Выстрел в себя. Александр Черепанов ставит спектакль о лидере рок-группы Nirvana

Выстрелит ли ружье, которое в 1994 году стало причиной смерти 27-летнего музыканта, прозвучит ли хит Smells Like Teen Spirit, узнаем на премьере. Режиссер спектакля Александр Черепанов не идет за зрительскими ожиданиями, не боится ломать шаблоны. В интервью узнали, какую тему он осмысляет на этот раз и почему через творчество Кобейна.

— Приступая к работе, как вы определяете тему — то, о чем хотите поставить спектакль?

— Я, как правило, могу окончательно сформулировать для себя тему, только когда вижу сделанный спектакль. Такого нет, что я сижу и думаю, какую бы тему взять. Ходишь, смотришь, слушаешь, читаешь, приглядываешься. Потом вдруг цепляешься за текст, фразу, музыкальную тему, обрывок мысли. Похоже на попытку сказать то, что невозможно сказать, объяснить необъяснимое. Это всегда мучительно, потому что слов таких нет в языке.

Моя тема — смерть. Рано или поздно нас всех ожидает эта «радостная» встреча. Нужно ли об этом говорить, как и с кем? Является ли это совершенным финалом или это начало чего-то другого, стремление к распаду? Я недавно в Тагиле поставил спектакль («Хармс. Всёничего» в Новом молодежном театре Нижнего Тагила. — Прим. ред.). Дети смеются, всё прекрасно. Но там красной нитью идет эта тема. Я сам смотрю, и мне жутко…
   

Фото предоставлено пресс-службой Челябинского театра драмы

— Спектакль про Кобейна тоже вырос из этого поиска?

— Сначала появилась идея сделать спектакль про этого человека, потому что я не видел о нем спектаклей. Потом начал думать, как сделать. Хотелось попробовать разобраться, что человек ощущает в момент, когда понимает: он что-то не то сделал. Что это за чувство, которое заставляет стрелять в себя из ружья?

— То есть Кобейн, возможно, застрелился из-за ощущения, что пошел не туда?

— Скорее, из-за ощущения, что у него вдруг отняли что-то личное. Он в какой-то момент понял, что перестал быть собой, перестал принадлежать себе. Он вдруг стал иконой, идолом в каком-то смысле. Получается, цель, которую он преследовал, ради которой становился Кобейном, писал музыку, вдруг поменяла полюса. Но это только мои ощущения. Сложно сказать, как было на самом деле. Мне стало интересно этот момент рассмотреть в спектакле. Вопрос: кто или что нами движет? Вот мы говорим «творец», «художник». А кто это? Можно ли сказать, что каждый человек — творец своей жизни? Мы делаем жизнь или все уже детерминировано?

— Специально для этого проекта вам писали пьесы шесть драматургов. С чем это связано?

— Сначала я понял, что не хочу делать его биографию и использовать песни. Не хотелось идти в лоб. Но нужна была основа, причем разные тексты. Я обратился к драматургам. Это Ирина Васьковская, Дарья Уткина, Роман Дымшаков, Семен Вяткин, Екатерина Гузёма из Екатеринбурга и Алексей Житковский из Нижневартовска. Они написали очень интересные и разные тексты. Но это не значит, что будет просто шесть пьес подряд. Мы их раздробим и соединим в нелинейный сюжет.

— Одна из ваших следующих работ — «Завтра была война» по Борису Васильеву в Молодежном театре.

— Это будет не про войну. Про свободу, скорее. Про степень свободы, ее меру. И ее подавление. Про какой-то личностный суверенитет, право сказать свое мнение, Это в том числе и про украденное детство, украденную жизнь. Важно, что герои повести — школьники, молодые люди, которым пытаются внедрить какие-то мысли. Мне кажется, это очень соотносится с тем, что происходит сегодня.