В Челябинске прошло заседание клуба всероссийского политического действия «4 ноября»
12 Ноября 2008
Основной темой довольно жаркого обсуждения стали вопросы, связанные с понятием «элита»: характеристики современной российской и региональной элит, влияние на политические процессы, происходящие в России и ее регионах, механизмы обновления элит.
Основной темой довольно жаркого обсуждения стали вопросы, связанные с понятием «элита»: характеристики современной российской и региональной элит, влияние на политические процессы, происходящие в России и ее регионах, механизмы обновления элит. Основным докладчиком стал Михаил Тарусин, известный российский социолог, руководитель отдела исследований Института общественного проектирования. Перед заседанием московский гость ответил на вопросы «Южноуральской панорамы».
— С одной стороны, сама проблематика понятия «элита» может показаться этаким уделом для избранных, но на самом деле от качества, уровня, целей тех людей, кто является национальной, региональной, политической и интеллектуальной элитой, зависит и все развитие страны. И региональные элиты важны для функционирования всего государства точно так же, как важны, например, стены и фундамент для дома. Вообще, элита, по большому счету, растет снизу.
На мой взгляд, наша страна все еще находится в некоем периоде безвременья. Да, мы вышли с минимальными потерями из очередной российской смуты — 90-х годов, но период стабилизации также несколько затянулся. Стабилизация, конечно, хороша, особенно в начальном и среднем этапе, но у нее есть одна неважная особенность — она может переходить в застой, в стагнацию. И роль элиты, собственно, и заключается в том, чтобы давать толчок национальному развитию страны. Всякий раз подчеркиваю это понятие «национальное», поскольку итогом 90-х годов стало то, что страна, мы все, подчеркнули, что не пойдем вместе с Западом. Что у нас есть свой взгляд на мир, на собственное развитие, и этот взгляд отличен от того, что нам предлагали. Тем более что принятие предложенного могло означать со временем потерю собственно российской государственности.
— Насколько от региональных элит зависит возможность развития всей страны?
— Региональная элита должна формировать национальные смыслы, каждый на своем месте, уровне в конкретном регионе.
Фактически Медведев в Послании Федеральному Собранию говорил о том, что надо искать молодые умы. Но это он говорил о резерве политической элиты, в то время как понятие элит гораздо шире — это и бизнес-элита, и интеллектуальная, и научная, и духовная, и наконец, общественная элита.
— Насколько, на ваш взгляд, изучены те существующие элиты, что есть сегодня в регионах?
— Системно они практически не изучены. Мы сейчас только начали более-менее понимать, изучать элиту как общее явление, и то апеллируя в основном к элите общенациональной. Да, мы у себя в институте провели исследование региональных элит, но выборка по стране составила всего 300 человек, на большее мы не претендовали. Вообще же, что и как на самом деле происходит в регионах, мы почти не знаем.
Возможно, в изучении процессов, происходящих на местах, поможет понятие «элита малых дел». Это, возможно, и есть та самая местная элита, которая живет, практически не пересекаясь ни с региональными, ни тем более с федеральными элитами, не имеет каналов распространения своей значимости, не говоря уже о трансляции своих мыслей и идей ввысь или вширь. То есть не имеет информационного пространства, кроме того незначительного, что есть на месте.
— А в чем должны проявляться возможности, способности региональной элиты? Это явление — уменьшенная копия федеральных элит либо у общественных задач, стоящих перед «регионалами», есть свои особенности?
— У «регионалов», как вы сказали, двоякое предназначение. Прежде всего, они должны формировать вокруг себя, на своем уровне интеллектуальное пространство. Потому что именно на этом уровне решаются проблемы, встающие непосредственно на местах. Они должны создавать общественное мнение, атмосферу обсуждения проблем и задач, свободного выражения мнений, формировать экспертное сообщество. Речь практически идет о формировании идеологии региона, о смыслах его существования и развития.
С другой стороны, региональные элиты должны транслировать свои идеи наверх и, в свою очередь, транслировать идеи, высказанные наверху, вниз. Конечно же, перерабатывая, адаптируя их для себя, для своего региона. А где-то и отвергая их, потому что, как показывает практика, далеко не все, что приходит сверху, хорошо и правильно.
Словом, двойная нагрузка.
Но я хочу сказать, что основная задача сегодня — это формирование некоего смыслового пространства в регионе. Для этого необходимы дискуссионные площадки, которых сегодня в регионах, к сожалению, мало…
— А почему мало?
— В том числе потому, что на местах боятся. Местная, региональная элита задавлена коррумпированной бюрократией.
Фактически смертельно для любого региона и то, что в процессе формирования и принятия решений участвуют лишь политико-административные и бизнес-элиты, которые редко принимают во внимание мнение профессиональных, научных, интеллектуальных сообществ.
Перед системной бюрократией и национальной элитой стоят принципиально разные задачи. Если говорить совсем грубо, то перед системной бюрократией стоит задача собственной выгоды, а перед национальной элитой должна стоять цель выгоды для державы. «Моя выгода должна оборачиваться выгодой для страны» — эта формула, в общем, сегодня не работает. В лучшем случае есть другая формула: «выгодно территории, значит, и мне лично немножко достанется». В худшем — «мне выгодно, и кроме этого меня ничто не интересует».
— А есть ли вообще в регионах эти элиты — профессиональные, научные, образовательные, интеллектуальные, духовные?
— Несомненно. Страна наша не обеднела ни талантами, ни интеллектом. Другое дело, что они в большинстве регионов не находятся в ситуации, когда могут выражать свои лучшие качества.
— Но кто должен включать эти элиты в процесс обсуждения и принятия решений? Сами пробьются или, как всегда, будут сверху заставлять?
— Знаете, есть хорошая фраза: «Помогайте талантам, посредственность сама пробьется». К сожалению, сегодня есть очень сильный разрыв между властью и обществом. Население живет само по себе, а власть сама по себе, и роль региональной в том числе элиты — быть проводником между ними.
— С одной стороны, сама проблематика понятия «элита» может показаться этаким уделом для избранных, но на самом деле от качества, уровня, целей тех людей, кто является национальной, региональной, политической и интеллектуальной элитой, зависит и все развитие страны. И региональные элиты важны для функционирования всего государства точно так же, как важны, например, стены и фундамент для дома. Вообще, элита, по большому счету, растет снизу.
На мой взгляд, наша страна все еще находится в некоем периоде безвременья. Да, мы вышли с минимальными потерями из очередной российской смуты — 90-х годов, но период стабилизации также несколько затянулся. Стабилизация, конечно, хороша, особенно в начальном и среднем этапе, но у нее есть одна неважная особенность — она может переходить в застой, в стагнацию. И роль элиты, собственно, и заключается в том, чтобы давать толчок национальному развитию страны. Всякий раз подчеркиваю это понятие «национальное», поскольку итогом 90-х годов стало то, что страна, мы все, подчеркнули, что не пойдем вместе с Западом. Что у нас есть свой взгляд на мир, на собственное развитие, и этот взгляд отличен от того, что нам предлагали. Тем более что принятие предложенного могло означать со временем потерю собственно российской государственности.
— Насколько от региональных элит зависит возможность развития всей страны?
— Региональная элита должна формировать национальные смыслы, каждый на своем месте, уровне в конкретном регионе.
Фактически Медведев в Послании Федеральному Собранию говорил о том, что надо искать молодые умы. Но это он говорил о резерве политической элиты, в то время как понятие элит гораздо шире — это и бизнес-элита, и интеллектуальная, и научная, и духовная, и наконец, общественная элита.
— Насколько, на ваш взгляд, изучены те существующие элиты, что есть сегодня в регионах?
— Системно они практически не изучены. Мы сейчас только начали более-менее понимать, изучать элиту как общее явление, и то апеллируя в основном к элите общенациональной. Да, мы у себя в институте провели исследование региональных элит, но выборка по стране составила всего 300 человек, на большее мы не претендовали. Вообще же, что и как на самом деле происходит в регионах, мы почти не знаем.
Возможно, в изучении процессов, происходящих на местах, поможет понятие «элита малых дел». Это, возможно, и есть та самая местная элита, которая живет, практически не пересекаясь ни с региональными, ни тем более с федеральными элитами, не имеет каналов распространения своей значимости, не говоря уже о трансляции своих мыслей и идей ввысь или вширь. То есть не имеет информационного пространства, кроме того незначительного, что есть на месте.
— А в чем должны проявляться возможности, способности региональной элиты? Это явление — уменьшенная копия федеральных элит либо у общественных задач, стоящих перед «регионалами», есть свои особенности?
— У «регионалов», как вы сказали, двоякое предназначение. Прежде всего, они должны формировать вокруг себя, на своем уровне интеллектуальное пространство. Потому что именно на этом уровне решаются проблемы, встающие непосредственно на местах. Они должны создавать общественное мнение, атмосферу обсуждения проблем и задач, свободного выражения мнений, формировать экспертное сообщество. Речь практически идет о формировании идеологии региона, о смыслах его существования и развития.
С другой стороны, региональные элиты должны транслировать свои идеи наверх и, в свою очередь, транслировать идеи, высказанные наверху, вниз. Конечно же, перерабатывая, адаптируя их для себя, для своего региона. А где-то и отвергая их, потому что, как показывает практика, далеко не все, что приходит сверху, хорошо и правильно.
Словом, двойная нагрузка.
Но я хочу сказать, что основная задача сегодня — это формирование некоего смыслового пространства в регионе. Для этого необходимы дискуссионные площадки, которых сегодня в регионах, к сожалению, мало…
— А почему мало?
— В том числе потому, что на местах боятся. Местная, региональная элита задавлена коррумпированной бюрократией.
Фактически смертельно для любого региона и то, что в процессе формирования и принятия решений участвуют лишь политико-административные и бизнес-элиты, которые редко принимают во внимание мнение профессиональных, научных, интеллектуальных сообществ.
Перед системной бюрократией и национальной элитой стоят принципиально разные задачи. Если говорить совсем грубо, то перед системной бюрократией стоит задача собственной выгоды, а перед национальной элитой должна стоять цель выгоды для державы. «Моя выгода должна оборачиваться выгодой для страны» — эта формула, в общем, сегодня не работает. В лучшем случае есть другая формула: «выгодно территории, значит, и мне лично немножко достанется». В худшем — «мне выгодно, и кроме этого меня ничто не интересует».
— А есть ли вообще в регионах эти элиты — профессиональные, научные, образовательные, интеллектуальные, духовные?
— Несомненно. Страна наша не обеднела ни талантами, ни интеллектом. Другое дело, что они в большинстве регионов не находятся в ситуации, когда могут выражать свои лучшие качества.
— Но кто должен включать эти элиты в процесс обсуждения и принятия решений? Сами пробьются или, как всегда, будут сверху заставлять?
— Знаете, есть хорошая фраза: «Помогайте талантам, посредственность сама пробьется». К сожалению, сегодня есть очень сильный разрыв между властью и обществом. Население живет само по себе, а власть сама по себе, и роль региональной в том числе элиты — быть проводником между ними.
Поделиться
