«Царь» на «кадиллаке»

И хотя официальная церемония открытия Московского международного кинофестиваля состоялась 19 июня (то есть вчера), первые, внеконкурсные показы прошли уже накануне. Их, по традиции, сопровождали пресс-конференции с создателями лент.

Я, к сожалению, пропустил первые премьеры Московского кинофестиваля — «Царь» Павла Лунгина и «Кадиллак рекордз» с голливудской звездой первого эшелона Эдрианом Броуди. Однако, думаю, что на повторных показах я их еще успею увидеть и, соответственно, поделюсь впечатлениями. Тем временем я успел побывать на двух пресс-конференциях. Собственно Броуди и съемочной команды Лунгина, в которую, помимо самого режиссера, входили Иван Охлобыстин, совсем еще малютка Анастасия Донцова и многообещающая, как говорят, молодая актриса Рамиля Искандер (кстати, родом из Челябинска).

Мистер Броуди (длинные черные волосы, борода и нос с горбинкой) производил впечатление человека, который ответит из вежливости на любой, даже самый глупый вопрос (например: а вы кто по национальности?) и при этом даже бровью не поведет. Действительно, человека, видевшего Кинг-Конга (см. одноименный фильм Питера Джексона), трудно чем-то удивить.
Если верить синопсису картины «Кадиллак рекордз», она посвящена истории расцвета и заката небольшой звукозаписывающей студии «Кадиллак рекордз», подарившей миру рок-н-ролл. Главный продюсер этой студии Леонард Чезз (Броуди) обладал безошибочным чутьем на таланты — благодаря ему мир услышал песни Мадди Уотрес, Литтл Уолтер, Хаулин Вульф, Этты Джеймс, Вилли Диксона и Чака Берри.
Интересно, что сам Эдриан Броуди уже играл в фильме о музыканте, точнее, о пианисте — за нее актер как раз получил пока свой единственный «Оскар».

— Мне кажется, что музыка играет важную роль не только в моей жизни, но и в жизни любого человека, — уверяет Броуди. — Так уж получилось, что в «Пианисте» я сыграл музыканта, в этом же фильме играю совсем другого персонажа. Он не музыкант, он один из владельцев рекорд-лейбла — это совсем другая фигура в музыкальном бизнесе. Он, разумеется, является творческой силой, но при этом, правда, сам не является музыкантом. Что касается моей личной жизни — я музыкант, играю и думаю, что музыка — это универсальный язык, понятный всем людям. Это язык, благодаря которому мы можем разделять свой опыт, свои эмоции. Это искусство, которое переносит нас в другой мир, дает почувствовать что-то новое.
Входило ли в наши намерения сделать моего персонажа симпатичным? Не думаю. Вообще люди — существа достаточно сложные. В особенности люди, которые связаны с бизнесом. Тем более с шоу-бизнесом. В шоу-бизнесе огромное количество безжалостных людей.
Что касается Чезза, которого я играю, он, конечно же, любит музыку, однако те «кадиллаки», что он периодически дарит, — это не подарки, а авансы в счет будущих заработков талантливых музыкантов.

Драма Павла Лунгина «Царь», как не сложно догадаться, к музыке не имеет никакого отношения. Она о правлении Ивана Грозного (Петр Мамонов) и его конфронтации с митрополитом Филиппом (Олег Янковский).
— Фильм достаточно близок к историческим реалиям, — заметил Лунгин. — Монолог Филиппа взят практически из жития святых (обличенье царя в Успенском соборе), а реплики Грозного — в основном из его писем, покаяний — тут нет ни одной мысли, по которой нельзя сказать, что Грозный так не думал или не говорил. Мы попытались максимально точно приблизиться к реконструкции русского Средневековья, что осуществить, в общем-то, довольно сложно, поскольку культурных данных практически не осталось.
В «Списке Шахназарова» (одной из программ ММКФ) идет «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна. Лунгин осторожно сравнивает свою и чужую ленту:

— Я много раз смотрел «Ивана Грозного» Эйзенштейна. Я представляю, в какой ситуации снимал ее Эйзенштейн: это был заказ Сталина, государственный заказ во время войны. И конечно, Эйзенштейн в таких условиях мог только воспевать царя. Однако, думаю, ему не очень хотелось это делать, поэтому он ушел от этого в какую-то эстетическую конструкцию — в связи с чем он сотворил что-то наподобие изумительного шедевра эстетики, театра теней, который в наше время мне, например, напоминает, скорее, китайскую оперу. Я же, наоборот, пытался войти в психологию власти, пытался, имея такого человека, как Петр Мамонов, пройти с ним все психологические состояния Ивана Грозного. Почему фильм получил в окончательном варианте название «Царь», а не «Иван Грозный и митрополит Филипп» (одно из рабочих названий картины. — Прим. ред.)? Все просто: мне кажется, что второе название — название для кандидатской диссертации, а не для художественного фильма.