«Брехня» профессора Цукермана. И в 84 года он преподает в родном челябинском институте культуры

Мы общались с Владимиром Самойловичем, когда только завершились олимпийские страсти. И тогда у меня мелькнула мысль, что культура, как и спорт, это не для всех. Образование и воспитание — это как обязательная физкультура в школе. Можно не сильно стараться, и для здоровья полезно. А быть по-настоящему культурным — это удел избранных, это уровень высших достижений.

— Если бы я так же думал, то меня следовало бы выгнать из моего вуза в первый же месяц работы, — парировал профессор. — Просто могут быть различные подходы к определению культуры и ее рассмотрение в разных целях и разных вариантах.

250 толкований

Когда-то, выступая по телевидению, Владимир Самойлович эпатировал зрителей, предложив дать такое определение: культура — это лишнее. Потом он объяснил, что в жизни есть некие определенные потребности, которые входят в повседневность и они вне сферы культуры. В узком смысле культура — это то, без чего можно жить. Это наиболее возвышенное, наиболее тонкое, ну и так далее. Понятно, что это был не научный подход к определению культуры, а скорее, парадоксальный. Для того чтобы подчеркнуть положение культуры как некоего особого элемента духовной жизни человека.

— Существует свыше 250 определений термина «культура». И это только в книжке двух авторов, Кребера и Клакхона, изданной еще в середине прошлого века, — занялся моим образованием профессор Цукерман. — Причем эти определения культуры сущностные, философские. Есть же и частные определения. Культура как символ образованности. Как нечто искусственно созданное — это чаще применимо в определении сельскохозяйственных растений. Культура как сфера деятельности: есть же министерство культуры. Это слово служит и как показатель определенных психологических свойств, когда говорят о человеке, что он культурный, деликатный, уважительно относящийся к другим. Сейчас при определении понятия «культура» мы прибегаем к трактовке Флиера, очень интересного и крупного московского культуролога, который вывел, что культура — это совокупный социальный опыт.

Владимир Самойлович вывел даже свою формулу, разграничив такие понятия, как общество и культура. Общество — это совокупность людей, а культура — это совокупность идей. О первичности и вторичности он рассуждать не стал. Это уже философия. Без объединяющих идей не возникло бы общество, а без общества не смогла бы существовать культура. Совокупный социальный опыт предполагает, что это опыт интеллектуальный, нормативный, лингвистический, генетический, социологический. То, что позволяет людям действовать, преобразовывать окружающий мир, осуществлять свое предназначение. «Если оно есть», — уже в другой тональности завершил свою мини-лекцию Владимир Самойлович.

Отцы и дети

Услышав категоричность и безапелляционность в рассуждениях доктора философских наук Цукермана, я предположил, что столь же резок он будет и в оценках нынешнего поколения студентов. Тем более ему есть что с чем сравнивать. Его педагогический стаж уже перевалил за 60 лет, из которых 45 лет он не расстается с академией культуры. И вновь эффект обманутого ожидания. Не хает он своих учеников, а, наоборот, хвалит их за внимание и понимание.

— Я был бы плохой преподаватель, если бы вещал одно, а студенты делали и думали другое. Студенты разных поколений, конечно, отличаются друг от друга. Но во всех поколениях в достаточно равной доле были как и талантливые, думающие ребята, так и менее интересные. А мне есть что сравнивать, так как преподавательский стаж мой ведет отчет с года рождения нашего президента.

Не поддается учету и число студентов, получивших образование у профессора Цукермана. Во всяком случае, самому старому из них сегодня могло бы исполниться 114 лет.

— Это было еще в 1952 году, когда я не был профессором, а начинал преподавание в Свердловске в школе рабочей молодежи, — улыбается Владимир Самойлович. — Мне, учителю, было только еще 20 лет, а самому возрастному ученику — 50!

А счет его учеников идет на тысячи. Среди них немало известных имен не только в границах Урала, но и страны. Практически вся кафедра культурологии ЧГИК в недавнем прошлом студенты Владимира Самойловича. Маргарита Павлова, региональный омбудсмен, одна из любимых студенток профессора Цукермана. Причем попасть в число любимчиков преподавателя крайне сложно. Среди студентов ходят байки, будто он ставил двойки своему сыну Григорию, нынешнему заместителю министра культуры области, а свою супругу даже выгонял с экзамена.

Молва несколько преувеличивает, — смеется Владимир Самойлович. — Супругу с экзаменов не выгонял, а вот двойку ставил. Было дело. Не подготовилась к предмету, получила неуд, все правильно. Ведь на курсе у нее были подружки, друзья, которые знали, что я ее муж. И как, видя, что она откровенно плохо отвечает, могу поставить ей хорошую оценку? Когда подготовилась, то пересдала. А сыну двойку не ставил. Была четверка. Я просто знал, до какого вопроса он все выучил. Он отвечал по тем, которые знал на отлично. В принципе и должна была быть пятерка, но я все равно снизил оценку, объяснив, что он не все билеты подготовил.

Дело врачей

Принципиальность Владимира Цукермана однажды едва не толкнула его под каток массовых репрессий. В коридоре историко-философского факультета УрГУ вывесили стенгазету, где главной была разоблачительная и разгромная статья «Бдительность — наше оружие».

Это был февраль 1953 года, только начали публиковать данные о врачах-вредителях, которые якобы уничтожали верхушку советского государства, — вспоминает Владимир Самойлович. — И там упоминался некий Цукерман (а эта фамилия была очень звучной в связи с делом врачей), который, «распоясавшись в клеветнических измышлениях, пишет письма во все инстанции, обливает грязью родной университет, своих друзей». Цитирую почти дословно. Кинулся в партком, в комитет комсомола, думаю, надо же разобраться. Могут же подумать, что это я на всех клевещу. Но вечер субботы, все закрыто. Тогда я вернулся к газете и на статье написал: «Брехня!» И поставил дату: 23 февраля 1953 года.

«Брехня» обернулась исключением из комсомола, отчислением из университета. А о том, что его собирались отправить в ГУЛАГ, он узнал гораздо позже. Один товарищ, которому он помогал готовиться к поступлению на юрфак, показал ему его личное дело в КГБ. От попадания в статус «врага народа» спасло, что дело врачей было благополучно развалено. Вот только Цукермана восстановили в комсомоле решением ЦК ВЛКСМ, потому что на районном, городском и областном уровнях опасались так быстро прощать «правдоруба». Восстанавливал его в комсомоле Александр Шелепин, на ту пору возглавлявший ЦК ВЛКСМ страны. Именно его называли главным организатором смещения Хрущева, а затем кандидатом на пост Генерального секретаря, конкурирующим с Брежневым в борьбе за власть.

Шелепин тогда меня спросил: «Вот ты написал «брехня» на газете, а если бы это была правда?», — рассказывает Владимир Самойлович. — Мне же надо было красиво ответить, и я с известной долей лукавства заметил, что правду пишут только в «Правде». Шелепину ответ понравился: «Даем тебе путевку в жизнь, но на газетах писать нельзя».

Восстановили в комсомоле вместе со строгим выговором, а вот в университете не стали спешить с возвращением студента. Судьбу однокурсника Цукермана решил подправить будущий министр культуры РСФСР Юрий Мелентьев. Уроженец Кыштыма 16 лет руководил культурой республики, в 1990 году уступив кресло актеру Юрию Соломину.

— Юрка Мелентьев тогда в нашем университете комсомольскую карьеру делал. Он меня, к слову сказать, исключал из комсомола, а тут увидел, что я хожу по этажам с комсомольским значком. Взял да и позвонил в военкомат, что есть тут такой сукин сын, почти злостный уклонист. Меня тут же призвали в армию. Да не куда-нибудь, а в стройбат. На ту пору туда призывали людей с самым низким образованием. У нас командир части, подполковник Полянский, имел за плечами четыре класса. После трех лет службы я вернулся в УрГУ, получил диплом и прежнее место работы (из школы меня тоже поспешили уволить за «брехню»).

Революция в мае 1912 года

Истории от профессора Цукермана вполне могут стать анекдотами. На его экзамене студентка рассказывала о состоянии культуры в советское и постсоветское время. Отвечала все грамотно и толково. Невинный вопрос о рубежах советского и постсоветского периодов заставил девушку серьезно задуматься. Наводящие вопросы вроде «когда возникла Советская власть?» и «когда произошла Октябрьская революция?» только усложнили ситуацию. Это для Владимира Цукермана, выросшего в Советском Союзе, вопрос о дате Октябрьской революции был равносилен просьбе прочесть «Отче наш» выпускнику духовной семинарии. «В 1912 году?» — по ответу было ясно, что девушка не застала ни демонстраций, ни кумачовых полотнищ.

— Я был в ужасе! Как в 1912-м!? И пятилетний ребенок из нашего детства знал, что в 17-м году! И решил задать вопрос, который звучал с моей стороны чрезвычайно глупо: «А в каком месяце произошла Октябрьская революция?», — вздыхает Владимир Самойлович. — И студентка выдает: «В мае». Да, она не отличница, не самая лучшая студентка. Но и дурой ее назвать нельзя. Она просто из того поколения, для которого ровным счетом уже ничего не значит годовщина Октябрьской революции, она никогда не праздновала 7 ноября.

Рейтинг академика

Еще одним афоризмом, авторство которого Владимир Самойлович отдает сыну, является фраза «Всему хорошему во мне я обязан радио».

— В этом есть своя доля истины. Я жил в те времена, когда посещать концерты я просто по бедности не мог. Отец, кадровый военврач, погиб 6 июля 1941 года, мать осталась одна с тремя детьми. Все мои музыкальные познания появились и сформировались благодаря радио. Советское радио той поры с его замечательной художественной частью, детскими передачами, грамотными дикторами было в высшей степени частью моего образования. Сейчас я с удовольствием слушаю лекции Дмитрия Быкова, который восхищает своей яркостью и эрудированностью, а с другой стороны, очень раздражают его некоторые мировоззренческие посылы.

Впору составлять не только список анекдотов и афоризмов от Цукермана, но и список литературы, которую необходимо прочесть, чтобы считать себя культурным человеком. По собственному признанию, Владимир Самойлович недавно для себя открыл Полину Дашкову, более известную как детективщица. Но два ее недавних романа «Пакт» и «Соотношение сил» можно назвать блистательными и в литературном, и в познавательном смысле. Продолжать выстраивать рейтинг литературы Владимир Самойлович не стал.

— Для этого нужно перечитать как минимум всю мировую литературу. Книги, незнание которых невозможно для культурного человека. Я одной студентке объяснял, что надо обязательно прочитать «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого. Говорил, что Мопассан признал его лучшим произведением мировой литературы. И потом она меня спрашивает: «А кто такой Мопассан!».

Владимир Самойлович признался, что при формировании такого перечня литературы будут присутствовать и его личные пристрастия. Он не любит Достоевского. Да, его романы надо читать, его надо знать, но такое отношение к Достоевскому у многих «толстовцев», которым считает себя и Владимир Цукерман. Поэтому не обошли мы и приписываемое Льву Николаевичу высказывание, что патриотизм — последнее прибежище негодяев.

— Эту фразу Толстой приводил в своей книге, а принадлежит она английским авторам, — вновь как студенту стал втолковывать профессор. — Надо понимать ее смысл. Негодяи, когда их ловят на подлом деле, прибегают к последним уловкам, уверяя всех в своем патриотизме. Это лжепатриотизм. «Кто живет без печали и гнева, тот не любит Отчизны своей». Убежден, что Некрасов был не меньшим патриотом, чем некоторая нынешняя публика.

…Недавно к числу званий и регалий профессора кафедры культурологии и социологии ЧГИК, доктора философских наук, заслуженного работника культуры РФ, действительного члена Международной академии информатизации, академика Академии гуманитарных наук Владимира Самойловича Цукермана добавилось еще одно — «Почетный гражданин Челябинской области».

Впрочем, и без официального признания почетным гражданином и почетным учителем он давно стал для своих учеников. А таковыми считают себя не только его студенты, но и те, с кем довелось общаться по жизни. Те, для кого культура стала не просто предметом изучения в вузе, а образом жизни, мыслей и поведения. И здесь культура не допускает иных толкований.