В Челябинске живет единственный оставшийся в живых участник парада в Москве 7 ноября 1941 года

17 Декабря 2014
В Челябинске живет единственный оставшийся в живых участник парада в Москве 7 ноября 1941 года

В Челябинске живет единственный оставшийся в живых участник парада в Москве 7 ноября 1941 года

В Челябинске живет единственный оставшийся в живых участник парада в Москве 7 ноября 1941 года

Пожалуй, в каждом семейном фотоальбоме есть свои реликвии. А у фронтовиков уж точно есть свои заветные фотографии, истории которых подчас могут показаться просто невероятными. Мы решили находить такие фотоистории, в рамках рубрики, посвященной предстоящему празднованию 70-летия Великой Победы.

Из десятков жизней

Всех событий, произошедших с Александром Семеновичем Шлыковым и во время войны, и после, хватило бы на десяток жизней. Всю Великую Отечественную прошел в буквальном смысле — с первого ее дня и до последнего, за что получил пять орденов и 32 медали. Довелось быть под самой Прохоровкой, где происходило самое масштабное танковое сражение Второй мировой войны. Сам стрелял прямой наводкой по танкам из пушек. Те, кто выходил из того горнила, не верили, как и он, в то, что остались живы. Не верил он и в то, что можно было выжить в блокадном Ленинграде, куда он дважды по знаменитой «дороге жизни» возил продукты, а обратно под обстрелом немецких самолетов вывозил на Большую землю семьи блокадников.

В землянке под Москвой зимой 41 го, греясь у печурки, всю ночь беседовал с писателем Алексеем Сурковым, будущим автором «Землянки», который через несколько дней напишет свои знаменитые строки: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага».

После войны коллеги Александра Семеновича знали его как полковника медицинской службы, отличника здравоохранения СССР, главного хирурга Челябинской области, занимавшего этот пост четверть века. Был дружен с легендарным хирургом-ортопедом Гавриилом Илизаровым, виделся с Дмитрием Шостаковичем и Валерием Брумелем…

Но все-таки самое удивительное в биографии 93-летнего солдата и врача — его участие в двух важнейших исторических событиях войны — военном параде на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года и Параде Победы 24 июня 1945 года.

Из казачьего рода

До войны он закончил Троицкий медицинский техникум и два года проработал фельдшером. В марте 41 го призвали в армию простым солдатом. С саперным батальоном их перебросили на строительство новой границы между Литвой и Восточной Пруссией. В этом стройбате служили, в основном, такие же, как и он, дети репрессированных. Нужно сказать, что Саша Шлыков был из настоящего казачьего рода. Дед его был знатным казачьим лекарем, отец — офицер Оренбургского казачьего войска, расстрелян в 1937 году. Вот за отцовские погоны казачьего подхорунжего сын то и пострадал. Вначале исключили из Пермского военно-морского авиационного училища. А так, может быть, стал бы летчиком. Второе исключение — после первого курса Свердловского мединститута, откуда и попал в армию.

Признание ксендза

О войне узнал за две недели до ее начала — от ксендза, с которым познакомились на местном рынке. Один раз тот пригласил домой попить чай с медом, а на второй раз признался: уезжаем, мол, отсюда всем семейством в тыл, на Восток. Спрашивает Шлыков его: почему?

         Нас всех совсем скоро ожидает здесь большое несчастье, — отвечает ксендз. — Через неделю начнется война с немцами…

И хотя они на границе своими руками строили аэродром, рыли дзоты и окопы, все ж таки были просто ошарашены таким признанием. Никто тогда и не верил в то, что будет война, любые разговоры о которой считались не иначе как провокацией. Они вернулись в часть и рассказали все командиру роты, который тут же отрезал: «Не верьте!» Хотя сам доложил комбату.

Тем не менее, вечером всем им, командирам отделений, дали команду: срочно привезти со склада дополнительно боеприпасы. С того же дня усилились охранные наряды, всюду устанавливали противотанковые и пехотные мины, строили дополнительные доты.

Ранним утром 22 июня они поняли, что ксендз сказал правду.

Первое утро войны

         Накануне мы не сомкнули глаз, — вспоминает Александр Семенович. — В два часа ночи мы услышали страшный гул самолетов, летевших в наш тыл. Мы сразу поняли: летят не наши. В четыре утра нас подняли по тревоге, и мы заняли боевые позиции на берегу реки Неман. Но нас и тогда предупредили: возможны провокации. Предполагаемого противника разрешалось допустить до середины реки и сделать предупредительные выстрелы. Но если и тогда он будет продолжать двигаться, открыть огонь на поражение. Вскоре так и случилось. За всю войну больше погибших немцев в одном месте, чем в то первое утро войны, я ни разу не видел: десятками они тонули в Немане…

Держались они там две недели. Но стали поступать тревожные сведения: немецкие танки и пехота проникли глубоко в тыл. Только тогда командование приняло решение: отступать!

С боями отступили до Смоленска, где Шлыкова ранило в ногу. В госпитале сделали операцию, подлечили — и снова в бой — уже на оборону Москвы. Часть быстро поредела, и ее отправили на пополнение в Ногино. Там они пробыли до ноября.

Нелетная погода

И вдруг однажды утром 5 ноября была дана команда: срочно в санпропускник, оставить старую одежду — получить новую. Они страшно обрадовались: все, что было на них, прострелено, прогорело и потрепалось в клочья. И как только они примерили новенькое обмундирование, как их тут же на плац — маршировать! На удивленные вопросы командиры отвечают: вы же, дескать, регулярные войска, должны и строем уметь ходить… Ночью шестого ноября их подняли по тревоге и приказали взять с собой винтовки со штыками. Посадили в новенькие грузовики, и молоденький лейтенант доверительно сообщил: «Ребята! Едем на парад в Москву!» Они не поверили: какой, мол, парад! Наверное, везут просто на убой… Все из них уже знали, что такое бомбежка с воздуха, а потому прекрасно понимали, что парадные колонны для немцев станут отличной мишенью. И в ту самую ночь они ехали по улицам Москвы и реально боялись…

Но даже природа оказалась на их стороне: снег в ту ночь валил все больше, усилился ветер. Словом, погода для фашистских асов была нелетная…

С парада — на фронт

Уже в шесть утра 7 ноября их высадили возле Исторического музея. Чуть позднее с Красной площади стали раздаваться звуки военных маршей. Ровно в 7.30 их вывели по коридору между Историческим музеем и Александровским садом. Тут и там, занимая все улицы и переулки, стояло огромное количество войск, лязгали гусеницы танков, скрипели тачанки. И наступила их очередь — они пошли маршем мимо мавзолея. Он шел в первой шеренге, которая и попала в объектив кинохроникеров. К слову сказать, большинство участников парада тогда, в 41-м, и погибнет…

— Несмотря на то, что в тот ранний час еще не рассвело, мы во все глаза вглядывались в лица стоявших на трибуне, — вспоминает Александр Семенович. — Сталина узнали, конечно, сразу. Казалось, в тот момент мы были готовы тут же умереть за Родину и за Сталина — такой невероятной силы были наши чувства!

Перед нашим выходом на площади он выступал с речью. Но ни одного слова нельзя было разобрать: мешал шум в колоннах рядах, оркестровая музыка. И, как уже потом мы узнали, речь свою Сталин записывал в кабинетной тиши — в зимней шапке, имитируя выступление на трибуне мавзолея. Но режиссеры той записи не учли важного момента: снега в кадре, естественно, уже не было… И те из участников парада, кто потом видел на передовой кадры кинохроники, были немало удивлены, с пеной у рта доказывая, что допущено «историческое искажение»…

А снег между тем все валил и валил… И после парада страх неизвестности прошел, они все приободрились: бомбежка отменилась… Через день после парада их перебросили на фронт, и они оказались возле деревни Крюково — той самой, про которую поэт Сергей Островой и композитор Марк Фрадкин песню сложили («У деревни Крюково погибает взвод»). Они шли мимо огромного количества трупов недавно погибших наших и немецких солдат.

Именно в те дни в бой с немцами вступил кавалерийский корпус генерала Доватора, а чуть позже деревню освободили панфиловцы.

«Папа! Я тебя видел в кино!»

В 1965 году страна отмечала 20-летие со дня Победы. В то время Александр Семенович работал заведующим горздравом в Коркино. Тогда крутили недавно созданный многосерийный фильм «Великая Отечественная», в который вошла и хроника тех лет. Однажды сын, прибежав домой, устроил настоящий переполох: «Папа! Я тебя в кино видел!»

И возбужденный мальчишка стал доказывать, что, сидя со своим классом в кинотеатре, в кадрах исторического парада на Красной площади 7 ноября 1941 года он разглядел и отца.

Взволнованный Шлыков отправился в кинобудку, благо, что киномеханик, крутивший военную хронику, был его хороший знакомый. Тот, сообразив в чем дело, стал отматывать бабину, и вскоре они нашли нужный фрагмент. Из кинобудки он возвращался с дорогой реликвией в руках: тремя кадрами, которые киномеханик вырезал из пленки и подарил ему на память. Сегодня в Челябинской области Александр Семенович Шлыков — единственный, кто остался в живых из всех участников того исторического парада. А сам этот кадр вошел в анналы мировой истории.

фото Владлены Шваб

Читайте также:

 Николая Беха называли заговоренным. 70-летию Победы посвящается

 

Поделиться

Публикации на тему
Новости   
Спецпроекты