Его обаяние — наше достояние

Константин Сергеевич Станиславский считал главным для артиста обаяние: «Если оно есть, то на всю жизнь. Если нет, то тоже на всю жизнь». Справедливость слов великого реформатора театра подтверждается то и дело. Вот пример, подходящий к случаю: заслуженный артист России Николай Ларионов. Наделен обаянием щедро. Это стало ясно с первого его появления на сцене Челябинского театра драмы.

Было это в 1967 году. Артист, приехавший из Уфы, сыграл главную роль в пьесе драматурга Делендика «Четыре креста на солнце». Молодой, красивый, безусловно, обаятельный… Уже этого хватило, чтобы зрители заметили новичка на сцене и стали ждать новых встреч с ним.

А дальше оказалось, что Ларионов не только обаятелен, но и хороший артист, очень органичный, тонко чувствующий жанр спектакля, будь то психологическая драма, эксцентрическая комедия или их прихотливая смесь.

Я не раз писала об артисте Николае Ларионове, начиная с того самого шестьдесят седьмого года и первого выхода его в «Четырех крестах», и, понятно, о его участии в десятках спектаклей. О таких артистах пишешь с удовольствием, испытанным в зрительном зале. Но повторы при таком долгом наблюдении за артистом неизбежны. И в нынешних заметках о Ларионове избежать их не удастся.

Наблюдать за метаморфозами, происходящими с артистом, интересно. Казалось бы, совсем недавно он в «Четырех крестах» играл типичного молодого шестидесятника, категоричного в отстаи­вании своих несколько наивных взглядов на жизнь, но, безусловно, честного, искреннего… Но вот главная роль в одном из лучших спектаклей Наума Юрьевича Орлова — пьесе Константина Симонова «Русские люди». Капитан Сафонов: нет эффектных монологов, вообще никаких ярких проявлений чувств. Это мирный человек, поставленный в условия жесточайшей войны и делающий то, что считает в этой ситуации нужным. Он принимает решения, от которых зависит жизнь людей, в том числе и очень ему дорогих. Трагизм, который Сафонов не имеет право проявить…

Вот где пригодилось ларионовское обаяние — из-за него зрители безоговорочно верят персонажу, которого играет артист.

Но обаяния все же было бы мало, даже если прибавить к нему редкостную ларионовскую органичность. Нужно мастерство — владение профессией, а для этого — труд. Но Ларионов не зря работал без устали все годы, предшествовавшие его главной роли.

Сорок два года, которые артист провел на наших глазах, десятки ролей, сыгранных на челябинской сцене, дают основание говорить о том, что у нас вырос всесторонне оснащенный артист. Например, из в общем-то небогатой роли Караулова в старой комедии Василия Шкваркина «Чужой ребенок» Ларионовым создан такой достоверный, такой живой характер, что, как говорится, пальчики оближешь. Тут пригодились и обаяние, и органика, и редкое ныне умение естественно существовать в психологическом, пусть даже с элементами условности, спектакле.

В академическом театре драмы имени Наума Орлова самая сильная часть труппы — старшее поколение артистов, они богато оснащены, их опыт нарабатывался на разнообразной, но всегда достойной драматургии, под руководством режиссера-мастера. В первые годы работы с Владимиром Гурфинкелем — режиссером неровным, но, безусловно, профессионально интересным — это в какой-то мере сохранялось.

Но что, скажите, делать патриархам сцены сейчас, в очередной период затянувшегося безрежиссерья: играть одну за другой бесконечные легкие комедии или пьесы, рассчитанные на сиюминутный кассовый успех?

А годы-то уходят! И все накопленное за десятилетия служения искусству расходуется по мелочам, не давая раскрыться, показать, на что ты способен…

Вот и Николаю Геннадьевичу — семьдесят. Вроде бы все не так плохо: в юбилейные дни он играет в премьере — комедии современного драматурга Андрея Иванова «Божьи одуванчики». Милая лирическая комедия, дающая возможность артистам блеснуть умением вызвать в зале добрый смех, что, конечно, весьма ценно.

Но — из одной легкой комедии в другую и так — до бесконечности? Развлекать, развлекать, развлекать…

А душа просит большего. И не только актерская, но и зрительская — тоже. За комедиями, сменяющими одна другую на главной нашей сцене, если не трагедия, то, как минимум, драма профессионалов, которым приходится тратить себя по мелочам, и зрителей, которые привыкли относиться к театру не как к части «индустрии развлечений».

Но это, простите, отступление. Не лирическое, а драматическое. Вернемся к юбиляру — заслуженному артисту России Николаю Ларионову.

У Николая Геннадьевича — бас очень красивого мягкого тембра. И та музыкальность, что дана природой немногим. Это часть того самого обаяния, о котором говорил Станиславский, которое либо есть, либо его нет. О том, что есть все это, никуда не делось, знают сейчас, пожалуй, только члены арт-клуба «Шляпа», каждая встреча в котором начинается песней в исполнении Ларионова…

С семидесятилетием, Николай Геннадьевич! Здоровья Вам, творческого долголетия и, главное, ролей, достойных Ваших таланта и обаяния!