Родом из центра России. Мордва

Мордва устойчиво входит в ведущую десятку самых многочисленных представителей разных народов, населяющих Челябинский Урал. А так как народ этот коммуникабельный, легко вступающий в межнациональные браки, то, можно сказать, мордовские корни у челябинцев на порядок выше. По переписи 1989 года в пятой графе назвали себя мордвой около 27 тысяч, оказавшись в титульном списке на восьмом месте, а в 2002 году — около 19 тысяч.

На карте области мордовских названий мы не нашли. это объясняется тем, что, крещеные, они давали своим поселкам русские имена и селились вместе с ними. Есть в Увельском районе село Мордвиновка, но это память о графе Мордвинове, который, получив земли за безупречную службу, поселил здесь крепостных крестьян в 1841 году. Исключение — Мордосский ручей в Катав-Ивановском районе, местные называют его и Мордовкин. Здесь когда-то прописные крестьяне из мордовских деревень рубили лес для Катав-Ивановского завода.
Насколько тесно переплетены судьбы мордвы и русских, говорит генеалогическое древо Завалишиных из села Кулевчи, что находится в Варненском районе. В свое время русский казак Анисим Семенович Завалишин взял в жены мордовку Марию Ивановну. Сына Ивана он женил на мордовке Акулине Каштаевой, а дочь Пелагею выдал за мордвина Филиппа Черняева. В семье одинаково хорошо говорили по-русски и по-мордовски, одинаково хорошо знали обычаи. Объединяло всех родичей православие и казачество. Акулина Капитоновна с Иваном Анисимовичем вырастили четырех детей. Двое сыновей — Александр и Федор — вошли в историю советской литературы. первый как писатель, драматург, второй — один из родоначальников мордовской литературы.

Казачье селение Кулевчи на берегу Караталы-аят было предопределено планом обустройства Новолинейного района Оренбургского казачьего войска в 1840-е годы. Здесь было определено местоположение казачьего поселка под № 31. Вскоре, как и всем остальным номерным селениям, ему было определено название в честь победных сражений — на поле Куликовом. Первопоселенцам это место не понравилось, и они добились разрешения переехать на приглянувшееся, теперь поселок Куликовский в Нагайбакском районе. Однако обустроенное место не было за-брошено, по поговорке «свято место пусто не бывает» (это же продуманная сеть пограничных поселений), сюда вскоре поселили казаков из тоже приграничной Александровской станицы. их поселение было именовано в память о победе русской армии над турками в 1829 году у болгарского селения Кулевчи. Потомки тех переселенцев и есть современная кулевчинская мордва. Откуда она прибыла в Александровскую станицу — вопрос пока открытый. Скорее всего из внутренних станиц, ведь из них в основном шло заселение новолинейных поселков, особенно в приграничной полосе. В дополнение уже их ряды пополнялись крестьянами Приуралья и Поволжья, порой насильно. По преданиям, мордву «крестили в казачество нагайкой», а переселяли так поспешно, что приходилось вынимать из печи недопеченные хлеба.
Мордовские казаки участвовали во многих походах русской армии. Так, Анисим Завалишин сражался с турками и был тяжело ранен. Иван Анисимович Завалишин и станичники Яков Безмельницын, Филипп Фектисович Черняев и другие воевали на Дальнем Востоке с японцами.
Макар Велин участвовал в русско-турецкой войне, где за храбрость и отвагу был награжден двумя крестами и серебряной медалью. Василий Макарович Велин воевал в империалистическую войну вместе с Матвеем Резватовым и Дмитрием Черняевым. Василий Макарович Велин пришел полным Георгиевским кавалером. Михаил Васильевич Велин — участник двух войн: финской и Великой Отечественной. Армейскую закалку прошли и четыре сына Михаила Васильевича.
По данным 1850 года, на Урале мордовское население составляло «77328 душ обоего пола». Ныне в Оренбургской и Челябинской областях их проживает около 140 тысяч человек.

Двадцатый век у кулевчинской казачьей мордвы сложился, как у всего оренбургского казачества: войны, великий перелом Октября. Надо сказать, в братоубийственной войне кулевчинцы были в основном на стороне красных, а после нее в числе первых принялись за социалистическую революцию в деревне, здесь была организована весной 1920 года коммуна имени А.В. Луначарского в числе первых в Верхнеуральском уезде. Здесь действовала большевистская ячейка, а в укоме партии был свой представитель М.Е. Маклаков.
С коммуной связано начало (да, именно начало) электрификации и мелиорации сельского хозяйства на всем Южном Урале. Места засушливые, а засуха и связанный с ней голод начала двадцатых годов вошли в историю. Вот и решили коммунары запрудить на речке водохранилище, на плотине поставить мельницу и гидроэлектростанцию, а поля орошать канавами-арыками. Понятно было, своими силами большое дело не поднять, и послали в Москву ходоков. В феврале 1923 года кулевчинцы В.И. Маклаков, И.В. Пятин и Д.Д. Черняев напросились на прием к самому всероссийскому старосте М.И. Калинину. Принял, поставил вопрос, и правительство выделило на «стройку века» 250 тысяч рублей. Просто не верится. Помните, что стояло на дворе. Голод, разруха! Но вот так. В красный праздник, в подарок седьмой годовщине Октября, впервые на зауральском селе зажглись «лампочки Ильича» на своей электроэнергии, замололась своя мучка тонкого помола, а по весне пошла поля поить, коммунарские поля.

Из коммуны на валах коллективизации вырос колхоз «Коминтерн», который в составе объединенного «Борьба» позднее стал основой совхоза «Кулевчинский», теперь у него новый деловой статус — СПК, а дела в нем исконные — растить хлеба и скот, привычные для кулевчинцев.
Кулевчинцы — из первой волны заселения мордвой нашего края в 1840-е годы на земли так называемого Новолинейного района Оренбургского казачьего войска. Новые казачьи поселки заселялись казаками из внутренних станиц, но и крестьянами южноуральских и поволжских уездов, при переселении поверстанными в казаки. В их числе и оказалась мордва. Помимо поселка Кулевчи, 124 мордвина были поселены в поселке Берлинском, а также в Анненском и Мариинском, все близко к новой границе.
Новая волна переселения — в начале прошлого века в ходе столыпинских реформ. Именно тогда появился поселок Симбирка в Кизильском районе. Особенно много мордвы переселилось к нам во время так называемой первой целины в 1920–30-е годы, когда заселялись бывшие казачьи земли, пустовавшие после расказачивания. Именно тогда возникли поселки в Чесменском, Уйском, Верхнеуральском и Карталинском районах, где мордва составляла до половины переселенцев. К примеру, в поселке гусары более половины — около 150 человек, а в поселке Искра половина — около 80 человек.

Пример освоения первой целины еще один сельский осколок поволжской Мордовии — поселок Новоивановка в Верхнеуральском районе. Приставка «ново», как правило, напоминает о покинутой старой Ивановке. Обычно «старина» за тридевять земель, эта же под боком, а вернее бы под ногами, а того вернее — под водой. Ивановка стояла на берегу Урала. Когда же стали прудить Верхне-уральское водохранилище, ивановцы просто перенесли дома повыше на горку и обновили название. И стали они проживать в Новоивановке, а «старина» ушла под воду, став местной Атлантидой. И стали переселенцы из Мордовии южноуральцами, среди них немало славных имен. Самое же приметное — В.Ф. Здунов. Он Герой Советского Союза, вышел в отставку в генеральском звании.
Улица Завалишина в Тракторозаводском районе Челябинска. Александр Иванович был писателем, особенно заметен в драматургии. Его пьеса «Стройфронт» с перерывом на репрессивные годы была как бы визитной карточкой гигантских строек первых пятилеток, была «списана» с легендарного Магнитостроя, собственно, за нее он и был удостоен в памятнике-улице. Был писателем и его брат Федор. У нас совсем неизвестный, но классик в Мордовии, считается одним из основоположников мордовской литературы, писал он по-мордовски.
Завалишины были из бедных казаков, но способные сыновья грамоту постигли успешно. Александр после школы стал переписчиком у поселкового писаря и воинскую службу близорукий, потому проходил по письменной части в войсковом правлении. Здесь и проба пера — первый рассказ. Ну а все советские годы до гибели по навету в понятную пору все писал и работал в троицких «Известиях», челябинской «Советской правде» и центральной крестьянской газете «Беднота». Получается, и литературное наследие его — книги рассказов, очерков, пьесы, — как бы отчеты о командировках, многие в родное Южноуралье.
Федор Иванович был также с детства «грамотеем». Окончил Верхнеуральские педагогические курсы и поступил… в Саратовскую консерваторию, музыкален был. Революция и гражданская война оборвали музыкальную карьеру, он среди самых советских активистов в Кулевчах, в основном по культурной части: изба-читальня, спектакли, «красные посиделки»… И по праву его считают на кровной родине в числе зачинателей мордовской литературы. Попутно выполнял задания по составлению мордовского словаря, переводу ленинских и других партийных работ. Правда, недолго, заболел до инвалидности и вернулся из Москвы в родные Кулевчи, где и прожил недолго, кстати, пополняя мест-ный музей разными находками. В 1926 году его не стало.
В мордовскую главу этнографической книги «Урал — наш общий дом» вписывается эпизод из творческой жизни великого мордовского скульптора Степана Дмитриевича Нефедова, известного во всем мире, за рубежом даже более известного, чем у нас, как Эрьзя. Долгое время он работал в эмиграции и лишь в конце жизни вернулся на родину.

АЛЕКСАНДР МОИСЕЕВ