Броня крепка и танки наши быстры

Нет, не случайно Челябинск вошел в историю Великой Отечественной войны Танкоградом. Оглянитесь вокруг — всюду танки и танкисты в памяти военной годины, застывшей в словах и металле, в судьбах земляков. В каждом уральском роду кто-то да имел отношение к бронетанковым войскам — воевал, строил броневые машины, плавил на них металл, собирал оружие, начинял снаряды. Грозная слава бронетанковых войск реет над Челябинским Уралом.

Ни на земле, ни на небе

Война на танках в моей памяти дядь Федя — лейтенант бронетанковых войск Федор Жданов.

Дядь Федя окончил курс наук на сельского инженера в ЧИМСХа (без «Э», потому что электрификации в нем еще не было), как раз под войну. Защитить диплом успел и даже немного поработать по распределению в Уйской МТС. В первые же дни войны направлен в танковое училище, и уже с весны 1942 года командир тяжелого танка КВ — «Клим Ворошилов» в боях. С фронта от него пришло лишь одно письмо: «…Утром в бой, а сейчас поют соловьи. Так хорошо поют. Никак не могу заснуть. Цветут яблони, столько цвета. Какой урожай был бы! А после боя ничего не будет. В танковом бою земля горит. Но меня это не страшит. Вот плохо, что командовать не по мне…».

И все, больше ничего от дядь Феди. Только извещение: «Ваш сын… пропал без вести…».

Бабушка ходила к гадалке. «Нет ни на земле, ни на небе», — сказали карты цыганкиными устами. Как это так? Весь бабушкин околоток ломал голову, пока не решили сообща. На земле нет — значит, убили, а на небе нет, так ведь он в бога не верил. Как же ему там быть? Не положено.

Сколько прошло, уж и бабушки давно нет, а причитания ее в ушах. Вдруг ни с того ни с сего осядет на лавку, запрокинет голову. И вздрогнешь от резкого ее, чужого голоса: «Сыночек ты мой, Хведенька! На кого ж ты нас спокинул…». Так она называла его неисправимо на хохлацкий манер, все у нее «хв» вместо «фэ». Это первые-то, всегдашние слова она выкрикивает в беспамятстве, а придет в себя после черного удара — мысли, что сына больше нет, и голос мягчает. Придумка жалостливых слов увлекает, чтоб складно получалось все, печально: «Тихой ты мой, тихой, разнесчатный, неудалый. И мертвому-то тебе нет покою. Не приняла тебя мать-сыра земля, не упокоило ясно небо…».

Все мы, оставшиеся в живых после войны родичи, с того лета, разделившего нас безвестностью, все мы ждали дядь Федю. Не год-два, десятилетия. Бабушка вот до смерти ждала, хотя и в то, что в танке сгорел, тоже верила. Такая она была путаница.

Что осталось от дядь Феди. Пожелтевшая фотокарточка предвоенной поры его студенчества. Краснокирпичный корпус, реальное училище начала века, в котором начинался ЧИМСХа, ныне агроинженерный университет, где он грыз гранит науки… И все. Да вот песни, которыми мы поминаем дядь Федю в нашем родовом застолье. Не те, что пел, кто его песни слышал? О его горькой танковой судьбе, родственной мне, — тоже ведь танковый офицер запаса:


По полю танки грохотали.
Танкисты шли в последний бой,
А молодого командира
несут с пробитой головой.
И понесутся телеграммы родных,
знакомых известить,
Что сын ваш больше не вернется
и не приедет погостить.
В углу заплачет мать-старушка,
с усов стряхнет слезу отец,
И дорогая не узнает,
каков танкиста был конец.
И будет карточка пылиться
на полках позабытых книг:
В военной форме при погонах,
теперь ей больше не жених…


Еще песня-память предвоенной поры, когда дядь Федя не был еще танкистом, а студентом ЧИМСХа:


Броня крепка и танки наши быстры,
И наши люди мужеством полны.
В строю стоят советские танкисты,
Своей великой Родины сыны.
А нападет внезапно враг матерый,
На страже мы готовые везде.
Тогда нажмут водители стартеры
Навстречу им по сопкам, по воде.
Блестя огнем, играя блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход.
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И первый маршал в бой нас поведет.


Первый маршал — это Клим Ворошилов, в честь кого и назван был танк «КВ», в котором сгорел дядь Федя.

С конвейера в бой

Памятник танкистам стоит в сквере Танкистов-добровольцев у Главпочтамта. Постамент, облицованный трауром черного, мерцающего просинью лабрадорита, венчает литая танковая башня с открытым люком. На башне литой в бронзе крепкий парень в танковом ребристом шлеме. Он обнажен по пояс в жаркой работе. Собирал танк, и его в этом танке ждет отправки эшелон на фронт.

Так было в Танкограде. Зачастую экипажи участвовали в сборке своих боевых машин, и в них уходили в бой. По семейному преданию дядь Федя тоже получал свой «КВ» на Кировском танковом заводе. Эшелон шел на запад через Златоуст, но домой он так и не завернул. Эшелоны шли напроход. Более десятка танковых бригад и полков, тяжелые самоходные артиллерийские полки ушли на фронт из Челябинска, вся тяжелая техника местной сборки.

Памятник танкистам у Главпочтамта поставили не случайно. Отсюда провожали на фронт 244-ю добровольческую танковую бригаду, из челябинских самую приметную и, пожалуй, везучую. Тут уж, как поется, «что положено кому, пусть каждый совершит». Что кому выпадет на поле брани. Путь бригады, что в первом же сражении — при боевом крещении стала 63-й гвардейской, какой и прославилась, не был устлан цветами. Первое сражение — пекло Курской дуги, самой ожесточенной танковой битвы. Можно ли было выйти из нее без потерь. Открыт и победный, и скорбный счет. Первые по-танкистски братские могилы — сгоревшие в танках экипажи. Сколько их еще будет на долгом, огненном пути освобождения от фашизма Украины, Польши и Германии. Последняя потеря в последний день войны на улицах Праги — лейтенант Гончаренко, первым в бригаде пришедший на помощь восставшим пражанам на их зов о помощи. Улица его имени в Танкограде военных лет. Там же, где он погиб под крики благодарных чехов: «Наздар! Ать жие руде Армада!», стоял танк-памятник, но после развала Союза выкрашен в розовый цвет и отправлен на задворки. Признан «памятником оккупантам».

Сколько потерь! И все же 63-й гвардейской бригаде повезло. Боевое крещение получила уже в переломный миг войны, и путь ее — только вперед. Бригада не знала горечи отступления и поражений. И после войны повезло. Сведенная в Челябинский полк, осталась в списках бронетанковых сил. Все остальные челябинские бригады были расформированы. Челябинский полк входит в одну из лучших воинских соединений — Уральско-Львовскую танковую дивизию. По традиции в ней служили сыновья и внуки, правнуки челябинских добровольцев. Впрочем, следы дивизии после вывода из ГДР затерялись, вроде стоит где-то под Воронежем, но связь прервана.

Повезло бригаде даже на день отправки на фронт. Через два года он стал победным, и потому каждый День Победы обязательно чествуют и поминают танкистов 244-й бригады у памятника, который им поставлен. Другим такого нет — лишь общая память, лишь общая слава. Потому и в праздники, и в будни, когда прохожу мимо памятника у Главпочтамта, поминаю всех челябинских танкистов, обделенных памятью и славой.

Танки, вперед!

Первые челябинские добровольцы на «родных» боевых машинах — семь «броневых мастодонтов», так называли челябинские тяжелые танки «КВ» — приняли боевое крещение 22 октября 1941 года. Они стали заслоном в направлении главного удара гитлеровцев на столицу — на Минском шоссе. Последний танк «Илья Муромец» погиб через год, все пали под Москвой. До победы дошли лишь два добровольца.

96-я бригада была сформирована из комсомольцев-добровольцев и получила именование Челябинского комсомола. В боях с лета 1942 года, через полгода стояла насмерть у деревни Пузачи на Курщине. Выстояла, но многих танкистов оставила в братской могиле, многие танки — на поле боя. С переформирования (свидетельство огромных потерь!) комсомольскую бригаду бросили на Курскую дугу. Более месяца в танковом побоище, после которого получила 49 танков, столько выбыло из строя. Такие потери, большинство экипажей погибли. Огромные потери на всем боевом пути. Лишь в конце войны бригаде повезло. Хороша страна Болгария, только здесь челябинцев встречали не снарядами, а цветами, увековечив освободителей челябинской улицей в Шумене. В память о братстве бригада и одна из челябинских улиц именованы Шуменскими.

97-я танковая бригада боевые действия начала с августа 1942 года в контрнаступлении наших войск в районе Козельска. В июле 1943 года сражается в Курской битве, за отличие в которой удостаивается звания 52-я гвардейская. На заключительном этапе войны сражается за Берлин и Прагу. Бригада награждена орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Суворова и Богдана Хмельницкого.

99-я танковая бригада в июне-августе 1942 года вела ожесточенные бои с рвущимися к Сталинграду фашистскими войсками в излучине Дона, затем обороняла Сталинградский тракторный завод, сражалась в районе поселков Рынок и Гумрак. Большинство челябинцев пало в битве на Волге. После Сталинграда бригада участвует в Курской битве, затем ведет наступательные бои на Киевском направлении. За доблесть в этих боях бригаде присвоено звание 59-й гвардейской. В боях на польской земле за освобождение Люблина бригада удостоена почетного именования Люблинская. Далее ее путь лежал на Варшаву. Последние бои бригада вела за город Данциг. На знамени бригады четыре ордена: два Красного Знамени, Суворова и Кутузова.

Из челябинских танковых частей наиболее трудная судьба выпала на долю 119-й и 166-й отдель­ных бригад, сформированных весной 1942 года. 166-я была брошена в бой на пути главного удара гитлеровцев на Сталинград. Челябинцы стояли насмерть в излучине Дона и почти все погибли. Бригада была переформирована в танковый полк. 119-я бригада также почти целиком полегла летом-осенью 1942 года под Ржевом и была сведена в 7-й гвардейский танковый полк прорыва, позднее заслуживший почетное именование Ельнинского. Полк сражался под Сталинградом, на Украине и в Белоруссии, в Восточной Пруссии, Померании и за Берлин.

Что же напоминает еще нам о танковой славе военных лет. Танк «Победа» на Комсомольской площади. Мемориальная доска на Дворце культуры ЧТЗ: «Здесь в сентябре 1941 года формировался отряд первых добровольцев-танкистов, участвовавших в обороне Москвы». Здания школы на Комсомольской площади, где формировалась 52-я гвардейская и бывшей железнодорожной возле вокзала, где формировалась 96-я танковая, бывшие обкомовские дачи на озере — место рождения 63-й гвардейской танковой бригады. Памяти в слове-названиях: Сквер Танкистов-добровольцев, улицы Танкистов и Героев Танкограда в Тракторозаводском районе, что собственно и был в войну Танкоградом.