И наш, и ваш. Впервые в Челябинске открылась авторская выставка художника Михаила Шемякина

Я умышленно не называю его русским художником, хотя ценность и значимость того, что он делает для культуры России, являясь с 1971 года «художником в изгнании», неоспорима. И кто знает: возможно, именно такое «изгнание» — лучшая награда судьбы за те испытания, которым подвергло Михаила Шемякина его собственное государство.

На открытии выставки «Художник и театр», которую можно до конца июля увидеть в зале им. архитектора Е.В. Александрова в Музее изобразительных искусств, Михаил Шемякин не так много рассказывал о собственной выставке. Больше он говорил о месте художника в современном мире, о жестокости советской системы по отношению к настоящим творцам, об отношениях России с Западом, о личной встрече с Владимиром Путиным… А я слушала и пыталась понять: почему человек, который так открыто заявляет о служении своей стране, не хочет менять американский паспорт на российский. Только ли потому, что такой совет ему дал российский президент?

Без комментариев

— Мне очень нравится работать в России. Здесь иная энергетика, интересная молодежь, которая хочет что‑то делать. Франция в этом плане — абсолютное болото. 30 лет назад я впервые уехал оттуда, потому что не мог выносить их беспомощности, отсутствия желания и энергии делать что‑то сильное, интересное. Но когда я вернулся туда снова, я понял, что тогда я оставил прекрасную, динамичную Францию. То, что сегодня представляют собой французы, — это печально. Они совершенно не хотят работать и живут, как дети на помочах. Там за все платит государство или такие люди, как я, потому что я плачу бешеные налоги.

— Нам необходима Европа так же, как Европе необходимы мы. Наша связь — это исторический фактор. Рядом есть и Азия. Но произведения французских, немецких, австрийских классиков звучат у нас гораздо чаще, чем китайская народная опера. Я думаю, временные обострения отношений, «похолодание» между Россией и Западом могут растопить именно художники, музыканты, поэты, философы. Единственные мосты, которые могут связывать разные континенты, — это культурные связи.

— Отношение к русскому изобразительному искусству за границей безобразное. Нас непросто не замечают. К нам испытывают смешливо-брезгливое отношение, считают нас провинциалами. И это обоснованно. Все-таки 70 лет отрыва от культурной международной арены сказались на нашем изобразительном искусстве. Хотя я не могу сказать того же про балет, музыку. На Западе всем заправляет художественная мафия. Погоду там создают всего несколько галерейщиков, которые уничтожили само понятие «искусство». Мы, русские, им просто не нужны.

— Современное искусство на Западе — это громадный бизнес. Если это вообще можно назвать искусством. Отличное представление об этом дает книга «Как продать чучело акулы за 12 миллионов долларов» профессора Гарварда, экономиста Дональда Томпсона. В ней он подробно объясняет, что нужно сделать, чтобы продать, к примеру, распиленную пополам свинью за 10 миллионов долларов. То есть в Европе ставка делается на определенную группу художников, которые полностью подчинены галерейщикам. И так зарабатываются сотни миллионов. А вот в Америке, где я прожил 30 лет, сохраняется более бережное отношение к тому, что делается в области изобразительного искусства. К примеру, там по-прежнему ценится великолепная школа абстракции, школа реализма.

— Современные российские художники теряют профессионализм. Уходят большие профессора, у педагогов мизерные зарплаты. К тому же мастеров, которые способны подготовить художников, которые понимают, что происходит на Западе в художественном мире, практически не осталось. Я очень озабочен проблемой воспитания молодых творцов. Чем больше у нас будет образованных художников, тем больше появится шансов достойно выступать на международной художественной арене, стать теми, кем мы действительно являемся. Я считаю, что будущее  за российским искусством.

— Я встретился со студентами Челябинского государственного института культуры, поговорил с ректором. Он проявил интерес к нашему образовательному проекту, который заключается в следующем: мы объявляем конкурс среди художников, они должны предоставить свои работы, выполненные на определенную тему, посвященные какому‑то образу. Затем, не зная имен авторов, мы отбираем часть работ. Формируется выставка, которая дополняется экспонатами на эту же тему из коллекции фонда Шемякина и материалами из моих институтов во Франции или Америке. Потом составляем каталоги. В итоге работы молодых художников имеют шанс попасть в один ряд с известными мастерами. В ближайшее время мы хотим реализовать этот проект на колымской земле. В конце мая мы с моей женой Сарой летим в Магадан. Это дань памяти моим родственникам, погибшим в сталинских лагерях. Там погибали лучшие люди. Думаю, у каждого второго в России там побывал кто‑нибудь из родственников. Эта традиция неизменна и сегодня: до сих пор, если кто‑то в этой стране делает что‑то великое, чиновники стараются придушить его, растоптать.

— У меня по-прежнему нет российского гражданства. Только американский паспорт. Но однажды произошла вот такая история. После премьеры моей постановки балета «Щелкунчик» состоялась встреча с российским и американским президентами. Владимир Путин тогда хлопал меня по плечу и говорил Джорджу Бушу, показывая на меня, что вот он, мол, и ваш, и наш. А потом отвел меня в сторону и сказал: «Я ведь знаю, что у тебя американский паспорт. Не вздумай его менять». И добавил: «Ты всю жизнь служил и служишь одной стране — России. А то, что у тебя американский паспорт в кармане, так это даже хорошо — легче ездить». Так что, если уж сам президент сказал мне не менять паспорт, я не могу ослушаться. (Смеется.)