Победитель Николай Скороков
11 Декабря 2008
«Живу я, крестьянский мальчик Коля Скороков, в центре России, в Тверской губернии, в деревне Свапуща. И хотя все у меня есть: и отец, и мать, и четыре брата, и бабушка Ксения, — но кажется, что растит меня святое озеро Селигер… Я думаю, озеро меня любило так же, как я его. Озеро спокойно убеждало, что все будет хорошо». Так начинается повесть «Николенька-спецпереселенец» южноуральской писательницы Риммы Дышаленковой. И главный герой Николай — не вымышленное лицо, а реальный человек, который живет рядом с нами, в Челябинске.
«Живу я, крестьянский мальчик Коля Скороков, в центре России, в Тверской губернии, в деревне Свапуща. И хотя все у меня есть: и отец, и мать, и четыре брата, и бабушка Ксения, — но кажется, что растит меня святое озеро Селигер… Я думаю, озеро меня любило так же, как я его. Озеро спокойно убеждало, что все будет хорошо». Так начинается повесть «Николенька-спецпереселенец» южноуральской писательницы Риммы Дышаленковой. И главный герой Николай — не вымышленное лицо, а реальный человек, который живет рядом с нами, в Челябинске.
Читаешь повесть — и словно проживаешь жизнь русского мальчика Николеньки. Девятого декабря Николаю Ильичу Скорокову исполнилось 90 лет, этот юбилей и стал поводом для рассказа об этом удивительно стойком, мужественном, душевном и скромном человеке. Этапы его жизни — этапы истории всего народа, на долю которого двадцатый век отпустил репрессии, голод, тяжкий труд, страшную войну и великую победу, мирную жизнь, которую отвоевали и построили заново своими руками.
Переселение
Семью Скороковых это могло бы и не затронуть. Но в деревню Свапуща пришла разнарядка на выселение кулаков. Таких там не было, и «от лица деревни» отправили на Урал Скороковых: с пятью сыновьями, мол, не пропадут. И повез поезд в товарных вагонах эту семью и сотни таких же переселенцев на далекий Северный Урал, отрывая от прежней жизни. Битком, на двойных нарах, и стар и млад, в полную неизвестность ехали люди в страшной антисанитарии. А маленький Коля все это воспринимал как приключение: рядом отец, братья, ничего дурного не может случиться. «Поезд шел, а мне казалось, что летит за мной по небу светлое озеро Селигер: вода земная и небесная».
Прибыл поезд в поселок Нижняя Тура, оттуда через тайгу добирались в Косью: мать с маленьким Мишей — на подводе, остальные — бегом за лошадью по снегу. В поселке Скороковых встретили как врагов народа — пальбой из ружей. Поселили семью в десяти километрах от Косьи в недостроенном бараке, с непокрытой крышей, где внутри были нары, а снаружи охрана. Работать Скороковых определили на золотые и платиновые прииски графа Шувалова. И двенадцатилетнему Николаю тоже нашли работу, платили 13 рублей в месяц.
«В нашем бараке теснота. Нам на семь человек места столько, что можно поставить стол да две табуретки… Появились болезни: тиф и цинга. Люди больные сидят на завалинках барака, синие, почти беззубые и безглазые. Кое-как до весны дотянули. Тут народ ожил, стали траву есть, корни молодые выкапывать, крапива молодая шла за деликатес. А уж летом совсем воспрянули духом — пошли грибы, ягоды… У меня, худющего, от грибов и травы живот вырос, а есть все равно охота».
Колю тайга приняла сразу: знал, где найти кислицу, грибы, ставил силки на птиц, баловал семью, забывшую вкус мяса, тетеркой или рябчиком. А в таежной речке умудрился поймать налима гвоздем,— рыбалка останется увлечением всей жизни, как память об озере Селигер. Но семья все равно голодала. А когда в 1934 году разрешили старательство, Николеньке повезло: нашел кусочек платины, сдал, а на вырученные деньги купил 12 коробков спичек, бутылку вина отцу, чашки эмалированные маме, еду кое-какую. «Приношу все домой — наш красавец-отец, среднерусский богатырь, расплакался».
Учился Николенька хорошо, особенно нравилась математика. Но вот денег совсем не было, голод, едва школу не забросил. Гороно способному ученику выделило стипендию, с условием — преподавать математику и физику в Павдинской школе-семилетке. Там молодой учитель Скороков стал, кроме работы, заниматься художественной самодеятельностью: пел, плясал, играл на гитаре.
Когда вышел приказ об освобождении из ссылки, прозванный в народе «приказом Калинина», старшему брату Виктору разрешили вернуться на родину, в Тверь. Затем освободили отца, но голод в Центральной России стоял страшный, и Илья Скороков вернулся на Север к семье — больной и покалеченный. Не выдержав тяжелой работы на прииске, умер.
Война…
В октябре 1941 года Николая призвали, отправили в Свердловск в пехотное училище. Там он учился прилежно, сочинял стихи и песни, играл на гитаре. В декабре 1943 года он добровольцем отправился на фронт, даже не получив документы об окончании училища. «Ночью подъехали к городу Дьер. Мы стали готовиться к рассвету. Утром вижу: много пушек… Началась артподготовка, первая в моей жизни. Это не озеро Селигер, это не таежный Северный Урал. Гул страшный. Кажется, земля встала и заговорила. Я тогда по воспитанию своему паренек-то был религиозный и сразу оглох».
Глаз у Скорокова был такой точный, что его поставили артиллеристом. А когда ему тяжелым орудием придавило ногу, его, раненого, товарищи подносили к орудию, чтобы он наводил ствол пушки на цель. Николай дослужился до младшего сержанта, командовал орудием и артиллерийским расчетом.
Вспоминает Николай Ильич случай, когда ему, верующему, выросшему с материнской молитвой, пришлось стрелять по церкви. Тогда его дивизия в составе Второго Украинского фронта вела наступление на венском направлении. Скороков был командиром и наводчиком 76-миллиметрового противотанкового орудия. Батарея проскочила в сельский хутор, перед которым была деревня и церковь. Фашисты чувствовали, что скоро конец, сопротивлялись яростно. Разбили две пушки, а как только автоматчики шли в атаку, с церкви открывался шквальный пулеметный огонь. Пушка Николая Скорокова была цела, и командир отдал приказ: открыть огонь по церкви. «Сердце мое сыновнее дрогнуло: как же по церкви-то стрелять?! Потом решил: значит, Бог допустил нашу победу».
Войну Николай Ильич прошел с гитарой, был запевалой, сочинял стихи и песни, бойцы его называли «наш Теркин». У Скорокова и расчет был музыкальный: сам запевала-заводила, второй играл на губной гармошке, третий на котелке. Особенно удавалась «Калинка».
Когда после войны возвращались на поездах домой, во время остановки в Саратове этот музыкальный расчет организовал концерт прямо на платформе — грянули «Калинку». Солдаты устроили пляску, гражданский народ подтянулся к веселью. Да и сам Николай, прихрамывая, пустился в пляс. Вдруг все стихли. Подошел незнакомый подполковник, приложил руку к козырьку. Подозвал нашего героя и говорит:
— За организацию самодеятельности на марше объявляю благодарность!
— Служу Советскому Союзу! — не растерялся Николай Ильич.
…и мир
После войны Николай вернулся в родную Косью на Северный Урал, его определили учителем. Закончил учительский институт, работал директором школы. Николай женился на Саше Соколовой. «Она тоже из спецпересенцев, из нашей соседней Тверской деревни… Мы и в поезде одном ехали, только ей было три года, мне — одиннадцать лет». В любви и согласии Николай Ильич и Александра Михайловна прожили более полувека, воспитали двух дочерей — Татьяну и Ольгу. Любовь, по убеждению Скорокова, бывает раз в жизни, любовь — она всегда в единственном экземпляре.
Сейчас Александры Михайловны уже нет в живых. «Самым дорогим человеком в моей жизни стала Сашенька — Саша Соколова, моя жена. Единственная любимая моя женщина. Никто не мог сравниться с ней… Спасибо судьбе за самые лучшие мои 60 лет жизни с самой лучшей женщиной!» — напишет Николай Ильич в книге воспоминаний «Николай и Александра», где рассказал об истории семьи. Написал ее ветеран в 88 лет.
Братья Николая Ильича Владимир и Виктор погибли на фронте, уже нет в живых Михаила и Петра. «И я, оставшийся один, сержант Николай Скороков, инвалид Великой Отечественной войны, работал учителем приисковой школы, от имени семейства Скороковых докладываю, что мы прожили достойную жизнь и всем сердцем любили Россию».
На этом повесть Риммы Дышаленковой заканчивается. Но точку ставить рано. Мы откроем следующую страницу…
Будни и праздники
Сегодня Николай Ильич живет в Челябинске — Ольга Николаевна перевезла отца ближе к себе. Часто вместе выезжают на рыбалку, любит Николай Ильич посидеть у лунки и зимой. Дома плетет из бересты восхитительные корзины, лапти, аккуратные солонки и дарит всем знакомым. Иной раз не прочь и в бильярд сыграть на равных с молодежью. Только вот гитару после смерти жены Теркин больше в руки не берет.
Двадцатый век принес своим сверстникам невзгоды и беды, радости и счастье. Николай Ильич Скороков написал историю своей жизни без обиды и осуждения. Ровесник века, человек, любящий жизнь и принимающий ее такой, какая она есть. Николай в переводе с древнегреческого значит победитель народов, не случайно Илья Скороков так сына назвал в 1918 году. Столько вынести, столько пережить и остаться оптимистом, — нам, молодым, стоит учиться такому отношению к жизни, а не пасовать перед неприятностями и кризисами…
…Отметили 90-й день рождения. Родные, близкие, друзья желают юбиляру здоровья и бодрости духа. Чтобы еще много лет собирались вместе за большим столом дети, внуки и шесть правнуков Николая Скорокова.
А это стихотворение Ольга Николаевна посвятила папе:
* * *
Жизнь твоя, твоя История,
Ты сумел ее красиво написать,
Чтобы будущему, светлому и новому,
Захотелось ту Историю читать.
Были, были в ней печали, были горести,
Были добрые и светлые дела.
Жизнь свою ты жил всегда по совести,
Как бы ни трудна она была.
Вырастил детей и внуков, правнуков —
Вырастишь, придется научить
Их плести корзины, жить по разуму,
Ставить донки да грибы носить.
Ну а мы желаем тебе искренне,
Чтобы долго жил ты. Нам с тобой,
Освещенным светлой божьей искоркой,
Легче путь покажется земной.
Читаешь повесть — и словно проживаешь жизнь русского мальчика Николеньки. Девятого декабря Николаю Ильичу Скорокову исполнилось 90 лет, этот юбилей и стал поводом для рассказа об этом удивительно стойком, мужественном, душевном и скромном человеке. Этапы его жизни — этапы истории всего народа, на долю которого двадцатый век отпустил репрессии, голод, тяжкий труд, страшную войну и великую победу, мирную жизнь, которую отвоевали и построили заново своими руками.
Переселение
Семью Скороковых это могло бы и не затронуть. Но в деревню Свапуща пришла разнарядка на выселение кулаков. Таких там не было, и «от лица деревни» отправили на Урал Скороковых: с пятью сыновьями, мол, не пропадут. И повез поезд в товарных вагонах эту семью и сотни таких же переселенцев на далекий Северный Урал, отрывая от прежней жизни. Битком, на двойных нарах, и стар и млад, в полную неизвестность ехали люди в страшной антисанитарии. А маленький Коля все это воспринимал как приключение: рядом отец, братья, ничего дурного не может случиться. «Поезд шел, а мне казалось, что летит за мной по небу светлое озеро Селигер: вода земная и небесная».
Прибыл поезд в поселок Нижняя Тура, оттуда через тайгу добирались в Косью: мать с маленьким Мишей — на подводе, остальные — бегом за лошадью по снегу. В поселке Скороковых встретили как врагов народа — пальбой из ружей. Поселили семью в десяти километрах от Косьи в недостроенном бараке, с непокрытой крышей, где внутри были нары, а снаружи охрана. Работать Скороковых определили на золотые и платиновые прииски графа Шувалова. И двенадцатилетнему Николаю тоже нашли работу, платили 13 рублей в месяц.
«В нашем бараке теснота. Нам на семь человек места столько, что можно поставить стол да две табуретки… Появились болезни: тиф и цинга. Люди больные сидят на завалинках барака, синие, почти беззубые и безглазые. Кое-как до весны дотянули. Тут народ ожил, стали траву есть, корни молодые выкапывать, крапива молодая шла за деликатес. А уж летом совсем воспрянули духом — пошли грибы, ягоды… У меня, худющего, от грибов и травы живот вырос, а есть все равно охота».
Колю тайга приняла сразу: знал, где найти кислицу, грибы, ставил силки на птиц, баловал семью, забывшую вкус мяса, тетеркой или рябчиком. А в таежной речке умудрился поймать налима гвоздем,— рыбалка останется увлечением всей жизни, как память об озере Селигер. Но семья все равно голодала. А когда в 1934 году разрешили старательство, Николеньке повезло: нашел кусочек платины, сдал, а на вырученные деньги купил 12 коробков спичек, бутылку вина отцу, чашки эмалированные маме, еду кое-какую. «Приношу все домой — наш красавец-отец, среднерусский богатырь, расплакался».
Учился Николенька хорошо, особенно нравилась математика. Но вот денег совсем не было, голод, едва школу не забросил. Гороно способному ученику выделило стипендию, с условием — преподавать математику и физику в Павдинской школе-семилетке. Там молодой учитель Скороков стал, кроме работы, заниматься художественной самодеятельностью: пел, плясал, играл на гитаре.
Когда вышел приказ об освобождении из ссылки, прозванный в народе «приказом Калинина», старшему брату Виктору разрешили вернуться на родину, в Тверь. Затем освободили отца, но голод в Центральной России стоял страшный, и Илья Скороков вернулся на Север к семье — больной и покалеченный. Не выдержав тяжелой работы на прииске, умер.
Война…
В октябре 1941 года Николая призвали, отправили в Свердловск в пехотное училище. Там он учился прилежно, сочинял стихи и песни, играл на гитаре. В декабре 1943 года он добровольцем отправился на фронт, даже не получив документы об окончании училища. «Ночью подъехали к городу Дьер. Мы стали готовиться к рассвету. Утром вижу: много пушек… Началась артподготовка, первая в моей жизни. Это не озеро Селигер, это не таежный Северный Урал. Гул страшный. Кажется, земля встала и заговорила. Я тогда по воспитанию своему паренек-то был религиозный и сразу оглох».
Глаз у Скорокова был такой точный, что его поставили артиллеристом. А когда ему тяжелым орудием придавило ногу, его, раненого, товарищи подносили к орудию, чтобы он наводил ствол пушки на цель. Николай дослужился до младшего сержанта, командовал орудием и артиллерийским расчетом.
Вспоминает Николай Ильич случай, когда ему, верующему, выросшему с материнской молитвой, пришлось стрелять по церкви. Тогда его дивизия в составе Второго Украинского фронта вела наступление на венском направлении. Скороков был командиром и наводчиком 76-миллиметрового противотанкового орудия. Батарея проскочила в сельский хутор, перед которым была деревня и церковь. Фашисты чувствовали, что скоро конец, сопротивлялись яростно. Разбили две пушки, а как только автоматчики шли в атаку, с церкви открывался шквальный пулеметный огонь. Пушка Николая Скорокова была цела, и командир отдал приказ: открыть огонь по церкви. «Сердце мое сыновнее дрогнуло: как же по церкви-то стрелять?! Потом решил: значит, Бог допустил нашу победу».
Войну Николай Ильич прошел с гитарой, был запевалой, сочинял стихи и песни, бойцы его называли «наш Теркин». У Скорокова и расчет был музыкальный: сам запевала-заводила, второй играл на губной гармошке, третий на котелке. Особенно удавалась «Калинка».
Когда после войны возвращались на поездах домой, во время остановки в Саратове этот музыкальный расчет организовал концерт прямо на платформе — грянули «Калинку». Солдаты устроили пляску, гражданский народ подтянулся к веселью. Да и сам Николай, прихрамывая, пустился в пляс. Вдруг все стихли. Подошел незнакомый подполковник, приложил руку к козырьку. Подозвал нашего героя и говорит:
— За организацию самодеятельности на марше объявляю благодарность!
— Служу Советскому Союзу! — не растерялся Николай Ильич.
…и мир
После войны Николай вернулся в родную Косью на Северный Урал, его определили учителем. Закончил учительский институт, работал директором школы. Николай женился на Саше Соколовой. «Она тоже из спецпересенцев, из нашей соседней Тверской деревни… Мы и в поезде одном ехали, только ей было три года, мне — одиннадцать лет». В любви и согласии Николай Ильич и Александра Михайловна прожили более полувека, воспитали двух дочерей — Татьяну и Ольгу. Любовь, по убеждению Скорокова, бывает раз в жизни, любовь — она всегда в единственном экземпляре.
Сейчас Александры Михайловны уже нет в живых. «Самым дорогим человеком в моей жизни стала Сашенька — Саша Соколова, моя жена. Единственная любимая моя женщина. Никто не мог сравниться с ней… Спасибо судьбе за самые лучшие мои 60 лет жизни с самой лучшей женщиной!» — напишет Николай Ильич в книге воспоминаний «Николай и Александра», где рассказал об истории семьи. Написал ее ветеран в 88 лет.
Братья Николая Ильича Владимир и Виктор погибли на фронте, уже нет в живых Михаила и Петра. «И я, оставшийся один, сержант Николай Скороков, инвалид Великой Отечественной войны, работал учителем приисковой школы, от имени семейства Скороковых докладываю, что мы прожили достойную жизнь и всем сердцем любили Россию».
На этом повесть Риммы Дышаленковой заканчивается. Но точку ставить рано. Мы откроем следующую страницу…
Будни и праздники
Сегодня Николай Ильич живет в Челябинске — Ольга Николаевна перевезла отца ближе к себе. Часто вместе выезжают на рыбалку, любит Николай Ильич посидеть у лунки и зимой. Дома плетет из бересты восхитительные корзины, лапти, аккуратные солонки и дарит всем знакомым. Иной раз не прочь и в бильярд сыграть на равных с молодежью. Только вот гитару после смерти жены Теркин больше в руки не берет.
Двадцатый век принес своим сверстникам невзгоды и беды, радости и счастье. Николай Ильич Скороков написал историю своей жизни без обиды и осуждения. Ровесник века, человек, любящий жизнь и принимающий ее такой, какая она есть. Николай в переводе с древнегреческого значит победитель народов, не случайно Илья Скороков так сына назвал в 1918 году. Столько вынести, столько пережить и остаться оптимистом, — нам, молодым, стоит учиться такому отношению к жизни, а не пасовать перед неприятностями и кризисами…
…Отметили 90-й день рождения. Родные, близкие, друзья желают юбиляру здоровья и бодрости духа. Чтобы еще много лет собирались вместе за большим столом дети, внуки и шесть правнуков Николая Скорокова.
А это стихотворение Ольга Николаевна посвятила папе:
* * *
Жизнь твоя, твоя История,
Ты сумел ее красиво написать,
Чтобы будущему, светлому и новому,
Захотелось ту Историю читать.
Были, были в ней печали, были горести,
Были добрые и светлые дела.
Жизнь свою ты жил всегда по совести,
Как бы ни трудна она была.
Вырастил детей и внуков, правнуков —
Вырастишь, придется научить
Их плести корзины, жить по разуму,
Ставить донки да грибы носить.
Ну а мы желаем тебе искренне,
Чтобы долго жил ты. Нам с тобой,
Освещенным светлой божьей искоркой,
Легче путь покажется земной.
Поделиться
