В России до сих пор нет практики непрерывного контроля за выбросами промышленных предприятий

Нынешней весной Челябинская область возглавила Топ‑10 самых экологически неблагополучных регионов России. Среди причин длительного нахождения в аутсайдерах традиционно называют аварию 1957 года на «Маяке». Однако специалисты предлагают посмотреть на проблему глубже и шире. Наш сегодняшний гость — эксперт Министерства природных ресурсов и экологии России Оксана Цитцер.

Без клумбочек — не стандарт!

— Если вспомнить историю, то развитие современного Челябинска начиналось еще в предвоенные годы, с индустриализацией края.

— Для того, чтобы промышленность здесь активно развивалась, необходимо было формировать ее в комплексе — со всеми звеньями, начиная от черной и цветной металлургии и заканчивая атомным объектом. Из-за этого и создавались большие проблемы, несмотря на то, что изначально все было очень даже неплохо — тот же Челябинский металлургический завод, например, был построен по всем передовым по тому времени технологиям. И до сегодняшнего дня здесь существует очень серьезная санитарно-защитная зона. И практически не было по розе ветров потоков загрязнений в сторону жилых кварталов. Однако, судя по многим данным, за последние год-два роза ветров серьезно изменилась. Причем не только на территории Челябинска, но и некоторых городов и районов области. Например, на территории Карабаша.

Плюс к чисто экологическим факторам следует добавить рост населения. Значительно изменились технологии на предприятиях, где‑то увеличился объем производства, закрываются старые цеха, но появляются новые цеха с большим пылевым выбросом, к большой выхлопной трубе свою долю добавляет и ЧЭМК. Так что ситуация с загрязнением в Челябинске очень и очень серьезная. Ее можно сравнить разве что с экологией Новокузнецка или, может быть, Кемерова. И можно пойти дальше экологических проблем и коснуться экономики. Если названные и многие другие металлургические предприятия Южного Урала не внесут нужные нормативы, мы не сможем конкурировать со своей продукцией на европейском рынке.

Мне приходилось проверять предприятия одной из нефтянных компаний. В Ярославле все у них в цветочках и лужайках! Мне отвечают: а иначе мы не можем! Есть экологический стандарт, регулирующий содержание вредных веществ в выхлопных газах, введенный в Евросоюзе еще в 2005 году — так называемый Евро‑4. Без этих клумбочек, дескать, нашу «нефтянку» не возьмут!

Сегодня на многих предприятиях начинают понимать, что если не выполнять эти, в общем‑то элементарные и естественные требования, то их продукция окажется невостребованной. Я была на Челябинском цинковом заводе, встречалась с менеджерами предприятия — очень грамотными специалистами, и нашла понимание в этом вопросе.

Куда пойдет руда?

— Сегодня идет шум вокруг ЧЭМК.

— Технология очистки — это во-первых. Во-вторых, если все же расширять предприятие, то его филиалы должны быть в других местах. Но расширять на том же месте объемы предприятия ни в коем случае нельзя. Поэтому, когда я услышала о том, что у нас будут открываться еще два медных ГОКа, у меня сразу возник вопрос: куда пойдет руда? Где будет увеличиваться объем производства? Если цинковые месторождения на Аркаиме собирались разрабатывать, то я сразу связалась с цинковым заводом и задала им вопрос: куда пойдут отходы? Где будут увеличиваться мощности?

После последних переговоров со специалистами цинкового завода выяснилось, что они все-таки закрыли этот вопрос — они не будут разрабатывать цинковые месторождения на Аркаиме. Рассматриваются аналогичные варианты с Казахстаном.

— О проблемах ртутного загрязнения окружающей среды говорят уже лет десять…

— Да, эксперты Минприроды России и Ростехнадзора, ряда российских НИИ совместно с зарубежными коллегами давно уже занимаются проблемами ликвидации загрязнения Арктики. Объемы накопленных к началу «нулевых» годов на территории России ртутьсодержащих отходов превышали один миллион тонн. В рамках этих исследований отмечалось, что особенно опасная ситуация, характеризующаяся загрязнением обширных территорий и воздушной и водной эмиссией соединений ртути, включая трансграничные переносы, сложилась вблизи некоторых российских предприятий.

В процессе сбора и анализа информации об источниках эмиссии ртути в России были проанализированы данные по отраслевым предприятиям. Среди российских угольных ТЭЦ были выделены Аргаяшская ТЭЦ (г. Озерск), Челябинские ТЭЦ‑1 и ТЭЦ‑2. Среди предприятий, производящих цемент: ОАО «Уралцемент» (г. Коркино), Челябинский цементный завод. Среди предприятий цветной металлургии: Челябинский цинковый завод, ЗАО «Карабашмедь», ЗАО Кыштымский медеэлектролитный завод.

«Экзотика» выбросов

— И все-таки общественники видят, например, в ситуации вокруг ЧЭМК некую двойную бухгалтерию, двойные стандарты, когда с одной стороны, Росприроднадзор докладывает о том, что все, дескать, хорошо. С другой стороны, жители мегаполиса, попадающие под влияние выбросов, реально ощущают на себе последствия выбросов формальдегида, бензопирена, марганца и прочей «экзотики».

— Вы понимаете, вот в связи с той же  самой ртутью я объездила все наши властные структуры области, переговорила со всеми чиновниками и экспертами. Вопрос вот в чем. По сегодняшним нормативным документам, предприятия, как это ни парадоксально звучит, не нарушают санитарно-эпидемиологических и других норм — они действуют по закону. Но эти законодательные нормативы не предусматривают все возникающие сегодня ситуации. У нас до сих пор нет практики непрерывного контроля, что как раз бы и решило все больные вопросы, а не разговоры о резком изменении климата.

Сегодня необходимо наверху всю эту систему менять. То есть в Министерстве природных ресурсов и экологии РФ должны в срочном порядке разрабатывать новые нормативные требования. Уже поставлен вопрос по ртути. До сих пор нет нормативов выброса ртути в воздух. В ОАО «НИИ Атмосфера», являющемся научно-методическим центром в области атмосфероохранной деятельности РФ, как раз и должны разрабатываться эти требования.

Главная методологическая ошибка заключается в том, что пытаются давить на предприятия или на контрольные органы. При этом почти не задумываются о том, а почему это случилось? Но если уж давить, то делать это надо грамотно. Спрашиваем: почему, например, ночью вы не можете произвести выброс?
— А у нас такой регламент, — отвечают.

— А что нужно сделать, чтобы сделать этот регламент более гибким? Может быть, создать соответствующую оперативную службу.
Обратите внимание на последние реорганизации в структурах российских министерств и ведомств. Чрезвычайная ситуация, сложившаяся на Дальнем Востоке, где задействованы спасатели и армейские подразделения, подтолкнули экспертов к мысли реорганизовать МЧС и подчинить его Минобороны. Считаю идею эту вполне резонной: аппарат МЧС будет сокращен, а само министерство превратится в службу, подведомственную Минобороны. Армия при этом возьмет на себя новые функции, связанные с ликвидацией последствий стихийных бедствий, а система взаимодействия между военнослужащими и спасателями укрепится.
Это логично еще и потому, что армия  и так достаточно активно участвует в ликвидации последствий различных ЧС, однако средства на эти работы в бюджете Минобороны не предусмотрены. А так, согласитесь, не может быть министерства по планированию чрезвычайных ситуаций. Такого и в мире нет нигде. Конечно, я не имею в виду спасательные службы — без них никак не обойтись. Эту же идею возможно экстраполировать и в сферу экологической безопасности.

Этика природопользования

— Что для вас понятие этика природопользования?

— Мы еще в 1990 году разработали кодекс именно с таким названием. Он был опубликован в газете «Правда» — с тем, чтобы все партии и все движения положили его в основу своей деятельности. И потом бы с них спросили, как они все это выполняют.
Наша этика предполагает некое подобие тех священных предписаний, десяти заповедей. Буквально применим и принцип Гиппократа: «Не навреди!»

Я уверена, что нашим сельским дедушкам и бабушкам нет смысла объяснять особенности этой этики природопользования. Им и без всяких заумных слов понятно, что такое культура поведения, культура производства. И вообще слово «экология» — искусственное слово.