Спросить у Путина. Что ждали от президента челябинские журналисты
28 Декабря 2016
Фото: с официального сайта президента России
Главный вопрос, который был практически у всех, получивших аккредитацию на встречу с президентом, один: удастся ли задать свой вопрос?
Традиции подобных медиафорумов ведут отсчет с 2001 года. С тех пор менялось количество участников, продолжительность пресс-конференций, а также их место. Они проходили и в Кремле, и в Центре международной торговли на Краснопресненской набережной. Нынешняя, 12-я по счету, установила рекорд по численности: на встречу с президентом аккредитацию получили 1437 представителей российских и зарубежных СМИ.
Периметр безопасности
Впервые в этом году произошел перенос встречи с журналистами, о чем их уведомили только 21 декабря. Причину долго объяснять не пришлось: 22 декабря прощались с послом РФ в Турции Андреем Карловым, который был убит в Анкаре. И президент принял решение прийти на панихиду. Тысяче командированных корреспондентов пришлось спешно продлять на сутки проживание в гостиницах и переоформлять даты вылета. Возможно, именно тогда пришло понимание, что терроризм действительно слишком близко.
Об этом же говорили и беспрецедентные меры безопасности по отношению к пишущей и снимающей братии. Первый и основной периметр был на входе в бизнес-центр — с металлоискателями, контактным досмотром и выворачиванием карманов. Проверка перед посадкой на самолет на этом фоне выглядела безобидным
подглядыванием. Второй пункт контроля — уже при входе в зал, где содержимое сумок изучали с фонариками, а бутилированную воду складывали на отдельный стол. Действия не слишком гуманные, учитывая, что сидеть в зале придется не меньше трех часов. Но, можно сказать, весьма предусмотрительные, потому что организму не прикажешь. Те, кто перед началом пресс-конференции без контроля «разговлялись» осетинскими пирогами, слойками, бутербродами, хачапури, пирожками и прочим продуктовым изобилием, налегали на чай и кофе со сливками не считая чашек, вскоре это поняли.
Особое внимание служб контроля — заготовленным плакатам. Излишне неформатные просили оставить, чтобы не мешать видеосъемке, а остальные «подвергались цензуре». Но потом пропускали всех. Причем даже с весьма сомнительными бумажными вопросами вроде «Есть ли пивнушка у Кремля?». К слову сказать, президент разглядел в зале этот вопрос, но развивать его не стал.
«Садись, Маша»
Журналистский улей загудел еще за пару часов до пресс-конференции. Кто-то вел прямую трансляцию, комментирую каждую минуту перед встречей с Путиным, другие брали друг у друга интервью одного и того же содержания: какой вопрос вы хотите задать президенту? И вправду, там в зале шанс один из тысячи, а здесь есть возможность выдать вопрос президенту под запись, а может, и в прямой эфир. Спецкор газеты «Вечерний Ярославль» Евгений Новиков принес на встречу с президентом плакат с призывом спасти реку Волгу. Эколог оказался и активным борцом с коррупцией. После тирады в пользу чистоты реки он принялся клеймить позором главных коррупционеров страны в генеральских кителях. Видеооператоры предпочли выключить камеры.
Весьма лаконичен был и президент, которого попросили прокомментировать коррупционный скандал с Алексеем Улюкаевым. Он тут же сообщил, что с Улюкаевым не разговаривал, а предоставленные оперативные материалы достаточны для того, чтобы отстранить его от занимаемой должности в связи с утратой доверия. «А во что это выльется в завершении, мы посмотрим по результатам рассмотрения дела в суде», — резюмировал Путин.
Вдоль объективов и микрофонов, выставленных в фойе, фланировала и Мария Соловьенко. Приморская журналистка, вошедшая в историю в 2012 году ярким диалогом с президентом: «Вас как зовут? Мария? Маш, садись». «Спасибо, Вова», — не осталась тогда в долгу Мария. И спустя четыре года она несла себя вдоль коллег. Моя попытка сделать фото на телефон была пресечена на корню. «Снимать меня не надо, — девушка с Приморья была категорична. — Сначала представьтесь: кто, откуда. Объясните, какие ко мне есть вопросы. А потом я уже решу, можно меня фотографировать или нет». Воспитание заставило проглотить порцию мата, поэтому Маша-Мария услышала только «Спасибо, Маша. До свидания».
От любви до ненависти
«Звездная болезнь», — комментировала Лилия Горохова, невольный свидетель моего фиаско. Журналист из Салехарда уже не в первый раз приезжает на пресс-конференцию в надежде быть услышанной президентом. «Все эти плакаты, надувные шарики и песни-кричалки на Пескова не действуют, — рассуждала Лилия. — Не знаю, как привлечь его внимание, но надеюсь, что мне повезет».
Ей не просто повезло. Представительницу Ямала вызвал на разговор сам Путин, взяв на время роль модератора, и вот ему пришлось уже отвечать сразу на два ее вопроса. Один из них касался начала строительства Северного широтного хода, а другой — регионов-доноров, за счет которых все чаще решают вопросы менее успешных соседей.
«Вот вы только что сказали о необходимости осуществления проекта «Северный широтный ход». Как вы думаете, вы в состоянии все это сделать сами? Нет, — вместе залом рассуждал Путин. — Значит, вам тоже нужна помощь, правда? Поэтому практика Минфина, которая называется «выравнивание доходов различных регионов», является правильной. И если какой-то из регионов получает сверхдоходы, исходя из наличия в этом регионе природных ресурсов, то мы должны помнить, что это общенациональные природные ресурсы. И все граждане Российской Федерации, где бы они ни проживали, должны пользоваться одинаковыми правами».
В этот раз Владимиру Путину задали 67 вопросов, ответы на которые заняли почти четыре часа. Спрашивали об экономике, выборах в США и целесообразности досрочных выборов президента в России. Дважды почему-то интересовались названием для Керченского моста, поляки вновь просили объясниться по авиакатастрофе с президентом. Были вопросы про пенсии, о ситуации в Алеппо…
Переизбыток общения почувствовался, когда журналисты уже стоя принялись выкрикивать вопросы и свои регионы. А потом потребовали от Путина ответить на вопрос о любви. «Нам заканчивать надо уже, — нашел ответ Владимир Владимирович. — А то любовь быстро в ненависть переходит, если мы с вами пересидим».
Периметр безопасности
Впервые в этом году произошел перенос встречи с журналистами, о чем их уведомили только 21 декабря. Причину долго объяснять не пришлось: 22 декабря прощались с послом РФ в Турции Андреем Карловым, который был убит в Анкаре. И президент принял решение прийти на панихиду. Тысяче командированных корреспондентов пришлось спешно продлять на сутки проживание в гостиницах и переоформлять даты вылета. Возможно, именно тогда пришло понимание, что терроризм действительно слишком близко.
Об этом же говорили и беспрецедентные меры безопасности по отношению к пишущей и снимающей братии. Первый и основной периметр был на входе в бизнес-центр — с металлоискателями, контактным досмотром и выворачиванием карманов. Проверка перед посадкой на самолет на этом фоне выглядела безобидным
подглядыванием. Второй пункт контроля — уже при входе в зал, где содержимое сумок изучали с фонариками, а бутилированную воду складывали на отдельный стол. Действия не слишком гуманные, учитывая, что сидеть в зале придется не меньше трех часов. Но, можно сказать, весьма предусмотрительные, потому что организму не прикажешь. Те, кто перед началом пресс-конференции без контроля «разговлялись» осетинскими пирогами, слойками, бутербродами, хачапури, пирожками и прочим продуктовым изобилием, налегали на чай и кофе со сливками не считая чашек, вскоре это поняли. Особое внимание служб контроля — заготовленным плакатам. Излишне неформатные просили оставить, чтобы не мешать видеосъемке, а остальные «подвергались цензуре». Но потом пропускали всех. Причем даже с весьма сомнительными бумажными вопросами вроде «Есть ли пивнушка у Кремля?». К слову сказать, президент разглядел в зале этот вопрос, но развивать его не стал.
«Садись, Маша»
Журналистский улей загудел еще за пару часов до пресс-конференции. Кто-то вел прямую трансляцию, комментирую каждую минуту перед встречей с Путиным, другие брали друг у друга интервью одного и того же содержания: какой вопрос вы хотите задать президенту? И вправду, там в зале шанс один из тысячи, а здесь есть возможность выдать вопрос президенту под запись, а может, и в прямой эфир. Спецкор газеты «Вечерний Ярославль» Евгений Новиков принес на встречу с президентом плакат с призывом спасти реку Волгу. Эколог оказался и активным борцом с коррупцией. После тирады в пользу чистоты реки он принялся клеймить позором главных коррупционеров страны в генеральских кителях. Видеооператоры предпочли выключить камеры.
Весьма лаконичен был и президент, которого попросили прокомментировать коррупционный скандал с Алексеем Улюкаевым. Он тут же сообщил, что с Улюкаевым не разговаривал, а предоставленные оперативные материалы достаточны для того, чтобы отстранить его от занимаемой должности в связи с утратой доверия. «А во что это выльется в завершении, мы посмотрим по результатам рассмотрения дела в суде», — резюмировал Путин.
Вдоль объективов и микрофонов, выставленных в фойе, фланировала и Мария Соловьенко. Приморская журналистка, вошедшая в историю в 2012 году ярким диалогом с президентом: «Вас как зовут? Мария? Маш, садись». «Спасибо, Вова», — не осталась тогда в долгу Мария. И спустя четыре года она несла себя вдоль коллег. Моя попытка сделать фото на телефон была пресечена на корню. «Снимать меня не надо, — девушка с Приморья была категорична. — Сначала представьтесь: кто, откуда. Объясните, какие ко мне есть вопросы. А потом я уже решу, можно меня фотографировать или нет». Воспитание заставило проглотить порцию мата, поэтому Маша-Мария услышала только «Спасибо, Маша. До свидания».
От любви до ненависти
«Звездная болезнь», — комментировала Лилия Горохова, невольный свидетель моего фиаско. Журналист из Салехарда уже не в первый раз приезжает на пресс-конференцию в надежде быть услышанной президентом. «Все эти плакаты, надувные шарики и песни-кричалки на Пескова не действуют, — рассуждала Лилия. — Не знаю, как привлечь его внимание, но надеюсь, что мне повезет».
Ей не просто повезло. Представительницу Ямала вызвал на разговор сам Путин, взяв на время роль модератора, и вот ему пришлось уже отвечать сразу на два ее вопроса. Один из них касался начала строительства Северного широтного хода, а другой — регионов-доноров, за счет которых все чаще решают вопросы менее успешных соседей.
«Вот вы только что сказали о необходимости осуществления проекта «Северный широтный ход». Как вы думаете, вы в состоянии все это сделать сами? Нет, — вместе залом рассуждал Путин. — Значит, вам тоже нужна помощь, правда? Поэтому практика Минфина, которая называется «выравнивание доходов различных регионов», является правильной. И если какой-то из регионов получает сверхдоходы, исходя из наличия в этом регионе природных ресурсов, то мы должны помнить, что это общенациональные природные ресурсы. И все граждане Российской Федерации, где бы они ни проживали, должны пользоваться одинаковыми правами».
В этот раз Владимиру Путину задали 67 вопросов, ответы на которые заняли почти четыре часа. Спрашивали об экономике, выборах в США и целесообразности досрочных выборов президента в России. Дважды почему-то интересовались названием для Керченского моста, поляки вновь просили объясниться по авиакатастрофе с президентом. Были вопросы про пенсии, о ситуации в Алеппо…
Переизбыток общения почувствовался, когда журналисты уже стоя принялись выкрикивать вопросы и свои регионы. А потом потребовали от Путина ответить на вопрос о любви. «Нам заканчивать надо уже, — нашел ответ Владимир Владимирович. — А то любовь быстро в ненависть переходит, если мы с вами пересидим».
Поделиться
