черкасова, посвященный его девяностотрехлетию, я назвала «Неисчерпаемый Черкасов». Казалось бы, за два с половиной года до того была большая выставка, собранная к девяностолетию художника, насыщенная работами разнообразными, но все как бы помеченными печатью мастера, должна бы исчерпать все, что достойно быть показанным коллегам и просто зрителям. Шла на нынешнюю экспозицию, посвященную девяностопятилетию, но уже посмертную, просто посмотреть на давно знакомые работы.

Кружево гравюр, из которых мною особенно любимы виды старых уральских заводов и новостроек разных лет, горы и озера — здесь художник словно «алгеброй гармонию» проверяет.

Акварели, наполненные воздухом, который ощущаешь, словно вдыхая.

Плоть его живописи живая, краски полнокровны…

Ничего случайного, каждая работа — плод раздумий, поиска средств, способных выразить то, что созрело в душе. И — много нового, в прошлые экспозиции не вошедшего.

Нынешнюю выставку те, кто любовно собрал ее, назвали «Формула пейзажа: Урал, Волга, Крым…» (Выставка в двух частях. Продолжение следует.)

Составляла выставку искусствовед Ирина Духина, много лет наблюдавшая, как работает Черкасов, дружившая с художником, содействовавшая ему в формировании нескольких экспозиций.

Ей помогал, как они сами характеризуют себя, «небольшой, но дружный коллектив»: Геннадий Жихарев, Любовь Жихарева, Евгений Кондаков. Устроителям выставки очень помогла дочь художника Евгения Черкасова.

Это был большой труд. Из огромного творческого наследия Черкасова для выставки и каталога отобраны, порою чуть ли не реставрированы, любовно оформлены 137 работ.

Но слова «продолжение следует» — не для красного словца. Художник оставил большое творческое наследие, которое еще изучать и готовить к встрече со зрителями нынешних и будущих лет.

Предполагается создание мемориальной мастерской Николая Черкасова. Мастерская по замыслу инициаторов (а это все те же люди, что создали нынешнюю выставку, и вообще актив Союза художников) не должна быть обычной мемориальной. То, что осталось после Черкасова, уникально. Это не только произведения, сохранившиеся в запасниках самого мастера и его наследников, в музеях, частных коллекциях, но и доски, с которых можно печатать работы художника в том виде, что они были созданы, дневниковые записи, начиная с тридцатых годов.

Все это можно, собрав воедино, сохранить, сделать центром творческой жизни, продолжающейся и развивающейся.

Есть такое понятие — «гений места». Черкасов, как, пожалуй, мало кто еще, подходит для этой роли в жизни нашего города. Он — уралец. Не только потому, что его долгая творческая жизнь началась и вся прошла здесь, но главное, такого Урала — лиричного, увиденного тонким и точным зрением, нигде больше нет.

Только бы не заглохла инициатива, только бы не встали на ее пути препятствия, чинимые временем и равнодушием.

Ирина Моргулес,

фото Вячеслава Шишкоедова