Дуровых в цирке больше нет

Благотворительный детский театральный фестиваль «Снежность» закончил свою работу. Челябинские трубопрокатчики, организующие это уникальное мероприятие, неформально придерживаются девиза «Детям — самое лучшее». В данном случае речь о пище духовной. Ежегодно ОАО ЧТПЗ старается приглашать в Челябинск самые лучшие театральные коллективы. В этом году фишкой фестиваля стал приезд Московского театра клоунады Терезы Дуровой. Этот коллектив известен не только в России, но и за рубежом — по инициативе Терезы Дуровой в Москве проходит международный театральный фестиваль «Гаврош», участие в котором престижно. Мы встретились с Терезой Ганнибаловной. И первый вопрос — о фамилии Дуровых, без которых невозможно представить историю русского, а позже и советского цирка.

— Тереза Ганнибаловна, имеете ли вы отношение к знаменитой Терезе Дуровой, дрессировщице слонов?
— Да, Тереза Дурова — моя мама. А род наш делится на две ветви. Родоначальник одной — мой прадедушка Анатолий Дуров, другой — Владимир Дуров. Наша ветвь отдавала предпочтение клоунаде, вторая — дрессуре.

Знаменитый московский театр «Уголок Дурова», который в настоящее время возглавляет Юрий Дуров, существует и поныне. Четыре поколения Дуровых знал весь мир, они были популярны и в России, и за рубежом. В последние годы обе ветви органично сплелись в одну и все мы, Дуровы, очень дружны. Хотя, как гласит семейная легенда, основатели династии Владимир и Анатолий соперничали, относились друг к другу ревностно.

Но — не исключают потомки — это мог быть и классический пример пиара, когда братья подогревали этим интерес публики.

Как и все цирковые дети, я росла в цирке, рано вышла на арену. И никто меня не спрашивал, хочу я этого или нет.

— Тереза Ганнибаловна, Дуровы гастролировали в Челябинске, я их помню, а вам доводилось здесь бывать?
— Да, в старом деревянном цирке на площади Павших. Помню, мы жили в старом ветхом бараке во дворе, без особых удобств. Но тогда почти не было новых хороших зданий, и ваш город, как и многие другие, я вспоминаю с теплом.

Знаю, что к вам приезжал Юрий Дуров, дрессировщик, брат моей мамы, потом его сын Юрий Юрьевич, который сегодня руководит уголком Дурова в Москве. Я выступала на арене начиная с двенадцати лет и тоже со слонами.

— И как же вы расстались со всем этим?
— По семейным обстоятельствам. Клан отпустил меня на волю, что случается крайне редко. Но так сложились обстоятельства, что я должна была заниматься семьей и сыном. Договорились, что я всегда смогу вернуться назад, если не смогу оторваться от цирка. А моя мама осталась.

И, думаю, это имело значение. Ну нельзя же иметь двух народных артисток с одинаковым именем Тереза Дурова! Если бы не этот факт, моя судьба могла быть иной.

— Но кто-то из вашей ветви сегодня остался в цирке?
— Нет. Фамилии, бренда «Дуровы» больше в цирке нет. Ушли обе ветви, и продолжения в ближайшем будущем не предвидится. Юрий Дуров — сын знаменитой Натальи Дуровой, руководит уголком Дурова в Москве, а я ушла в клоунаду. Так что объективно дело наших дедов мы продолжаем.

— А ваши дети?
— Своим детям мы дали право выбора. Четыре поколения Дуровых на арене — это достаточно много: природа должна от нас отдохнуть. Но цирку мы благодарны. Здесь рано «отнимают от груди», дети быстро становятся взрослыми, они растут в жестких условиях.

И я всегда вспоминаю мамины уроки жизни. Например, когда однажды после травмы у меня болела рука и я не хотела выходить на манеж, она сказала: «А что, если не выйдешь, рука перестанет болеть?». Такая позиция воспитывает характер, усвоив ее, учишься противостоять сложностям, которых в жизни хоть отбавляй.

— Не скучаете по фамильному искусству?
— Знаете, нет. Однажды я пошла в цирк посмотреть дрессированных животных. И была просто в ужасе: мне было так жаль всех этих зверей, которые вынуждены жить в противоестественной среде, мучиться на потеху людям. Но это все не так просто.

Пока я работала, мне в голову не приходили такие мысли. Это была проста работа. И пока существует человечество, которому это все нравится, — ну хотят люди смотреть на животных! — профессия сохранится. Меня не раз пытались привлечь на свою сторону защитники животных, чтобы я вы-сказала свою точку зрения на дрессуру, но я этого никогда не сделаю.

Это все равно древнее искусство, без которого цирк невозможно представить. Когда я прихожу в уголок к брату, то воспринимаю его гораздо лучше. Потому что там все мягче, нет диких животных, а в основном домашние: козочки, гуси — те, что человек давно приручил.

Что же касается любимых мною слонов, то лучше бы показывать на вольной природе, в естественных условиях проживания. Я против издевательств неволи, против того, чтобы убивать инстинкты, лишать животных их природной сущности. Но когда ты в профессии, то этого просто не замечаешь.

Как и зрители, которые воспринимают дрессуру как нормальное явление.

— Тереза Ганнибаловна, расскажите о вашем единственном в своем роде театре клоунады.
На сцене нашего театра идет более пятнадцати детских представлений, а в большом красивом зале могут посмотреть спектакль сразу тысяча маленьких зрителей. И у нас работают самые веселые люди на свете — клоуны.

Может, вы не задумывались об этом, но клоун самая добрая и самая удивительная профессия на свете. Это очень редкий человеческий дар — смешить и смеяться, учить, не поучая, играть, не скучая. Настоящий клоун — это большой ребенок, которого дети с радостью признают своим.

Артисты не могут и не должны притворяться, дети мгновенно раскусят фальшь.

Чтобы стать хорошим клоуном, нужно много учиться всяким цирковым и театральным премудростям. Нужно уметь все, что умеют другие артисты, и не хуже, а лучше, чем они. Но главное — любить детей. Послушных, непослушных, любопытных, капризных, добрых, сердитых, смешливых, хмурых — любых.

Все спектакли в Театре клоунады начинаются задолго до первого звонка. В просторном праздничном фойе клоуны развлекают ребят. Маленькому зрителю мало смотреть на сцену, ему нужно во всем поучаствовать, все попробовать и потрогать самому. Театр клоунады — единственный театр, где все это не только не возбраняется, но и всячески приветствуется.

Наши маленькие зрители не просто следят за тем, что происходит на сцене, они сами оказываются внутри сказки. Мы редко выезжаем на гастроли по стране — это очень сложно из-за большого количества декораций, техники, костюмов, артистов. Но для Челябинска сделали исключение.

У вас замечательный трубопрокатный завод, председатель совета директоров Александр Анатольевич Федоров, которые сделали все возможное, чтобы театр приехал на Урал. И, поверьте, все решали не только деньги на огромные расходы.

— Ваши маленькие зрители, как правило, приходят с родителями. Вы это учитываете?
— Да, во всех спектаклях мы создаем некий подтекст, который делается с прицелом на взрослых. Мы учим со сцены любви, нежности, справедливости, показываем и сложности жизни.

И часто родители плачут и смеются вместе с детьми, кричат, подбадривают, восхищаются, сердятся. Театр, как жизнь, в нем должны быть все. Мы стараемся, чтобы зрители и сцена были не чем-то отдельным, а единым организмом, единым действом и пространством.

— Тереза Ганнибаловна, зрители Москвы и Челябинска чем-то отличаются?
— Нет, Уровень развития детей сегодня одинаков, понятие периферия размыто. Театру девятнадцать лет. И эти годы позволяют думать: дети самые взыскательные и искренние зрители. С ними надо быть честными, надо выкладываться до конца.

Недопустима халтура, игра вполсилы, неискренность. Только тогда и сами актеры чувствуют себя по-настоящему счастливыми, такими же, как дети.