Два цвета времени

При одном только упоминании его регалий хочется замереть по стойке «смирно». Почетный гражданин Челябинска, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный работник промышленности СССР, экс-депутат Верховного Совета СССР, заслуженный изобретатель России. Кавалер трех орденов Трудового Красного Знамени, орденов Октябрьской Революции и «За заслуги перед Отечеством». 16 лет возглавлял Челябинский тракторный завод. Генеральным директором Николая Ложченко назначили в 1979‑м. В застойное, как начали говорить потом, время. Но какой же это был застой для него, если тогдашние объемы производства продолжают оставаться рекордными, а машины ЧТЗ, бывало, делили по стране даже не вторые — первые лица государства? Что чувствовал тогда сам Ложченко, не съедала его ответственность за предприятие, на территории которого могло уместиться какое‑нибудь европейское княжество средней руки? Или своеобразной платой за это служили и княжеские привилегии?

— Особых привилегий у меня не было, — разочаровал Николай Родионович. — Была государственная и еще более строгая партийная дисциплина. Скажем, чтобы мне сменить квартиру, требовалось решение горисполкома, согласованное с коллегией нашего союзного министерства.

— К чему такие строгости?

— Пресса реагировала на подобные вещи. Чтобы не будоражить общественное мнение, я старался не делать опрометчивых шагов. В общем, сказочных льгот не имел. А уважение было. Это очень важно для меня.

— Часто приходилось принимать решения, за которые могли не по голове погладить, а снять ее?

— Во время масштабной реконструкции, что началась в 70-х, также требовалось обеспечивать рост производства. Но дело было живое, возникали обстоятельства, которые заранее не предусмотреть. Мы отступали от схем, предусмотренных генеральным проектировщиком. Возводили, помню, второй механосборочный корпус тракторных двигателей, чтобы нарастить выпуск «гражданских» моторов. Я же решил передать эти мощности производству двигателей для «оборонки». Впоследствии это позволило рациональнее разместить станки, снизить издержки, сократить перевозки. Тогда в нашем министерстве складывались группы влияния. Одна выступала за развитие военной тематики, другая ратовала за наращивание гражданской, а нам иногда приходилось стоять между ними, проводить свою линию.

— Нелегко давались стратегические решения?

— Всегда вызывали противоборство. Даже на предприятии, не говоря о министерстве. Не все знают сегодня, как у нас появилось жилье для молодежи. А проблема стояла очень остро… У нас было 28 общежитий, в них проживало около 22 тысяч молодых людей. Я поставил цель — облегчить именно их участь. Ведь они создавали семьи, где рождались дети, а собственной крыши над головой не имели: если становиться в общую очередь, жилье можно получить лет через 10–15. То есть перспективы очень размытые.

В непростой борьбе мне удалось продавить мысль о строительстве жилья по типу служебного. Создавался некий маневренный фонд. Человек получал в нем жилплощадь, но при этом оставался в очереди. Подходило время — ему предоставляли жилье с ордером. Прежнее он освобождал для других. Такой получался круговорот «квадратных метров». Эту масштабную акцию в Челябинске мы провели впервые, оказались единственными, кто справился с подобной задачей. Следуя нашему примеру, тем же путем пробовали идти заводы в Волгограде и Харькове. Не получилось. Мы же возвели 11-й микрорайон и еще три дома у Тракторозаводского рынка. Всего 3800 квартир. Люди поныне благодарны за это.

Но такие проекты стоили больших нервов. В условиях строжайшей плановой системы вводили жилье как бы сверх плана. Я был членом бюро горкома партии. Начальник Главюжуралстроя Леонид Дмитриевич Семичастный — тоже. Василий Андреевич Кривопуск работал первым секретарем горкома КПСС. После одного из заседаний говорю ему: нужно обсудить важный вопрос. Остаемся. Сообщаю о наших намерениях, начинаю мягко «поддавливать». Семичастный, обращаясь к партийному руководителю, напротив свое гнет: дескать, буду строить дома для ЧТЗ, если сократите план по городским объектам.

Следует отдать должное Кривопуску, предприятие он здорово поддерживал. Так и выросли наши молодежные кварталы. Деньги на это не выделялись. Я оформлял в союзном Госплане бумагу с помощью министерских чиновников. Просил: разрешите использовать на жилье средства для промышленного строительства без изменения производственной программы и плана по вводу мощностей.

— Завод был государством в государстве, этаким княжеством Монако?

— Видел я Монако. Карликовое государ­ство… А у нас одних детских садов было 52. При мне их построили более двадцати. Примерно столько же действовало столовых на территории предприятия. Их привели в нормальное состояние. Медсанчасть тоже принадлежала ЧТЗ. Возвели свой санаторный корпус на Черном море. Может, не до конца, но сняли жилищную проблему. Никого не удивляло, если пришедший из армии парень после трудоустройства к нам всего через год-другой получал собственную квартиру.

— Как вам спалось в то время?

— Очень неспокойно. Работали в три смены, на пределе возможностей оборудования. Но не успевали отчитаться за выпуск 24 тысяч тракторов, как в план следующего года нам заносили 26 тысяч.

— Пика производительности ЧТЗ достиг в вашу бытность?

— Наивысшие объемы пришлись на конец 80-х. Тогда возобновили еще и выпуск танков, хотя после войны мы перестали их делать. Разрабатывали свои модели БМП. Потом нам поручили собирать разработанный в Нижнем Тагиле танк Т-72. Одновременно внедрялось новое семейство дизелей. Тогда мне казалось: тяжелее уже быть не может. А сейчас вспоминаю эти годы как самые счастливые.

— Коллектив двигался только вперед, не зная обходных путей?

— Старые образцы мы меняли на трактор Т-130. В планах изначально закладывался рост производства. Прибавили 500 единиц техники. Но тут приехал председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, курировавший создание «сто тридцатого». Попросил добавить еще 500 машин. В итоге вышла тысяча тракторов плюсом. Корячились, но делали. В сверхурочные, по праздникам, по выходным. Иначе не могли.

— Определение «красный директор» вызывает у вас чувство обиды или напротив — гордости?

— Раньше этот ярлык клеили повсеместно. Подразумевался явно негативный оттенок. Я, может, излишне эмоционально отвечал: «Еще вспомните!». Но сегодня, мне кажется, общественное мнение уже не столь однополярно.

— Встречи с кем из сильных мира сего оставили след в памяти?

— С главой Госплана Байбаковым и сменившем его на этом посту Маслюковым. И Николай Константинович, и Юрий Дмитриевич поддерживали директоров, помогали им. Добрым словом вспоминаю также бывшего начальника Главного автобронетанкового управления Мин­обороны генерал-полковника Александра Викторовича Галкина — отца известного юмориста Максима Галкина.

— Сейчас вы возглавляете совет ветеранов ЧТЗ. Ваш авторитет — хороший помощник на общественном поприще?

— Когда я перешел на эту работу, подготовлено было несколько программ, облегчающих жизнь пожилым. Сейчас действует положение о ветеранах. Им обеспечиваются скидки до 25 процентов при покупке лекарств. Заключены прямые договоры с санаториями, поэтому некоторые пенсионеры могут отдохнуть в уральских и черноморских здравницах. Конечно, все зависит от финансирования, которое может позволить себе предприятие. Но крест на социальных инициативах не поставлен. Услуги парикмахерской, ремонт одежды, обуви для наших пенсионеров в заводском доме ветеранов на 40–50 процентов дешевле, чем в городе. У ветеранских организаций, как правило, скромные апартаменты, а у нас — трехэтажное здание. Еще в должности генерального я распорядился передать его совету. Не знал, что сам когда-нибудь «перееду» сюда.

— Как оцениваете работу своих учеников, нынешних топ-менеджеров ЧТЗ?

— Они неплохо проявляют себя и в непростое для всего машиностроения время. Из всей отрасли, пожалуй, только на ЧТЗ сохранились кадры, сформированные до рыночных отношений, но знающие цену социальному, ответственному подходу. На всех других — рыночники, собственники. Однако мощнейший когда-то Волгоградский тракторный намертво стоит. Павлодарский завод прекратил существование, даже названия не осталось. Предприятие в Харькове за три месяца ни одного трактора не выпустило.

— А какая перспектива у родного коллектива?

— Он делает все, чтобы наша техника завоевывала покупателей. Но только его усилий недостаточно. Назрели изменения в подходах со стороны государства. С одним АвтоВАЗом возимся третий год, но пока ничего вразумительного не имеем. Деньги вливаются туда немалые. Больше подобной заботы ни о ком нет. Хотя, мне кажется, следует гордиться своей историей и держаться за то, что было хорошего. Ведь качество нашей техники гремело не только в стране — во всем мире.

— Ощущаете себя человеком-эпохой?

— По масштабу дел, которые удалось выполнить, наверное, можно и так сказать. Вклад нашего завода в развитие экономики страны колоссален. Естественно, люди, руководившие им, в значительной степени тоже причастны к достижениям предприятия.

— До сих пор многие люди отзываются о вас с большим уважением…

— Всегда старался не обижать тех, с кем работаю. Это не значит, что только по прическе гладил. Но даже если и снимал кого-то с должности, объяснял причину, разговаривая по душам. Часто человек при этом соглашался с моими доводами. Люди помнят правильное к себе отношение.

Евгений КИТАЕВ, Юрий БОГАТЫРЕВ

P.S. Интервью планировалось праздничным, но вышло больше деловым. Наверное, с Ложченко невозможно иначе. Он — неисправимый трудоголик. Хотя имеет и увлечения, о которых не все знают. Николай Родионович большой любитель читать и разгадывать кроссворды. Очевидцы вспоминают, что немногие так радовались подаренным книгам. Относится к ним, как к чему-то очень дорогому: прежде чем открыть, гладит каждый том, словно пробует на ощупь. Еще он, говорят, хорошо играет на мандолине. Как-то, тоже к юбилею, Ложченко на работе подарили баян. Заводчане найдут чем порадовать его душу и на этот раз.