Вырваться из тишины

Мария Черникова   

В Челябинской области на учете у сурдологов состоит 3911 детей, 300 из них с тяжелой патологией. Единственный шанс обрести слух — операция. Их проводят в НИИ лор-болезней Санкт-Петербурга. На каждый субъект РФ выделяются квоты, и счастливчики, попавшие в список кандидатов на операцию, едут в Северную столицу. Но мало провести операцию и установить кохлеарный имплантат. Пациенты должны раз в полгода наведываться в НИИ к специалистам, которые следят за состоянием здоровья, регулируют работу имплантата, проводят занятия.

Несмотря на то что консультации бесплатные, проезд и проживание в питерскую клинику оплачивают родители. Такие средства есть не у всех, и в июле на прием к губернатору Челябинской области пришла группа родителей детей-инвалидов по слуху. Они рассказали о финансовых трудностях послеоперационной реабилитации.

Петр Сумин выделил почти 218 тысяч рублей из областного бюджета на проведение бесплатных консультаций. Причем врачи из Северной столицы сами приехали для этого в Челябинск. Это их первый выезд в регионы, нсмотря на то что такие операции в НИИ проводятся с 1997 года.

В понедельник группа специалистов НИИ прибыла в Челябинск. В отделении реабилитации слуха детской городской поликлиники № 10 они обследуют пациентов и проводят мастер-класс для челябинских коллег.

Врачи осматривают тридцать девять детей, которым уже сделана операция и установлены имплантаты. Это девять процентов от прооперированных в России. Также специалисты примут еще пятьдесят ребят, которым рекомендовано установить такой имплантат.

Сотрудник НИИ сурдопедагог Татьяна Гусева рассказывает, что результаты после операции у всех детей разные. Успех зависит от нескольких факторов, в первую очередь от возраста. Лучше проводить операцию до двух лет, тогда вероятность того, что глухой ребенок будет говорить, почти сто процентов. Чем старше пациент, тем сложнее. Высоки шансы на успех у тех, кто родился слышащим: эти дети гораздо быстрее восстанавливаются после операции. Челябинец Максим Громов потерял слух после менингита, почти год с ним работали специалисты, научили его читать по губам. До этого пятилетний малыш читал только книжки. После операции и установки имплантата Максим заговорил, речь за время глухоты еще не успела измениться. Сейчас ему десять лет, он учится в гимназии.

Еще один удачный пример — пятилетняя Лиза Круглова, в феврале после операции ей установили имплантат. Врачи говорят, что Лиза — это идеальный результат лечения. На прием к питерским специалистам Лиза с мамой приехали из Омска — Челябинск все же ближе, чем Санкт-Петербург. Девочка очень активная, коммуникабельная, общается со всеми, ведущему научному сотруднику НИИ Виктору Пудову выложила все семейные подробности. Лиза охотно позировала нашему фотографу, а потом и познакомилась с ним.

Специалисты отмечают, что большое значение имеют личност­ные качества ребенка. Так, одна девочка даже после обретения способности слышать никак не шла на контакт, а потому развить речевые навыки ей очень сложно.

Еще одному омичу Рустаму Лаврову 23 года, ему приходится очень сложно, в силу возраста никто не может обещать успешной реабилитации.

— Когда сын был маленький, подобные операции делали только за границей, у нас не было таких финансовых средств,— рассказывает Нурлиса Лаврова.— О том, что в России тоже можно установить такой имплантат, мы узнали только в 2006 году, в очереди стояли полтора года. Теперь сын постоянно ходит на концерты, очень любит музыку, его не вытащить из филармонии и органного зала.

— Конечно, в таком возрасте сложно исправить какие-либо дефекты, однако многое зависит от интеллекта, желания самого человека,— говорит Виктор Пудов.— В моей практике встречались и девятнадцатилетние пациенты, которые только буквы знали. Но все же 70 процентов прооперированных идут в систему массового образования. Один мужчина, потерявший слух, после установки имплантата защитил докторскую диссерацию, выступает с докладами, и мало кто догадывается, что он абсолютно глухой.

Но операция и установка имплантатов показаны не всем. Многое зависит от степени тугоухости, а тех, кто лишился слуха после перенесенного заболевания, например менингита, отправляют в первую очередь. В отличие от зарубежных докторов наши врачи не берутся оперировать детей до года, так как неясно, как младенец перенесет наркоз. Если все же ребеноку рекомендована операция, проводятся все необходимые иссдледования, с ним в обязательном порядке занимается сурдопедагог.

Но и этот шанс вырваться из тишины достается не всем. В России нужно проводить по 1500 таких операций в год. В петербургском НИИ лор-болезней каждую неделю проводят двадцать операций, тридцать пациентов находятся на реабилитации. Да и цена кусается: один имплантат стоит почти миллион рублей, плюс еще около двухсот тысяч за операцию. Поэтому за счет федерального бюджета устройство устаналивают только в одно ухо. Второе «ухо» можно получить только за свой счет.

После операции и установки кохлеарного имплантата еще два года нужно посещать специалистов. И теперь челябинцам будет гораздо легче: наши врачи сами будут наблюдать за теми, кто перенес операцию. Обучить их этому — одна из задач петербургских специалистов.

— Сотрудники в Челябинске опытные, да и методики наши не сильно отличаются. Просто разъясним все тонкости и нюансы,— говорят петербуржцы.

Также совсем недавно Челябинск получил новую аппаратуру, которая поможет сурдологам проводить более точную диагностику. Средства на его приобретение выделены из областного бюджета.