Три сестры в вишневом саду

«Современник» привозит в Челябинск два чеховских спектакля

— Если мы и заслужили любовь зрителя, — это производное. Самое главное доверие к бренду «Современник», — говорит Галина Волчек

— Соответствовать бренду «Современник» на протяжении пятидесяти лет скорее невероятно, чем реально?

— Театр не может быть современным в буквальном смысле слова. Им может быть то, что приобрело не уровень случая, а высоту явления. Театр вторичен, и чем глубже он осмысливает явления, тем глубже и сильнее его собственные законы осмысления. Это не значит, что мы никогда не ошибались. Были поражения. До конца правду мы говорить не смогли. Тогда ее никто не мог говорить, но врать — никогда не врали. В лучшем случае обходили какие-то темы. И поэтому зритель закрепил за нами особенное место, которое кто-то называет доверием.

— Нынешнее время вам интересно? Если да, то чем?

— Любое время может быть интересным если из него выходит некий принцип закономерностей. А пока наше время рваное, кусками существует. Мы, слава богу, дождались того момента, когда можем не ждать приемную комиссию на выпуске спектакля, которая либо скажет да, либо нет. Но других проблем не убавилось, и появились новые.

— Режиссура не женская профессия. Так принято считать. Женщина-режиссер редкое явление. Чего вам стоит заниматься мужской профессией?

— Есть хорошая режиссура и есть плохая. Кстати в женском роде нет такого слова. Хотя даже летчица есть, а режиссерши нет (смеется). Если женской режиссурой считать некое женское сентиментальное рукоделие, то его выдают иногда и мужчины. А женщины… Ну что же есть женщины-режиссеры даже в кино, но их немного, потому что это безумно сложная профессия

— А были в вашей творческой жизни обиды от непонимания или ощущения недооцененности и даже разочарования в профессии?

— Вы знаете, Бог мне помог. Что до обид — они всегда бывают. Способность их объяснить и простить, вот что важно. У меня практически нет людей, на которых я бы сохранила обиду. Это может быть совершенно другое — неприятие того или иного человека. Но в основе не обиды и не критика. Я вообще остро воспринимаю несправедливость, если она касается нашего театра. Меня может разгневать критика…

— А она вам сейчас важна?

— Она мне не нужна вот уже более двадцати лет. Не потому, что я возгордилась или возрадовалась. Ни в коем случае. Я поняла что нынешняя критика настолько ангажирована… Я просто еще застала замечательных настоящих критиков, эти люди любили предмет, которым занимались. Это не были молодые люди и девушки, не поступившие на актерский или режиссерский и потом за то всю жизнь мстящие. А сегодня я не читаю пасквили. В одном телевизионном интервью я, осмыслив нынешний театральный день в прессе, поняла, что это — кутюрье, которые моду объявляют на то или другое. Вот этот спектакль или, как говорят сегодня, «проект — модный, режиссер модный, артист модный»… А не модный значит — отстой. Мне это читать противно и слушать…

— Ваши артисты также модные медийные лица.

— Понимаю. В этой трудной жизни непросто выживать. У нас в театре в основном люди понимают где есть границы дозволенного.

— Принято считать, что у Табакова, вами любимого артиста и руководителя двух театров, сильная мужская труппа. А у Галины Волчек самая элитная — женская?

— (Смеется). Это давно кем-то навешено. Куда девать тогда наших исторических звезд Олега Даля, Евгения Евстигнеева, Михаила Казакова? Пять лет назад пришел из Ростова Вячеслав Ветров—Вершинин в «Трех сестрах». Он один из лучших артистов этого поколения в Москве. Тоже самое могу сказать о Сергее Юшкевиче. Я уже не говорю про Гафта, Квашу, Фролова, Гармаша… И молодое поколение: Артур Смолянинов, Хованский, Стебунов. И это — не мужская труппа?

— Вы привозите два спектакля по Чехову «Вишневый сад» и «Три сестры». Редакции последние. Надеюсь, выбор названий не к чеховской дате?

— У меня свое отношение к Чехову, свое понимание. Чехова присвоил весь мир: от Японии до Малайзии. Это не случайно. Он настолько уникален в познании человеческой природы, что дает повод каждый момент проживать с ощущением жизни за окном. Я не люблю вульгарного осовременивания, когда Гамлета одевают в рваные джинсы. Мне кажется, что Чехов дает возможность осмысливать интонацию сегодняшнего человека во все времена. Я ставила много Чехова в Европе. И в Америке, в Нью-Йоркском знаменитом университете (его заканчивала Мерил Стрип и другие мировые звезды) ставила «Вишневый сад», в Германии, Венгрии… Каждый новый исторический момент дает повод прочитать Чехова сегодняшними глазами.

— Театр — для творческого человека опыт духовного совершенствования или трагических, возможно, разочарований?

— Не хочу вас рассмешить, хочу рассказать как в Питере мне задали подобный вопрос. Я сказала, что театр перемолол меня, как в мясорубке. Прошло время, я снова лечу в Питер. В самолете открываю журнал и вижу заголовок «Дама из мясорубки». На самом деле — это так, по-другому нельзя. Нельзя так долго сидеть в этом кресле в должности главного режиссера, столько лет держать театр. Это место ревнивое, очень жестокое. Сложный, трудный, прекрасный путь.

— Галина Борисовна, после европейских гастролей Челябинск — менее престижная географическая точка в гастрольных историях «Современника»?

— Это не про меня. Гастроли — необходимая вещь для творческого возбуждения. Вы даже в гости идете — прихорашиваетесь, наряжаетесь. Как бы замечательно дома не было, в гости идешь с радостью. Да, у нас свой зритель в Москве. Они нас могут видеть каждый день. Когда мы приезжаем на гастроли, видим соскучившихся людей, желающих прийти именно на этот театр. Я с удовольствием вспоминаю прошлые гастроли в Челябинске. Вокруг нас тогда объединилось удивительное сообщество умных, интеллигентных людей. Возили нас в красивейший Миасс. И потому все оргмоменты нынешних гастролей я решила быстро. Мы покажем «Трех сестер» и «Вишневый сад».

ЕКАТЕРИНА АНДРИЯНОВА