Шапки и гуси. Удивительные совпадения на сцене театра кукол
Недавно главный режиссер Челябинского театра кукол вернулся из Москвы с дипломом международного фестиваля. Дело в том, что в ноябре объявили победителей Большого детского фестиваля. Лауреатом в номинации «Лучший спектакль театра кукол для детей в старшей возрастной категории» стала постановка Александра Борока «Полонез Огинского».
— Александр Владимирович, какие эмоции вы испытали, услышав, что жюри присудило вам победу?
— Удивление. А потом большую радость за актеров. Ведь их труд был замечен и высоко оценен жюри. Радость и гордость за театр, за всех тех, кто работал над постановкой, вкладывал в нее душу. Знаете, на фестивале была одна особенность: победителей определяло независимое детско-юношеское жюри, в состав которого вошли юные актеры, музыканты, художники, спортсмены… У них не было сформированных предпочтений, симпатий и антипатий. Они оценивали конкурсные показы исходя из того, как откликнулся тот или иной спектакль в сердце. И это хорошо, на мой взгляд.
Награждение на Большом Детском фестивале. Фото Галины Фесенко
— Как московские зрители восприняли спектакль «Полонез Огинского»?
— Хорошо восприняли, смотрели затаив дыхание.
Сложная тема
— Как вы лично относитесь к Великой Отечественной войне? Насколько эта тема вам дорога, важна, откликается в сердце?
— Все, что связано с Великой Отечественной войной, очень трагично. Тема эта ни в коем случае не праздничная, не пафосная, а скорее, скорбная и печальная. Поэтому кричать и размахивать флагами по этому поводу совсем не хочется. А если ставить спектакль на эту тему, то, как мне кажется, делать это надо с большим уважением к ветеранам и глубокой памятью к погибшим на войне. Огромное количество людей умерло на фронте и в тылу. Тема сложная, неоднозначная. Победа — это не все, что связано с войной… Хотя у нас в репертуаре есть спектакль «Победа». Он о тех людях, которые победили и возвращаются назад. По пути домой они поют душевные песни. Мы старались найти малоизвестные, незнакомые широкой публике композиции тех лет.
— После просмотра «Полонеза» запоминается страшный немецкий солдат с большой головой и руками.
— Этот образ символизирует фашизм, большую, страшную, неуправляемую силу. Мы не захотели делать просто маленького человечка-солдатика. Огромная кукла с гигантскими руками лучше передает смыслы. Художник спектакля Захар Давыдов придумал именно так. Вообще спектакль родился во многом благодаря Захару. Очень давно, в детстве, он увидел фильм «Полонез Огинского», который его задел по-настоящему. И он решил, что когда-нибудь обязательно вернется к этому материалу. Именно Захар написал пьесу по знаменитой киноповести… И вот спустя годы его мечта воплотилась в жизнь — появился полноценный спектакль на сцене театра.
— Вы согласны с утверждением, что «семь нот способны в тяжелую минуту выручить скорее, чем семь пуль»?
— По-всякому бывает. Хотелось бы верить, но не знаю, так ли это.
— У вас очень много музыкальных спектаклей… Вы верите, что сила музыки способна вдохнуть силу в человека?
— Возможно… Делая спектакли, я прежде всего стараюсь воплотить в жизнь свои идеи, замыслы, нереализованные мечты (так же, как это случилось у Захара Давыдова). Музыка, безусловно, имеет свою драматургию. Для меня она всегда очень интересна! Поэтому мы иногда обращаемся к этому языку, способу выражения, создавая музыкальные постановки. Премьерный балет «Петрушка», к примеру, до краев наполнен музыкой. Джаз-рок к спектаклю написал Андрей Занога.
— У кого из постановочной команды родилась ассоциация танковых пушек и труб органа?
— А это решение Захара. Именно он придумал такую сцену.
— Любовь к Родине, непобедимая сила музыки, ностальгия по Первомаю выплескиваются на сцену в конце спектакля «Полонез Огинского». Но они не бурлят, а растекаются, как море слез… Расскажите, как рождалась финальная сцена.
— Она сначала рождалась на бумаге у Захара. Затем мы придумывали визуальное воплощение, создавали куклы и декорации. И только потом пытались соединить все вместе. Параллельно шла активная работа с композитором Андреем Заногой, который тонко прочувствовал материал и придумал невероятно красивую музыку. Несмотря на то что существует тот самый «Полонез Огинского», в спектакле звучат еще и авторские композиции. Все компиляции, переходы — работа Андрея. Таким образом, финальная сцена и сам спектакль рождался в тесном сотрудничестве художника, композитора, режиссера и актеров.
Чехов вечен!
— Поездка на БДФ — это не единственное участие театра кукол в международных фестивалях. Этой осенью ваш коллектив ездил на «Рязанские смотрины».
— Верно, мы возили спектакль «Каштанка». Зрителям он понравился и запал в душу. Стоит сказать, что «Рязанские смотрины» не призовой фестиваль, поэтому каждый театр может учредить свой приз любому понравившемуся творческому коллективу, режиссеру или актеру. И наша «Каштанка» получила несколько таких подарков. А еще нам вручили красивый диплом-гравюру, это такой своеобразный диплом участника «Рязанских смотрин».
— Несколько вопросов о «Каштанке». Как зрители отнеслись к балладе о собачьей жизни в исполнении челябинского театра кукол? Кто-то подбегал к сцене и кидал монеты?
— Да, вы знаете, на «Рязанских смотринах» оказался один ярый поклонник «Каштанки», бывший главный режиссер Ставропольского театра кукол Григорий Гольдман. Кстати, именно он является неотъемлемой частью фестиваля «Соломенный жаворонок». Так вот, у Григория Менделеевича спектакль вызвал бурю эмоций! И не только у него. К нам подходило много людей, которые признавались в любви к нашей «Каштанке». Они говорили, что видели в своей жизни всевозможные постановки (и без слов, и со словами, и балет, и драму — всякие-всякие-всякие), но то, что они увидели в исполнении челябинских актеров, считают лучшим спектаклем. Приятно слышать такие эпитеты!
— Как вы считаете, чеховский текст не утратил своей актуальности?
— Да. Чехов вечен! Антон Павлович — один из тех авторов, тексты которого попадают прямо в сердце. Отличительная черта его таланта — гуманность и сердечная теплота. Сложно сказать, откуда пришли к нему эти гениальные тексты, кто их ему «протранслировал», но уверен: рассказы, пьесы и повести еще долго-долго не утратят своей актуальности. Ведь Чехов писал не о сиюминутных вещах, напротив, он говорил о вещах вечных.
— Именно поэтому вы решили включить «Каштанку» в репертуар театра?
— Почему «Каштанка» попала в репертуар Челябинского театра кукол? Здесь много разных причин. Одна из них: наш театр начинался в 1935 году именно с «Каштанки». Да и вообще, «Каштанка» должна быть в современном репертуаре! И мы все очень рады, что у нас появилась именно такая «Каштанка». Большая благодарность режиссеру Петру Васильеву, художнику Алевтине Торик и, конечно же, композитору Николаю Морозову за их труд и прекрасный спектакль!
— Дрессированные звери (гусь, кот и свинья) у Чехова описаны очень скупо. В спектакле они стали полноценными образами. Как вы лично относитесь к этому решению?
— Я очень положительно к этому отношусь! Если бы Антон Павлович стал описывать подробно каждого персонажа, то, наверное, этот рассказ превратился бы в повесть. А у него, наверняка, были другие планы на «Каштанку».
Постановочная команда с самого начала детально продумывала образы гуся, кота, свиньи и собачки. Заметьте, они в спектакле не разговаривают по-человечески, но активно общаются, каждый на своем языке. Ярко выражают всевозможные эмоции: радость, восторг, грусть, тоску. Мне очень нравится спектакль, то, как он сделан, как придуман. Это качественная, добротная ансамблевая работа!
Неразрешенный вопрос
— Удивительная вещь… И в «Каштанке», и в «Полонезе Огинского» присутствует одинаковый персонаж — гусь, за судьбой которого невольно следишь и переживаешь. Почему гуси становятся героями-друзьями в этих двух, казалось бы, не связанных между собой историях?
— Для меня это тоже очень интересный вопрос, потому что не только гуси, но и шапки в этих спектаклях практически одинаковые.
Когда я наблюдал за репетициями «Каштанки», параллельно работая над «Полонезом» (он был полностью придуман, и создавалась его материальная часть), я обратил внимание на это совпадение. Следует отметить, что Каштанка проносит шапку своего хозяина через весь спектакль, и в конце постановки шапка на глазах у зрителей возвращается Луке Александровичу. Подобная история случается и в «Полонезе Огинского». Шапка тоже возвращается… Понимаете?
Да, и гуси в этих двух спектаклях очень схожи. Невероятно просто! Признаюсь, это не было специально задумано или заимствовано. Случайное совпадение. Для меня это какой-то неразрешенный вопрос. Да и разрешать его не вижу смысла. Так вот сложилось.
— Кстати, в этих двух спектаклях еще есть общий момент — настроение.
— Наверное, да… Настроение очень схожее.
— Гусь Иван Иванович в «Каштанке» гибнет в цирке в результате несчастного случая, гусь в «Полонезе Огинского» тоже погибает…
— Верно, в «Полонезе» гусь не уцелел: дядя Степан его с собой забрал на небо. В конце спектакля гусь снова появляется, но уже в образе ангела, который приходит за дедушкой...
— Расскажите, как создавалась сцена с поющими бабушками? Она очень душевная, фольклорная, сентиментальная…
— Да, именно в этот момент дядя Степан берет на руки гуся и собирается уходить… Василек тоже стремится уйти. Но Степан не разрешает ему это сделать. И поэтому Василек остается дальше жить на земле. А дядя Степан тихо под песни бабушек уходит, забирая гуся с собою. В этой сцене мы видим такое место, некий рубеж. Развилка, где решаются судьбоносные вопросы: либо ты уходишь, либо остаешься. Такое своеобразное место принятия решений. И опять же мы думаем, что мы сами принимаем эти решения, но чаще всего нам это только кажется.
Поделиться