Тема урока— Пушкин

Театр юных зрителей объединил в один спектакль сцены из «Евгения Онегина» и «Сказку о золотом петушке»

Не знаю, как сейчас, но в мои школьные годы на уроках литературы было принято чтение по ролям. То есть начинали изучать
«Горе от ума» Грибоедова или гоголевского «Ревизора», учитель вызывает к доске нескольких учеников, говорит, на какой странице открыть хрестоматию, и распределяет, кто будет читать за Чацкого, кто за Софью, за Фамусова, Скалозуба… Это были, как правило, увлекательные уроки. Даже если у доски читали не «с выражением», как просил учитель, поскольку не все это умели, все равно образы классических персонажей становились ближе, понятнее.
К тому же школьники учились «играть на публике», перебарывали в себе непростые детские комплексы. А если эти чтения выявляли несколько более-менее способных ребят, можно было создавать школьный драмкружок.
Обо всем этом я вспомнила на спектакле Театра юных зрителей «Играем Пушкина», где первым действием шла премьера
«Евгений Онегин. Главы из романа», поставленная главным режиссером театра, лауреатом премии «Золотая маска», заслуженным деятелем искусств культуры Польши Владимиром Ореновым, а вторым — «Сказка о золотом петушке» в постановке Константина Кучикина, эта премьера состоялась в марте.
26 июня — в день 210-летия со дня рождения Пушкина — две постановки должны были слиться в единый спектакль.

Чтение с выражением
Две части совершенно разные. Сцены из «Евгения Онегина» — ну точно чтение по ролям или спектакль школьного драм-кружка. Те, что обозначены в программке «за Онегина», «за Ленского», «за Татьяну», «за Ольгу», совсем молоды, им не надо прятаться за грим, чтобы убеждать недоверчивых подростков в зале, что Ленскому еще не было восемнадцати, а Онегину в конце романа всего двадцать шесть. Вот тем, кто за Ларина, Ларину, няню Филипьевну, надо наигрывать возраст.
И делается это точно как в школьном драмкружке, где юность не скроешь, ведь все друг друга знают.
Исполнители ролей двух молодых пар во второй и третьей главах немного на котурнах, немного с пережимом, но, как и Татьяна и Онегин из восьмой главы (это уже другие исполнители), искренни, обаятельны. Там, где нужно играть возраст, берется один характерный штамп, для наметки на образ достаточно.
Тот зазор между образом и артистом, который предложен режиссером, дается с трудом, это и у опытных артистов не всегда получается.
Сходство со школьным спектаклем усугубляется еще и бедностью оформления. У спектакля даже нет художника, честно сказано «подбор оформления». На сцене узкая полоска легкой занавески, круглый столик, накрытый скатеркой, словно принесенной из дома, два стула, подсвечник, гусиное перо. Костюмы, хоть и из запасов театра, производят впечатление родительских нарядов, взятых без спроса и не подогнанных по фигурам. Некоторые просто ужасны: ну не может Ольга быть в платье с разрезом от талии, более подходящем для кафешантанной дивы, и в черных сетчатых чулках. И уж можно было бы найти для Татьяны туфли с нестоптанными каблуками…
Кризис? Ну не до такой же степени. Наверное, все же таков замысел: Пушкин в школьном драмкружке. Тогда и неумение читать стихи (а это умение, похоже, в современном театре вообще потеряно) сойдет за прием.
И в этом есть своя прелесть. Сцены из романа звучат так, будто их впервые воспринимают юные, которым пока не под силу освоить глубины «энциклопедии русской жизни», они берут из пушкинской поэмы то, что их волнует: любовь. И ищут созвучие с тем, что переживают сами.
Надо же, на этом спектакле я вдруг впервые обратила внимание, что история, как сейчас это принято называть, «отношений» Татьяны и Онегина — во-площение наивной мечты девочки-подростка, незамечаемой или, чего хуже, отвергнутой одноклассником или мальчиком из старшего класса: «Пройдет время, я стану красавицей, достигну какого-то положения в обществе, он увидит, влюбится, а я скажу, что же ты раньше-то… И — гордо отвернусь».
Смешно? Ну это сейчас, когда вы взрослые. А, помню, лет в пятнадцать я именно об этом и мечтала…

Эне-бене-ряба!
После камерности первой части «Сказка о золотом петушке» обрушивается на зал, как перемена после урока: крики, топот, потасовки — полный выплеск всего, что учителя сдерживают во время учебного часа огромным напряжением сил.
Это густо населенный спектакль, но выделиться в нем всерьез не удается никому. Появится вначале сам Александр Сергеевич при курчавой шевелюре и густых бакенбардах, но его быстренько засунут в массовку. Няня вроде бы начнет сказку, но ее заглушат речевки — что-то вроде «эне-бене-ряба, квинтер-финтер-жаба», многократно повторяемые, да еще и сопровождаемые ударами копий о дерево театральных подмостков…
В отличие от сцен из романа, на «Петушке», похоже, не экономили: есть декорации, хоть и в том же «черном кабинете», обилие ткани, с которой постановщик играет мастерски — из нее и море возникает на глазах, и петушок тоже на глазах рождается… Костюмы сшиты специально, обилие реквизита…
Все ярко, пестро. Много и хорошо поют, движутся с удовольствием: в пластике молодые артисты ТЮЗа чувствуют себя увереннее всего — и на голову, если надо, встанут, и танец живота в шатре шамаханской царицы исполнят.
Правда, за хоровым камланием как-то стало совсем уж плохо слышно то немногое из пушкинского текста, что осталось в спектакле, но театр имеет право перевести слово на язык пластики, музыки и так далее.
Но что хотел театр сказать, я, при всем желании, понять так и не смогла. Сказочный наив ушел, тонкий пушкинский сарказм — тоже.
В программке написано, что спектакль рекомендуется для детей от пяти лет. Не знаю… Радостно покричать вместе с артистами они всегда готовы, как, впрочем, и подростки, которые будут рады качаться в ритме, задаваемом заклинаниями «Эне-бене-ряба, квинтер-финтер-жаба!»

Классный час
ТЮЗ учится. Молодая в основном труппа пока способна не на многое, но время должно работать на нее, если с нею будут работать.
Самое интересное для меня было в самом начале спектакля, когда вышел из зала главный режиссер театра Владимир Оренов, присел на краешек сцены и начал говорить притихшей публике о Пушкине.
Он говорил недолго, просто, но доверительная интонация заставила зал внимать.

Интересно, Владимир Борисович будет открывать так каждый спектакль «Играем Пушкина» или это была лишь дань юбилейной дате?