В пресс-центре ИД «Гранада Пресс» прошел круглый стол на тему: «Наука как фактор развития региона»

К участию в нем были приглашены ученые из разных научных сфер: доктор филологических наук, профессор кафедры теории массовых коммуникаций ЧелГУ Марина Загидуллина, доктор педагогических наук, кандидат биологических наук, профессор, директор Института здоровья и экологии ЧГПУ Зоя Тюмасева, декан физического факультета, профессор ЧелГУ Сергей Таскаев, представители советов молодых ученых ведущих вузов города.

Стремление создать что то вроде «географического» имени науке — вполне оправдано, а главное, может рассматриваться как перекресток политических и чисто научных целей: политикам важно, чтобы регион был на слуху как «место мозговых побед», а ученым важно получить финансирование их проектов. Быть может, на этом взаимном интересе и следует реализовывать проект «региональная наука»? Или «челябинские ученые настолько суровы, что…».

Про «кухню» науки

Марина Загидулина:

—  Наука — по логике — географически свободна. «Мировая республика науки» (по аналогии с мировой республикой словесности — метафорой Гете, указывающей на разрушение геополитических границ в рамках интеллектуальной истории) не нуждается в «привязках» к нациям и этносам. Это обусловлено уже тем, что наука живет по универсальным и наднациональным (а тем более — внерегиональным) принципам. Тем не менее понятие науки «конкретного места» вполне может быть использовано — например, та же «силиконовая долина» или, скажем, научные традиции Массачусетского технологического института.

— Отнесение науки в ведомство вузов привело к тому, что наука оказалась в статусе «хобби». Насколько это отразилось на финансовом обеспечении научных исследований?

Марина Загидулина:

— Напрямую работа по проведению исследований, написанию статей, участию в конференциях не только не оплачивается, но еще и требует от ученого личных вложений. Например, публикация «ваковских» статей стоит очень дорого, бесплатность их декларирована только для аспирантов, но никак не для профессуры, а если ты отправляешь статью высочайшего уровня, отвечающую европейским стандартам — то есть не менее 20–24 страниц, то оплата составит около 16–20 тысяч рублей (при зарплате в 26 тысяч рублей в месяц это для любого профессора накладно). Конечно, вузы идут навстречу, но их бюджеты очень ограничены. Так сама система научного знания в России задает «пределы роста»: не получается опубликовать в рейтинговом журнале результаты серьезного исследования, зато вполне приемлемы коротенькие статьи с довольно расплывчатым содержанием («дешево и сердито»).

Это «кухня» науки как социального института, но, извините, «отрыжка» такой стряпни чересчур горька и чревата серьезными социальными последствиями.

— Но есть же гранты, которые называют «хлебом» ученого…

Сергей Таскаев:

— Есть. Однако если сравнить, сколько ученых необходимо вузу для ведения образовательного процесса и сколько грантов (в рублях) распределяются в отечестве ежегодно, то образуется нерадостная картина — всем не хватит никогда. И тот, кто такого финансирования не получил, не только вынужден заниматься наукой «за свой счет», но еще и получает «прививку равнодушия»: отказ в гранте выглядит не как поражение в честном поединке с более сильными противниками (что и предполагает конкурсная основа)…

Марина Загидулина:

— …Но как пренебрежение общества к самому факту твоего научного творчества, признание твоей маргинальности, ненужности. Согласна: оптимизма исследователю это не прибавляет.

Хватит заниматься Петриками!

Сергей Таскаев:

— Наука сама по себе существовать не может. Это достаточно затратная вещь. Например, оборудование для изучения магнитных характеристик вещества может стоить от 10 миллионов рублей и выше.

Однако у нас идет постоянный перекос в сторону финансирования прикладной науки, позволяющей моментально обогатиться и вложить деньги в еще более выгодный проект. Фундаментальная наука такого быстрого возврата капитала не дает.

— Так что же? Наши ученые пребывают в состоянии бескорыстной науки?

Сергей Таскаев:

— Де-факто именно так. Скажу крамольную вещь: на самом деле поддерживать науку Челябинской области — это не совсем задача губернатора. Он должен создать определенные условия для того, чтобы она развивалась, в том числе выделение каких то грантов. Есть научная школа? Вот ее надо поддерживать. Не надо создавать дурацкие фонды, которые занимаются всякими Петриками и «добросовестно заблуждающимися» людьми. Вот это и есть условия для развития науки.

Менталитет у нас скромный

— Есть ли специфика получения и использования российских и международных грантов?

Марина Загидулина:

— В принципе, несомненно, есть. Западу важнее суть и умение объяснить, «что это дает» — обществу, науке, а главное — лично соискателю гранта. В наших заявках вот эта «персональная» часть («лично для меня это значило бы…») вообще никогда не включалась, она изначально считалась странной какой то (наверное, подразумевалось, что «наш ученый» счастлив тем, что получит за работу деньги — это и есть «лично для него»). Лучше всего ученым России удавалось объяснить значение их исследования для науки. Но очень часто это тоже была не более чем эквилибристика словами, а реальный «прирост» научности заключался в «углублении», «детализации», «уточнении» уже существующего научного знания.

Сергей Таскаев:

— Прикладной аспект нередко воспринимался как нечто странное и явно «вынужденное», «надуманное». Между тем для западного гранта «прикладной» часто означает именно «общественно значимый» и очень близко стоит с тем, что мы сегодня могли бы назвать «продвижением науки» (где ученый не только создатель своего исследования, но еще и «промоутер» идеи, ее популяризатор).

Марина Загидулина:

        — Вот именно! Если в заявке на отечественный грант я бы написала: «Лично для меня получение поддержки для проведения этого исследования означало бы переход к новым статусам, открывающим возможность кооперации с мировой научно-исследовательской мыслью, а как следствие обретение возможности претендовать на крупные гранты международного уровня» — эксперт бы точно решил, что я «рвач». Менталитет у нас иной, скромный…

       — Каковы особенности развития фундаментальной науки и насколько востребована сегодня бизнесом и государством наука прикладная?

       Марина Загидулина:

     — Это вопрос обо всех наших технопарках и бизнес-инкубаторах. Идея отличная — приблизить науку к бизнесу и заставить бизнес взять содержание науки на себя. Но бизнесмены — не мешки с деньгами, которые только надо додуматься, как ловчее потрясти, а люди, жизнь положившие на развитие своего предприятия, на получение достойного дохода. Так что привлечение бизнеса к финансированию науки — «пустой» ход с нулевым результатом, крупному бизнесу хорошо и без науки.

— Креативные чиновники от науки?

Сергей Таскаев:

— Поддержать фундаментальную науку бизнес может только в одном случае — если будут созданы условия для оттока налогов в сферу науки (или льготного налогообложения). Существующие сегодня регуляторы этой сферы недостаточны, и вообще момент распределения средств оставляет в России желать лучшего (хотя бы прозрачности).

Марина Загидулина:

— Но это, действительно, путь. Например — регион не перечисляет определенную сумму (в процентах от бизнес-поступлений) в центр, а расходует ее исключительно на фундаментальную науку. Несомненно, сложность таких финансовых решений очевидна — например, региональный бюджет и так не справляется с социальными выплатами, а тут еще какой то процент дополнительной нагрузки…

— И все же, чего конкретно не хватает для того, чтобы Челябинская область заняла лидирующие позиции в стране, в том числе благодаря развитию науки?

Для этого нужны смелые, креативные чиновники от науки (менеджеры), которые четко могут прогнозировать на два шага вперед (правда, главный фактор риска — уровень России, где сегодня одно постановление принимают, завтра другое — и ставят все прогнозы под удар).

Воткните посреди Кировки плакат: финансируем ученых на таких то условиях. И Челябинская область сразу займет лидирующие позиции хоть где! И сюда не зря метеориты залетают!

Зоя Тюмасева:

— В 1993 году в ЧГПУ открыли первую на Урале аспирантуру по энтомологии. Мы выезжали в экспедиции, от которых никакой прибыли, конечно же, не было. Но это было полезно региону, потому никто абсолютно не знал, что тут летает, прыгает и ползает. Нам удалось выявить 318 видов насекомых, которые попали в разряд охраняемых и вошли в Красную книгу Челябинской области. Но сейчас сделан сильный акцент на рыночные отношения.

Недавно по программе оздоровления детей России наш институт выиграл российский грант. А ведь раньше такие проекты поддерживались на местах. Хотя я знаю, что наш губернатор очень много делает в плане поддержки молодых ученых, студентов, объявляет гранты. Но я считаю, что этого еще недостаточно.

       Рецепт против профанов

      — Выходит, что лучшие научные проекты региона нуждаются в некоем продюсировании…

Марина Загидулина:

— Открыл, изобрел, исследовал, даже хоть бы и «уточнил», «детализировал», «обобщил» — немедленно популяризируй свои достижения! Популяризация науки в современном понимании этого процесса пока делает у нас первые шаги. Мы и сами не умеем делать, и оценить других не можем. Научное сообщество как то тяготится «профанами» — мол, прочь подите, и все тут. А зря. Во-первых, не стоит на все общество смотреть как на «недоумков», это абсолютно несправедливо, а во-вторых, почему бы не научиться говорить о своей работе просто и доходчиво?

Сергей Таскаев:

— К сожалению, фундаментальная наука финансируется по остаточному принципу, а потому денег на нее все время не хватает. Но есть научные школы, которые действительно необходимо поддерживать. Например, завкафедрой физики конденсированного состояния физфака ЧелГУ, профессор Василий Бучельников, возглавляющий одну из лучших в мире школ по физике магнитных явлений. На математическом факультете ЧелГУ есть академик Сергей Матвеев, также подготовивший целую плеяду ученых. Это ярчайшие представители научной школы и они безусловно должны поддерживаться в приоритетном порядке.

— Другими словами, в качестве «радикальных средств» вы предлагаете отказаться от веерного финансирования, сосредоточившись на поддержке уже состоявшихся научных школ?

Марина Загидулина:

— Научная школа — это хорошо. Только не так надо. Надо чтобы школа имела надежные источники дохода и отчитывалась своими трудами и своим громким именем (паблицитным капиталом). То есть занималась бы и наукой, и ее продвижением. А вот молодым и новым основателям школ как тогда быть? Все же всегда должны быть фонды для поддержки таких начинаний.

Наш человек в Сколково

       — А есть ли смысл нашей региональной власти лоббировать вопрос создания некоего регионального Сколково?

       Сергей Таскаев:

      — На самом деле уже создано. Это технопарки, бизнес-инкубатор, при котором есть своего рода экспериментальный производственный цех. Губернатор и минэкономики выделили очень большие деньги на эти направления. Да, это прикладная наука. В этом очень нуждается сам регион, когда какие то научные проекты переходили уже в «оскаровскую» стадию и уже приносили бы пользу. И в этом  заключается некое продюсирование.

      Я сам являюсь резидентом Сколково. Мы прошли семь кругов ада в получении разрешения на одобрение финансирования нашего проекта. В частности, в ЧелГУ разработан первый в России лабораторный прототип охлаждающего устройства, работающий на принципе магнитного охлаждения. Проектом заинтересовались корпорации Samsung, Indesit, Bosh… Мы нашли нужных инвесторов. Но в результате именно Сколково то и отказало нам в достаточно невнятной форме…

      — С сожалением приходится говорить о том, что из научной среды Челябинска продолжается отток мозгов, и пока наше государство ничего не может предложить, чтобы удержать ученых в родной стране…

Марина Загидулина:

— Да не обязательно для челябинских! Для всех. Устаем мы от жанров «заявки» и «отчета». Пустая, бессмысленная работа. Хочется исследовать, пользоваться быстрым Интернетом, иметь доступ к базам данных с любого своего девайса, общаться с коллегами за рубежом.

Много неудачного и «заорганизованного» и в западной науке, образовании. Но у них больше доверия ученому, чем у нас. Степень доктора «весит» много не только внутри самого научного института, но и в западном обществе в целом. Думаю, есть, конечно, серьезная дифференциация в самом понятии «западная наука». И тем не менее в России ученые не могут похвастаться: «Нам созданы все условия для научного творчества». А как хотелось бы услышать эту гордую и чудесную фразу от ученых отдельно взятой счастливой области Российской Федерации — нашей, Челябинской.

фото Вячеслава Шишкоедова